И колдуна, и лиходея
Своей любовью одолеть.
Впервой в умы их мысль закралась,
Что и любви в помине нет…
А голос продолжал прохладно:
«Вы оба выжили… и ладно.
Любви подвластно все, бытует,
Теперь позвольте мне спросить:
Как вы сбирались победить
Того, кого не может быть
Или совсем не существует?
Я – мысли в вязкой тишине,
Меня мечом не одолеешь,
И глас княжны не страшен мне,
Он к сердцу тянется извне,
Но коль ты сердца не имеешь,
Глас для тебя, что меч железный,
Такой же вовсе бесполезный.
Открою правду я для вас,
Вы не ослепли – а как раз
Засилье света напрочь пало.
Пред вами тьма – она начало,
В ней все едино, без прикрас.
Узнайте – нет ни лжи, ни правды,
Добра иль зла, и нет борьбы.
Вы удостоились награды –
Венца мучительной судьбы.
Здесь нет, придуманных людьми,
Ни горя с радостью, ни боли,
Ни сладких запахов любви
И даже ненависти соли.
Скорей нарушьте ваш запрет,
Судьбе в глаза своей взгляните,
Смелее руки разомкните
Во славу бесконечных лет,
Бессмертья силу обретите!».
Рука девицы задрожала…
«Ужель он правду говорит? –
Арина друга вопрошала. –
Ужели мрак – это начало,
А свет – причина всех обид?
Так что, мотивы колдуна
Честны, верны и благородны?
Ужель во тьме мы лишь свободны
И к ней идем день ото дня?»
В сомненьях мучилась она.
Князь милой отвечал устало:
«Я много видел там, где был,
Людей продажных, лжи немало,
Но чтоб Кривун, и не кривил –