Петр. Или как Донские Казаки помогали в становлении Московского Государя

Франц Лефорт. Гравюра 17 века. Художник Г. Афанасьев.

Первое посещение Царем дома Лефорта относится к 3 сентября 1690 г. С тех пор Петр часто оставался у него с обеда до вечера, а иногда и ночевал. В 1691 г. Лефорт прочно занял место царского любимца. Лефорт называл его теперь не иначе, как «notre grand empreur» – «наш великий император», что очень льстило Перу. По случаю рождения царевича Алексея Петровича женевец был произведен в генерал-майоры, а в сентябре 1691 г. в генерал-лейтенанты. 29 июня 1693 г. в день именин Петра состоялось пожалование Лефорта в полные генералы.

Здесь уместно поставить вопрос: «Почему Петр сблизился именно с Лефортом»? Из документов известен отзыв князя Бориса Куракина: «…Лефорт был человек забавной и роскошной или, назвать, дебошан францусской… денно и нощно был в забавах, супе, балы, банкеты, картежная игра, дебош с дамами и питье непрестанное, оттого и умер…». Франц Лефорт, утверждал далее Куракин, подразумевая любовь Петра к Анне Монс, «пришел в крайнюю милость и конфиденцию интриг амурных». Именно в гостеприимном доме Лефорта молодой 21 летний Царь Петр научился обходиться с иноземными дамами, и здесь «амур первый начал быть». Этот отзыв тем не менее опровергается многими свидетельствами современников, в отличие от Петра женевец Франц Лефорт никогда не напивался до помрачения рассудка, тем более, что в Немецкой слободе употреблялись в основном виноградные вина. Женевец знал в разной степени французский, итальянский, английский, голландский, немецкий языки, говорил по-русски, чем не могли похвастаться многие жители Немецкой слободы. Лефорт был человек светский, образованный, обладал гибкостью ума, веселым характером и трудолюбием, за что его и приблизил к себе Петр.

В 1691 г. племянник Лефорта – Франц Сенебье писал своей матери: «Его царское величество очень его любит и ценит его выше, чем какого-либо другого иноземца.

Его чрезвычайно любит также вся знать и все иностранцы. При дворе только и говорят о его величестве и о Лефорте. Они неразлучны. Его величество часто посещает его и два или три раза в неделю у него обедает. Оба они одинаково высокого роста с тою разницею, что его величество немного выше и не так силен, как генерал. Это – монарх двадцати лет, у которого есть уже два принца. Он часто появляется во французском платье, подобно г. Лефорту. Последний в такой высокой милости у его величества, что имеет при дворе великую силу. Он оказал большие заслуги и обладает выдающимися качествами. Пока Москва остается Москвою, не было в ней иностранца, который пользовался бы таким могуществом. Он приобрел бы большое состояние, если бы не был так великодушен. Верно, конечно, что благодаря этому качеству он достиг такой высокой ступени. Его величество делает ему значительные подарки».

Сам Лефорт вот так писал своей матери о Петре: «Это благороднейший и великодушнейший монарх, какого только можно найти. Наружность его благообразна, он обладает несравненным умом, и притом отличный солдат. Ему двадцать первый год, он очень любит иностранцев. Неоднократно говорил он мне, что желал бы, чтобы я съездил повидаться с вами, но ему было бы тяжело отпустить меня».

В 1693 г. Лефорт вел переписку с амстердамским бургомистром Н. Витсеном по поводу постройки для царя военного корабля. Для его встречи 1 мая 1694 г. Петр отправился в Архангельск. 29 апреля в доме Лефорта был дан прощальный обед. Вот цитата из письма Лефорта родным: «Его величество оказал мне честь, обедал, а затем ужинал у меня. Приглашен был весь двор, то есть князья и бояре. В большой зале, которую я построил благодаря щедротам его царского величества, разместились вдоль окон более двухсот человек. Солдаты, которые должны были ехать с нами, были угощены после обеда, и было выпито за счастливое путешествие его царского величества. Присутствовало также и дамское общество, иностранное или немецкое, но не танцевали вследствие траура по царице-матери. Собираясь около полуночи уехать, его царское величество приказал мне оставаться до вторника, чтобы отправить все общество».

