Paradise project

Пока Гэтвик-экспресс увлекал его к Виктория стейшн, он успел в красках описать случившуюся нелепость в маленьком, но очень веселом чате, и тут же получил ответ – была у нас в уезде аналогичная история.

Запускают продажи нового смартфона-флагмана. Ажиотаж выше крыши – все уже на презентацию съездили – кто в Сеул, кто в Нью-Йорк, передрались за квоты, получили меньше, чем хотели, потом снова передрались, получили больше, собрались запускать продажи.

Все чин-чинарем – начали готовиться – примерно, как ты билет купил и такси вызвал. Ключевики выбрали, кампании настроили, денег зарядили – трафик идет – все прекрасно. Насобирали предзаказов, отчетики всем показали, а потом пришел день Ч, и колл-центру забыли сказать, что продажи уже стартовали. Вспомнили на следующий день, когда собирались победные реляции писать, и о перевыполнении плана рапортовать. Подняли продажи, а там пара десятков сделок. Конечно, сразу руководителя колл-центра позвали, а он, как оказалось, из переписки по этому вопросу выпал, и ни сном ни духом не знал, что пора стартовать.

Ругались громко, чуть до кулаков не дошло, операторам сказали, что заказчиков срочно обзванивать надо, а поздно уже – конкуренты подсуетились, и база вся коварно к ним ушла.

Так вот маркетологи тамошние тоже много про лояльность рассказывали, и какой клиент неприятный пошел – сразу у всех заказывает, и не хочет дождаться, пока ему самый любимый магазин позвонит. И даже подарочки ему не нужны – все выписали, оформили и получили даже. И все денежки на продвижение пришлось в утиль списать.

В общем, не печалься, ты, по крайней мере в Лондоне еще день проживешь, а ребятам надо как-то эти смартфоны без бюджета продавать.

Настроение улучшалось, и Богданов думал о том, что презентация – это самое малоинтересное из того, чем можно заняться в Лондоне. Его ждал Тейт с полнейшим собранием Тернера, Тейт-модерн с Моне и Ротко, Альберт-холл и Британский музей. А вечером мюзикл, например «Книга Мормона» и вечно веселый Сохо – такой простой на карте, и такой путанный для совершающего путешествие по барам путника.

В Лондоне, где маркетинг достигает своих высших воплощений не хочется думать о тоскливой и унылой работе в успешной украинской компании. Собственно, о работе вообще не хочется думать, но о масштабах собственных задач и свершений тем более.

Хочется думать о прихотливом распределении сил и ресурсов маркетологов, пытающихся склонить к покупкам привередливую лондонскую публику. О том, как много времени (и наверняка, денег) они посвящают оформлению витрин. Каждый сезон лучшие художники-оформители (трудно назвать этих людей просто дизайнерами) создают потрясающие концепты, которые проходят апробацию на глазах взыскательной лондонской публики, а потом разлетаются по миру. Новые образы, новые находки, новая эстетика два раза в год – этот конвейер не останавливается, и, кажется, именно он заставляет вновь и вновь возвращаться к любимым брендами, неизменно попадая под их очарование, и не находя повода ощутить, что вкусы не совпадают. Ты можешь не смотреть телевизор, поставить блок на онлайн-рекламу, не слушать радио, и все равно лондонские бренды достучаться до тебя, а ты будешь еще долго рекомендовать их знакомым.

Ты не сможешь пройти мимо потребительских икон – Harrods, Selfriges, HN – а попав вовнутрь совершишь, возможно единственный, но максимально результативный контакт с новым брендом. Тебя не собираются обволакивать рекламой со всех сторон, пытаясь достучаться до сознания или подсознания. Тебя намерены поразить один раз, но зато так, чтобы ты навсегда это запомнил, а бренд стал предметом твоих мечтаний. Не уговорить, не рассказать вкрадчиво, не надоесть, а форменным образом поразить, не считаясь с затратами. Произвести неизгладимое впечатление здесь и сейчас – вот задача лондонской рекламы, и она с ней справляется блестяще.

И если ты решился стать в Хэрродс или открыться на Нью-Бонде, подумай о том, как ты будешь поражать воображение людей, которые привыкли к тому, что в этом месте они видят все самое лучшее. После того, как ты принял решение, и подписал договор аренды, у тебя нет пути назад. Если ты будешь хуже своих коллег из Tiffany, Hermes, De Graaf, Gucci, Loro Piana – ты просто потеряешься и не найдешь ни одного покупателя. А они задают планку, до которой очень непросто дотянуться.

В результате этого интеллектуально-творческого соревнования планка все время повышается, покупатель становится все более избалованным, а заодно и «окультуренным», и мы год за годом любуемся этой гонкой вооружений.

А что у нас? У нас тратить деньги на творчество не принято.

Наша гонка вооружений разворачивается в другой плоскости. Мы не верим в то, что можем сделать что-то умное, красивое или значимое. Мы верим в то, что можем изнасиловать людей своими «сообщениями», и готовы вкладывать в этом деньги.

Брутфорс – вот наш подход к маркетингу. Изнасиловать потребителя своими ужасными шуточками или пластиковыми персонажами, а не впечатлить его творчеством музейного уровня.

Почему мы не хотим думать? Потому что не знали настоящей конкуренции. Привыкли все вопросы решать деньгами, и не ждем прорывов.

Успешный менеджер и консультант Богданов привычно бурчал, обозревая окружающую действительность. Чем дольше Адам занимался управлением всяческими бизнес-процессами, организацией менеджмента компаний, продажами, маркетингом, тем более привычным становилось его бурчание, как в разговорах, так и во внутренних монологах.

Ему надоело то, чем он занимался. Он не хотел зарабатывать деньги. Он не хотел «делать проекты». Не хотел «добиваться успеха». Он все острее чувствовал одиночество в желаниях, ценностях и устремлениях. Мир хотел виски, а он предпочитал коньяк. Мир поглощал комиксы, а он читал большие романы. Мир восторгался музыкой, он был к ней равнодушен. Мир считал счастливый брак значимой ценностью, для него это была абстракция. Он шел не в ногу, хотя с детства мир заботился о том, чтобы он был в строю.

Но он был зависим от мира, и это вызывало уже не бурчание, а настоящее бешенство. Он хотел порвать связи, но барахтался в них, словно пристегнутый ремнями безопасности в машине, которая никуда не едет.