Рассказики

Выскочив из-под насквозь мокрой простыни, Малевич с ленцой потащился в душ, а затем, надев выходной костюм и традиционно покрутившись у зеркала, решил, что ему пора наведаться в «Вертухай» и поздравить Веру Александровну со вчерашним днём рождения. Для этого он достал из сумки бутылку «Мадам Клико», утаённую вчера, вышел из номера и спустился на первый этаж. План его был такой: сдать ключ, купить свежих фруктов и цветов, а также тортик, большой красивый и вкусный, и поздравить всех работников «Вертухая» с рождением хозяйки. План его был настолько изысканный и щедрый, что ему не суждено было сбыться.

Консьержка, посмотрев на ключ, сообщила ему официальным голосом:

– Восемь тыщ шестнадцатый? Подойдите на ресепшен, там для вас сообщение.

– А что случилось?

– Не могу знать. Подойдёте и узнаете.

С неприятным осадком на сердце Малевич пошёл к лифту. Администратор гостиницы узнала постоянного клиента:

– Добрый день, Михаил Маркович. Как заселились? У нас новенькая вчера работала, а сегодня я на сутки, всё нормально? Жалоб нет?

– Да. Всё нормально, – Малевич не мог вспомнить имя администратора и мучился, – что там ещё за сообщение?

– Позвонила ваша жена и сказала, что сегодня прилетает, что встречать её не надо и что будет она через, – администратор посмотрела на часы, – через час.

– Всё? – Малевича передёрнуло.

Нет! Михаил Маркович очень любил и уважал свою жену, и был ей всегда благодарен за годы, прожитые вместе, но как сейчас это было некстати.

– Нет, – эхом отозвалась администратор, – не всё.

– О, Господи! Что ещё?

– Ещё, звонила какая-то Марина, уточнила ваше проживание и сказала, что будет она здесь через, – взгляд на часы, – через пятьдесят пять минут, что встречать её не надо, но жить ей негде.

– О, Боже! Они что, на одном самолёте летят?!

– Не знаю-не знаю, – с очень лукавым взглядом и голоском молвила ведьма-администратор, – и ещё…

– О, Дева Мария! Спаси и сохрани! Что ещё?

– Вас, Михаил Маркович, в ресторане, ожидает очень премиленькая и премолоденькая девушка. Ой, шалун…

– А, я догадался…

– Нет, это не Вера Александровна. Веру Александровну я знаю…

– Вот всё-то вы знаете, – Малевич хотел уже пойти в ресторан, но остановился, – у вас есть свободные одноместные номера?

– Для вас, Михаил Маркович, хоть целый этаж.

– Этажи-то разные, если можно. Три одноместных, пожалуйста, сделайте, на разных этажах, кроме пятого и восьмого, вы понимаете, и запишите, кого и куда вы расселили… Вылетело из головы как вас зовут…

– Ирина.

– Ах-да. Ирина, простите великодушно. А что, про Веру Александровну знает уже весь «Ленинград»? – Малевич изобразил подобие улыбки.

– Нет, только избранные.

– Что ж, хоть одна более-менее приятная новость. Так что с номерами, это возможно?

– !!!

– Благодарю вас, Ирочка. Век не забуду, – и Малевич перекинул через стойку пакет, с находившейся там, теперь уже ненужной, «Мадам Клико».

Малевич был раздавлен и опустошён. Он шёл в местный ресторан, недоумевая, кто бы мог ему назначить свидание, какая ещё «премолоденькая девушка». «О, Всевышний! – про себя орал Михаил Маркович, – у всех людей, как у людей – «любовный треугольник», а у тебя, еврейская рожа, всё шиворот-навыворот, аж «квадрат», но ты не участник – ты цель. Жена и любовница в одном самолёте! Хорошо, что друг друга не знают! Эта мымра в кабаке, неизвестно, кто такая, и каким ветром её занесло. Верочка-лапуленька! Вот засада! Испортить такое утро! Господи Иисусе! Четыре тётки в одном флаконе! Помоги! Не дай мне засохнуть! Хоть тату на «косточке» лепи «Король четырёх стен»! Помоги, Господь! Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас». Проскулив про себя молитву трижды, как положено, Малевич открыл дверь ресторана. «Мымрой в кабаке» оказалась его дочь от первого брака Юля, только радости это не прибавило Михаилу Марковичу. Юля терпеть не могла его жену и называла её, даже при ней несколько раз, Ягой, вместо Яны.