На другой день после отъезда Петра Алексеевича Франц Лефорт имел аудиенцию в Кремле у Царя Иоанна Алексеевича. 4 июля 1694 г. Лефорт писал брату: «Чрезвычайные милости, излиянные и изливаемые на меня им и братом его, Петром Алексеевичем, беспримерны, и не хвастая, могу сказать, что никогда не пользовался ими ни один иноземец, когда-либо живший в России. Я все приписываю Провидению… Везде, где я нахожусь, все зависит от моих распоряжений… Я много выстрадал: я научился жить и желаю в том совершенствоваться более и более. Хотя вся страна и все различные национальности уважают меня, однако я не позволяю усыплять себя такой славой; напротив, стремлюсь постоянно к тому, чтобы доказать мое усердие, привлечь верных подданных… Сознаюсь, все эти милости необычайны; я не заслужил их; я не воображал в столь короткое время составить мое счастье; но так было угодно Богу, и их царские величества объявили мне о том словесно, с весьма большою торжественностью, и весь народ одобрил».

Ещё стоит упомянуть здесь о приятеле Гордона полковнике Преображенского полка Юрии фон Менгдене отличном «фрунтовым офицером» в полку которого числился Петр в звании сержант. Приближенным к Государю был и Андрей Виниус сын голландского купца владелец «железных заводов», великий грамотей, главный «почтмайстер» и переводчик Посольского приказа.

Петр поручал ему выписывать из-за границы инструменты, книги по строительству кораблей, изготовлению пороха, отливке орудий, устройству оружейных заводов, которые Виниус переводил Государю и растолковывал непонятные моменты в переводах, в последствии он был первым руководителем морского училища «Навигаторской школы». Капитан Яков Брюс был при Царе главным инженером и артиллеристом. Майор Адам Вейде ведал медициной и после слыл «умным инженером». Переводчиком с английского при дворе был Андрей Кревет, исполнявший так же личные приказания Петра, позже он нанимал матросов и мастеров, заведовал лесопильными мельницами, парусной и полотняной фабрикой. Помимо иностранцев молодого Царя окружали молодые русские парни. такие как: Федор Троекуров, Федор Плещеев, Федор Апраксин, Гаврила Головкин, Иван Трубецкой, Борис Куракин, Никита Репнин, Иван Бутурлин, Андрей Матвеев, Автоном Головин и другие. Из старших людей Государя окружали думный дьяк и дядька Никита Моисеевич Зотов «князь-папа» и ближний стольник Федор Юрьевич Рамодановский «князь-кесарь».

Всё это окружение способствовало желанию молодого Государя изучать военное дело в мельчайших подробностях. Всё что надо было знать солдату и матросу, плотнику, токарю, бомбардиру, инженеру Государь пропустил через свои руки «вкушал хлеб в поте лица своего по приказу Божию к прадеду нашему Адаму».

Ещё когда Петру было 18 лет, он на своем «ботике» по Москве реке спустился под парусами к Угрешскому Николаевскому монастырю и надолго поселился в селе Преображенском. Там как мы знаем из истории он занимался конными и пешими учениями «потешных и стрелецких полков» и готовились к «великому и страшному бою». Этот грандиозный бой состоялся осенью 1691 года близ речки Красной.

Приведённая ниже цитата из книги Николая Устрялова «История царствования Петра Великого» показывает действия Гордона (вставка):

Цитата из книги Н.Устрялова «История царствования Петра Великого».

Командир гусарского полка генерал Гулет был взят в плен рейтарами «ротмистра Петра Алексеева с голою шпагою». Затем Петр Алексеев спас «генералиссимуса Бутурлина, а злодея взял в плен живаго».

Помимо этих баталий на Плещеевом озере Карштен-Брантом сооружены «два небольших фрегата с тремя яхтами». Весной 1692 года Петр издал указ о постройки уже военного корабля в Переславле, который своими руками заложил вместе с Екимом Ворониным и в мае месяце «в шестое воскресенье после пасхи, первый корабль, сооруженный умом и трудами самого Царя, благополучно сошел на воду», так писал Гордон в своих записках. От этих трудов и от излишних пиршеств, и от плохой воды на озере Царь Петр в ноябре «занемог кровавым поносом, слег в постель» и многие уже отчаялись в его жизни, но провидение сохранило 20 летнего Петра для России, молодой организм поборол заразу. На масленицу следующего года на Пресне он выздоровевший сделал грандиозный фейерверк из 56 орудий, которые сделали по 3 залпа, тем самым давая знать, что жизнь продолжается.