Вот тебе, читатель, и квадрат! Распишись в получении!

3.

Малевич знал, что они, все четыре барышни-дамы, не должны были пересечься ни при каких обстоятельствах. Но он понятия не имел, каким образом можно было избежать столкновений. И самыми опасными, по его мнению, была встреча в холле гостиницы, а также неожиданный «поцелуй» Яны с Юлией.

С Юлей они и подошли к стойке администратора.

– Юленька, доченька, заполни бланк. Там за столиком тебе никто не помешает.

– Ириша, – Малевич метнулся к администратору, – выручайте! Кто бы из сегодняшних трёх див меня не спросил, я здесь не живу. Где? Вы не знаете! Я прихожу сюда в полдень, в пересменку, за новостями. Всё!

– Не завидую я вам, Михаил Маркович. Кстати, а где вы достали такое шампанское?

– В Париже, Ириша, в Париже. Штука баксов за бутылёк!

И пока у администратора округлялись глаза, Малевич уже направлялся к дочери:

– Радость моя, заселишься и иди на море. Я, к сожалению, не смогу сегодня уделить тебе время, послезавтра приезжает Алла Борисовна, надо всё организовать и подготовить к приезду, а завтра сцену монтировать. Работы невпроворот. Всё! Извини! Я побежал! Отдыхай, не скучай и не о чём плохом ни думай!

– Папа! А деньги?

– Ах-да, конечно, – Малевич достал из портмоне 200 долларов и протянул их Юле. Это были очень неплохие деньги, если учесть, что зарплата у инженера колебалась в районе ста сорока рублей, а доллар в обменнике «весил» четыре рубля 95 копеек. – На первое время хватит, гостиницу я оплатил за пять суток, начнутся концерты, времени будет больше, там разберёмся. Всё, побежал.

Михаил Маркович пулей вылетел из гостиницы, но пробежал он не много, только до угла. Он присел на краешек мраморного парапета, обрамляющего клумбу, и стал ждать. Минут через десять подъехало такси, и Михаил Маркович увидел вываливающуюся из машины Яну. Другого и не ожидал Михаил Маркович. «Наверняка всю очередь растолкала», – беззлобно подумал Малевич. Здесь надо признать, что Яна Сергеевна была дамой несколько шумноватой, и груз значительности, а также ответственность за репутацию семьи, она взвалила целиком на свои нехрупкие плечи.

Михаил Маркович проводил насмешливым взглядом любимую супругу до дверей гостиницы и закурил. Прошло ещё около получаса, прежде чем Малевич увидел Марину, плывущую, словно по волнам, от автобусной остановки. Но это не означало, что она приехала на автобусе. Марина всегда садилась в машину, пропуская всех вперёд, и никогда не доезжала метров двести до заданной точки. Её хобби было – внимание населения к её персоне. Марину не волновал пол и возраст, её даже не волновало, был ли это вообще человек. Когда на Марину рычала собака, она картинно отпрыгивала в сторону, становясь в позу маленькой собачонки на задних лапках, и задавала совершенно глупый вопрос: «Ой-ой-ой! А она у вас не кусается?»,– и, получая не менее глупый ответ: «Что вы, что вы, не волнуйтесь», – удалялась, удовлетворённая обращённым на неё вниманием. Марина-пава несла своё тело, внутренне глядя на себя со стороны, когда к ней подошёл Михаил Маркович. Она даже не остановилась, думая и видя боковым зрением, что идёт к ней нечто.

– Мадмуазель, Мэри, – обратился Малевич уже к спине, – ты ко мне приехала или так, погулять?

Марина обернулась на звук и удивлённо вскинула брови:

– А… это ты, любимый.… А я подумала, что за дядька идёт прямо на меня, сумасшедший какой-то!

– Пойдём, малыш, я поселю тебя…

– Как, поселю? Мы разве не вместе?!

– Нет, котик, в этот раз вместе не получится. Во-первых, вы, – Михаил Маркович запнулся. Он понял, что чуть не проговорился, но во время нашёлся, – мадмуазель, спутали своим приездом все мои карты: я не ждал вас! Послезавтра приезжает Пугачёва на три дня, затем, Леонтьев, затем Жванецкий и я решил, что лучше мне быть с ними рядом.