Летом 1693 года тесные озёра уже не привлекали молодого Петра, и он выпросил позволения у матери Натальи Кирилловны съездить к Архангельску посмотреть на настоящее море. Царь со свитою в 100 человек в числе которых были бояре и князья: Борис Голицын, Михаил Лыков, Василий Нарышкин, Алексей Шеин, Михаил Львов, Федор Ромодановский, Иван Бутурлин, Федор Троекуров, Федор Апраксин, генерал Лефорт, доктор Захарий Гульстен и конечно князь-папа Никита Моисеевич Зотов.

Карта из книги А. Олеария

До Вологды все ехали в каретах, а после Царь пересел в «карбас и поплыл по течению Сухоны до Устюга Великого, оттуда Северной Двиной к Архангельску». Путешествие длилось долго и медленно, так они добирались до моря в течении 2 недель. Царь остановился у Масеева острова в специально построенных светлицах, у пристани стояла 12 пушечная яхта «Святой Петр», приготовленная для морского путешествия. В это время собирались в обратный путь несколько торговых английских и голландских судов и один военный под командованием капитана Иоллеса.

Петр на яхте сопровождал эти корабли более 300 верст, любуясь их стройным ходом и работой матросов с парусами. После он благополучно вернулся в Архангельск и прожил там ещё 6 недель, наблюдая корабли под различными флагами и не видя флага России. Поручил братьям Бажениным около Холмогор приготовить два купеческих корабля для торговли под Русским флагом. На острове Соломбале Петр устроил верфь для постройки военного корабля, другой 44 пушечный корабль поручил купить в Голландии бургомистру Николаю Витсену и вернулся в Москву.

В январе 1694 года «на 42 году от рождения, после пятидневной болезни» умерла мать Петра Царица Наталья Кирилловна. Трое суток 21 летний Петр «тосковал и горько плакал», потом уехал к Лефорту и там с друзьями хорошо помянули мать. На следующий день он уже приступил к работе. Вот цитата из письма Петра к Федору Апраксину в Архангельск из труда русского историка Николая Устрялова:

Цитата из книги Н. Устрялова «История царствования Петра Великого».

Петр хотел выезжать уже зимой, но всё было отложено до весны. В Архангельск перевезено 2000 пудов пороха, свинца, 24 пушки,1000 самопалов и блоки для оснастки кораблей. В апреле 1694 года Петр был в Вологде раньше, чем вся свита прибыла туда и сам осматривал заготовленные 22 «карбаса» воеводой Петром Лыковым и вооружал их пушками.

В начале мая все карбасы двинулись по реке Вологде и далее в Сухону, та же свита сопровождала царя, что и годом раньше. На первом был стольник князь Федор Троекуров, на втором вице-адмирал Иван Бутурлин, на одиннадцатом «Господин Шкипер», на двенадцатом адмирал Федор Рамодановский, на двадцать втором контр-адмирал Петр Иванович Гордон. 17 мая вся эскадра прибыла в Архангельск и бросила якоря близ Английского моста.

Архангельск. Старинная гравюра 17 века. Неизвестный художник.

Вскоре Петр прибыл на Соломбальскую верфь где спустил на воду ново построенный корабль и дал в честь этого роскошный обед. Далее он посетил Соловецкие острова и молился в одноименном монастыре, как и обещал своему брату Иоанну. В пути их настигла буря, чуть не погубившая Государя.

Благодаря кормщику Антипу Тимофееву, корабль Царя благополучно прошел «Унские рога» и бросил якорь близ Петроминского монастыря. В честь такого избавления Петр собственноручно сделал большой деревянный крест с надписью на голландском языке. Бедной монашествующей братии выдал деньги на строительство, на лодки, и так «600 гривен в подарок инокам».

Петр разрешил отвести им земли «для рыбныя и звериныя ловли и возвратить взятыя с монастыря за несколько лет пошлины». Буря длилась ещё 3 дня, в течении которых Царь совершал молебны и бродил по острову. Затем он отправился назад в Архангельск куда и прибыл благополучно 14 июня шестьдесят четвертого года.

Яхту «Святой Петр» он отдал контр -адмиралу Гордону, новый же корабль «Апостол Павел» снаряжали быстрыми темпами и командовал на нём вице-адмирал Иван Бутурлин. В это время сам Государь праздновал с подчинёнными своё спасение от бури несколько дней. Из столицы пришло известие от думного дьяка Виниуса, заведующего почтой, что купленный в Голландии корабль скоро должен прийти к Архангельску. Он доносил Петру о частых пожарах в Москве и просил его вернуться скорее и навести порядок. В исторических документах сохранился собственноручный ответ Петра, который я хотел бы здесь и продемонстрировать, многим читателям интересно посмотреть, как писали в то время гусиными перьями. Петр пишет, как они спускали на воду новый корабль, обмывая его и так палили из пушек, что чуть не сожгли все купеческие барки с товарами: «Мin Her… Мой дорогой. Писмо твое и в нем перевод с писма виценова Мне вручен искоторого начала восприем радости что *S*на море конца ожидаем его дабы его же слушанием радуемеся руками могли озезат а твой корабль 11 июля савсем отделан и окрашен во имя Павла апостола и марсовым ладаном доволно курен в том же курении и бахус припочтем давольно; в том же курении и бахус припочтен был доволно… но и здесь на нептунусову державу дезну и едва не все суда, в кунчукое лежащия к ямонке стовары, все пожег; обаче чрез наши труды вема разоре; точию едину баси кровлю и бот сжег с хлебом; а возле ее была барка с пенькою и еслиб та загорело, тогда бы оню не вомоно было отнять, и чаю чтоб се пожар не меньши был все московски и корабли стары бы песком домо пошли».

Снимок письма Петра к Виниусу. Архивный документ.

В конце стоит дата «июля в 12 д» и подпись «Piter». Оригинал этого письма можно увидеть выше.

Через некоторое время пришёл долгожданный голландский 44 пушечный фрегат «Святое Пророчество» под руководством капитана Яна Флама, который требовал починки. Командиром над этим фрегатом назначен был адмирал Федор Рамодановский, а шкипером сам Петр. Весь русский флот и купеческие английские корабли совершили поход к крайнему пункту Белого моря и самому океану, к мысу «Святого носа». 26 августа все корабли возвратились в Архангельск и после трех дневного пира Петр отправился домой, задумав новые планы в организации становления своего наземного войска.

В столице на обширной равнине на правом берегу Москвы-реки, в двух верстах от Симонова монастыря. за деревнею Кожухово был назначен сбор Потешных полков и новых «даточных рот людей боярских» из 20 городов. Собралось порядка 15 000 человек с обеих сторон противоборствующих войск. Для перевозки орудий, снарядов и провианта привлекались более 500 подвод с крестьянами. Для Петра соорудили земляное укрепление «безъимянный Городок» в виде пятиугольника обнесенное валом в «5 аршин вышины и рвом в 4 аршина глубиною». Перед Преображенским полком двигались «бомбардиры Петр Алексеев, Федор Троекуров и Иван Гуммерт». С обоих сторон были предприняты различные передвижения и перестроения, преодоление водных преград, наведение мостов, высадка десанта, жестокие схватки с конницею. Все это продолжалось в течение нескольких дней «…с обеих сторон не мало было раненых и обожжённых порохом от неискусства стрелков, самопалы разрывались в их руках». Производились стрельбы из орудий, бросали гранаты, во время одной из схваток «бомбардир Петр Алексеев с несколькими матросами взял в плен полковника Стремянного стрелецкого полка Сергеева».

Был предпринят штурм крепости с подкопом и рытьем минных галерей, провели взрыв земляного вала «…многих переранили и обожгли, в том числе и Лефорта, которому взрывом огненного горшка опалило лицо». Сам Бомбардир Преображенского полка стреляли по крепости из «верховых пушек» или мортир. Стрельцы защищались упорно, но крепость была взята нападавшими войсками, первые отошли в поле и решили обороняться там. Петр продолжал стрелять бомбами по шатрам и привел многих в ужасное состояние «с обеих сторон много было переранено и несколько перебито».

Дело принимало вид настоящего боя, преображенцы ворвались в лагерь и принудили противника сдаться. На другой день все полки выстроились друг против друга и князь Федор Юрьевич, в сопровождении всей свиты проехал на конях между обеими линиями, а полки отдавали ему военные почести, после производили залпы в честь окончания битвы. «Кожуховский поход» был последнею потехою 22 летнего Царя Петра, далее были настоящие битвы с противниками.

Мы все до сих пор не знаем, каким образом возникла мысль у Петра об походе на Азов, но нельзя сомневаться, что он не раз говорил об этом с Гордоном и Лефортом. Летом 1694 года Лефорт писал своим родственникам, что Петр решает предпринять путешествие на Волгу и там сооружать флот и начать переговоры с Персией. Из писем Гордона к своему другу ксендзу Шмидту в конце года читаем: «…я думаю и надеюсь, что мы в это лето предпримем что ни, будь для блага христианства и наших союзников».

Иерусалимский Патриарх Досифей жаловался Петру на притеснения турок и французов в Константинополе: «…вам не полезно если турки останутся жить на севере от Дуная или Подолии или если Иерусалим оставите в их руках, худой это будет мир».

Ранние походы князя Василия Голицына на Крым закончились неудачей. Они показали, насколько путь в Крым трудно уязвим для прямого удара с суши. Широкая, 350 километровая полоса Дикого поля, отделяющая «украинные» поселения казаков от полуострова, являлась труднопреодолимым препятствием. Петр и его товарищи решили вопрос борьбы с Турцией совершенно по-другому.

Они наметили вначале овладеть устьями рек Днепра и Дона. Этим они разрывали цепь укреплений, созданных турками и крымскими татарами, давали выход русским войскам к морю и изолировали Крымское ханство от Ногайской орды. Сам выход к берегам Черного и Азовского морей давал возможность Петру создать флот и угрожать Крыму с моря, с наиболее доступной стороны для вторжения. Движение русских наступающих армий вниз по рекам Днепр и Дон позволяло использовать грузовые барки и значительно облегчало условия подвоза пополнений, продовольствия и боеприпасов.

Решения военного совета под названием «консилия генералов» были очень секретными. Главный удар решено было нанести в направлении устья реки Дон по сильной турецкой крепости Азов. Вспомогательный удар намечался в направлении устья р. Днепр с целью овладеть многочисленными турецкими укреплениями, закрывавшими выход к Черному морю. Про поход на Дон, было строго запрещено говорить в столице. Решение совета и Петра в первую очередь овладеть Азовом основывалось на возможности использовать Дон более широко, чем реку Днепр с его порогами. Наступление должно было вестись крупными силами армии Бориса Шереметева, состоявшей из полков «стараго московского устройства», части стрельцов, поместного ополчения и малороссийских казаков гетмана Мазепы. Численность армии равнялась примерно 120 000 человек. 20 января 1695 года эта армия направлялась к устью реки Днепр и сосредотачивались у городов Севск и Белгород.

Целью ее действий было овладение группой турецких крепостей у реки Ингулец. Для перевозки грузов по Днепру зимой 1695 г. было развернуто строительство стругов на реках Десна, Сейм и Средний Днепр. Для осады Азова в основном предназначались войска московского гарнизона, принимавшие участие в учениях при Кожухово. Эти войска состояли из «потешных» полков, 2 выборных московских солдатских полков, московских стрельцов и солдатских полков «нового строя» тамбовского разряда. Общая численность войск, предназначаемых для осады Азова, достигала 31 000 человек. Все войска были распределены между тремя генералами: Гордоном, Головиным и Лефортом.

23 апреля дивизии генерала ПатрикаГордона выступили из Тамбова. Войско состояло из Бутырского выборного полка, 4 солдатских полков тамбовского разряда и 7 полков московских стрельцов общей численностью 9500 человек с 43 пушками и 10 мортирами. Он рассчитывал пройти расстояние в 800 километров до Черкасского городка за три недели. Но расчеты Гордона не оправдались. Его войска прибыли в Черкаск только 20 июня. Донские казаки донесли Гордону, что турки усиленно готовятся к обороне Азова. Ранее станичный атаман Григорий Белицкий докладывал в Москве что «азовский бей и янычанский ага с азовскими служилыми людьми с 3000 человек и больше» сделали вылазку под Черкаск, и Атаман Фрол Минаев с 500 казаками с боем и небольшими потерями отогнали этих разведчиков «50 казаков поранено, а до смерти убит один, да 9 человек казаков в полон взяты».

30 апреля 1695года Петр Алексеевич «плавным ходом» на 1250 судах выступил из Москвы по рекам с дивизиями генерала ФедораГоловина численностью 7000 человек. В их составе были полки «нового устройства»: Преображенский и Семеновский, а также 5 полков московских стрельцов под командованием Сухарева, Колзакова, Озерова, Батурина Голицына.

Они по легенде отправлялись как бы на Астрахань и Персию. Генеральство ФранцаЛефорта было самым сильным и состояло из 13 000 воинов при 104 мортирах и 44 больших пищалях, всё это было размещено на баркасах. Запас пороха был 30 000 пудов, так же 32 700 гранат, ядер и бомб. Для своего времени эта артиллерия по числу орудий и количеству боевых запасов была очень мощной. Почти два месяца продолжался поход по Волге, погода стояла холодная и дули сильные ветры. Суда, построенные под столицей, были плохого качества, кормщики управляющими ими были неопытны. «Ветры нас крепко держали… а больше всех задержка от глупых кормщиков и работников, которые именем слывут мастеры, а дело от них, что земля от неба» – так писал Государь в Москву.

Наконец все суда 7 июня прибыли к Царицыну. Здесь пришлось Головину и Лефорту выгружаться на берег с трудом вытаскивать баркасы, ставить их на колеса и притаскиваться степью до Паншина городка на Дон. Многое пришлось тащить на плечах солдат, так как при войске было всего 500 конных и не было ни артиллеристских ни обозных лошадей.

Царь Петр прибыл в Царицын раньше основных войск и ранее попал на реку Дон. Это можно предположить из переписки. Приведу настоящее окончание письма к Виниусу в мае 1695 году написанное собственноручно Петром:

Оригинальный снимок письма Петра.

В нём сказано: «…и сами перегрузились в паузок и намерены идти в путь завтре. БомБорДир Петр».

В период с 11 по 15 июня 1695 г., близ Раздорского городка переправлялась через Дон русская армия под командованием генерала Патрика Гордона, направлявшаяся на Азов. Сюда же пришли Доном барки с припасами для армии. Довольствие армии предполагалось осуществлять подвозом по реке. Для этого зимой 1695 г. развернулась постройка стругов в районе Воронежа под надзором стольника Кузьмы Титова. Всего было поставлено более 1000 стругов в Паншин городок. Погрузка пушек и снарядов продолжалась 5 дней. Здесь Гордона встретил ВойсковойАтаман Фрол Минаев, они долго беседовали между собой, и атаман советовал генералу не ходить под Азов до прибытия всей армии.

На поставленных стругах предполагалось подвезти в Паншин городок большие запасы продовольствия. Паншин становился основной продовольственной базой армии. В июне будучи в пути Царь Петр отправляет грамоту пашинскому станичному атаману Агею Тихонову и всей станице в ответ на их отписку по подготовке ледников и других хранилищ для «приему всяких припасов низового воинского похода». В Паншине выделены 50 амбаров «в пристойных местах и очистили… всякое вспоможение и осторожность и бережение чините» и ещё подготовлены постоялые дворы. Жалование отправлено на Дон со станичниками и дьяком Семеном Власьевым. Много было прислано в Паншин городок муки и сухарей и к первым числам июня должно было быть сосредоточено 15 000 ведер сбитня, 45 000 ведер уксуса, 45 000 ведер вина, 20 000 штук соленых осетров, 10 000 пудов ветчины, 2000 пудов ветчинного сала, 2500 пудов масла, 10 000 штук щук и судаков, 10 000 лещей, 8000 пудов соли. Эти запасы обеспечивали хорошее питание армии на три месяца.