Танцующая среди львов

На этот раз родители Виолетты не ограничились звонками. Они приехали в город, где выступал Василий и поговорили с дочкой.

– И тебя устроит роль посудомойки? – расстроенно спрашивала мама.

– Мы с Васей сделаем совместный номер, – поделилась планами дочь.

– У Василия хороший номер, – сказал отец. – Он и его напарник с этим номером могут года два или три по стране ездить. А ты умеешь прыгать и падать, как он?

– Если бы закончила училище, умела бы и прыгать, и падать, и много чего ещё, – вставила реплику мама.

– Зато я умею хорошо танцевать, – заявила Виолетта.

– Доченька, – терпеливо объяснил отец. – Если тебя возьмут в балет при каком-нибудь цирке, ты останешься при этом цирке, а твой Василий уедет дальше с гастролями. И стоит ради этого бросать училище?

– Ты сама хотела быть артисткой, – всё ещё в повышенном тоне напомнила мать. – Расхотела?

– Нет, мама, не расхотела, – опустила голову дочь. – Ты правда хочешь, чтобы я разрушила своё счастье? Я с ним счастлива, мама!

Мама неожиданно успокоилась и деловым тоном обратилась к мужу:

– Видишь, она счастлива.

– Вижу, – вздохнул папа.

– Надо что-то придумать.

– Придумай, – усмехнулся папа. – Ты по этому делу большой мастер.

– Надо, чтобы у неё был свой номер, – подняла указательный палец мама, – и тогда их как мужа и жену пустят вместе по конвейеру.

– Да, – подтвердил папа, – обычно мужа и жену не разлучают. Бывает, конечно, и такое, но редко и ненадолго.

– Какие трюки ты можешь делать помимо танцев? – спросила мама.

– Я всё могу, – ответила Виолетта, – но по чуть-чуть, на номер не хватит. Немного из гимнастики, немного из акробатики, немного жонглирую, немного езжу на лошади. Я ведь всё-таки два года проучилась в цирковом. Да и до этого что-то умела, иначе не взяли бы.

– Ой, да взяли бы, – отмахнулась мама. – Я ещё удивилась, когда вместе с документами для поступления потребовали фотографии, анфас, профиль, в купальнике. Я как узнала про фотографию в купальнике, так сразу и успокоилась, нашу точно возьмут. А она гляди что удумала, влюбилась, понимаете ли.

– Мама, ну хватит, – сказала Виолетта.

Мама обняла её за плечи.

– Я рада за тебя, доченька, – и деловым тоном добавила, – но с номером надо что-то решать.

Через месяц в цирковом конвейере Советского Союза появился новый номер. Точнее, номер был старый, а вот работала его, и с блеском работала, юная Виолетта. Она никак не могла привыкнуть, что вот сейчас этот элегантный инспектор манежа во фраке будет произносить её имя и фамилию. Кстати, фамилия у неё была по мужу, Вольская.

– Уважаемая публика! А сейчас на арене восхитительная Виолетта со своими дрессированными собачками! – объявлял инспектор.

На манеж пританцовывая и раскланиваясь выходила Виолетта. За ней выбегали несколько мелких собачек. Униформисты выносили реквизит. Зрители хлопали в ладоши, приветствуя артистку.

Да, Виолетта стала дрессировщицей собак. Мама с папой обзвонили всех своих цирковых знакомых и нашли то, что искали. Одна пожилая дама собралась на пенсию, но номер хотела продать. Как такое возможно? Союзгосцирк – государственное предприятие, и там должно быть всё государственным. На самом деле – не всё. Слоны, тигры, верблюды, лошади – крупные животные принадлежали государству. А вот мелкие животные, собаки и коты принадлежали дрессировщикам. И нехитрый реквизит для своих питомцев дрессировщики собак и кошек изготовляли сами, точнее, заказывали за свои деньги. Это не львы или леопарды, для которых нужно заказывать реквизит в цирковой мастерской или на заводе, выбивать для этого деньги и затем долго ждать, пока сделают. Вот такая дрессировщица, владелица собачек, уходила на пенсию. «Хватит, – говорила она в телефонную трубку, – наездилась. Радикулит, артрит и другие "прелести". Пора на пенсию». Родители Виолетты вовремя подсуетились, заплатили требуемую сумму, и молодая дрессировщица буквально за неделю обучилась, как вести себя с этими милыми карликовыми пуделями. Собаки прекрасно знали свой номер, работали как профессиональные артисты, знай, подавай команды.

Виолетту немного беспокоило, как она будет делать новые трюки, она же никогда не занималась дрессурой.

– Не боги горшки обжигают, – неожиданно с энтузиазмом поддержал тёщу и тестя Василий. – Научишься. Я тебе помогу. Мне тоже это интересно.

Так и пошло-поехало, так и завертелось. Никто не предполагал, что Виолетта станет родоначальницей известной династии дрессировщиков.

…

Номер закончился. Виолетта дала команду пуделям, и они пронеслись мимо Василия за кулисы, где их ждал пожилой ассистент Виолетты. Девушка сделала несколько комплиментов под одобрительные аплодисменты и лёгкими шажками убежала с манежа.

Василий догнал её:

– Отличное выступление, поздравляю.

Виолетта улыбнулась:

– Спасибо. Да ты его не видел полностью.

Василий кивнул:

– Знаешь, что я думаю, собачки мелковаты. Если с задних рядов, то и не разглядишь толком.

– Начни дрессировать крупных, – задиристо предложила молодая жена.

– Если только с тобой вместе, – тут же согласился Василий. – Мне нравится, как ты управляешься с этими своими собачками. Я бы тоже хотел так научиться.

– Научу.

– Только я бы, конечно, хотел дрессировать собак покрупнее. Я даже нашёл статью в газете. Там пишут о питомнике, где разводят собак крупных сторожевых пород. Вот, даже вырезку сохранил.

Он достал из кармана газетную вырезку и показал Виолетте.

Она удивлённо посмотрела на него:

– Ничего себе ты подготовился! Это чёрный терьер, – показала она на фотографию газетной вырезки.

– Думал – терьеры мелкие, – удивился Василий.

За несколько месяцев Виолетта прочла несколько книг о собаководстве. Везде, где представлялся случай, она общалась с собаководами и дрессировщиками собак, и в короткое время стала неплохим специалистом. А главное, она полюбила своих питомцев, и искренне удивлялась, как она раньше жила без всей этих лающих повизгивающих хвостатых.

Виолетта увлечённо начала объяснять:

– Этот терьер крупный. У него характер не мягкий, совсем наоборот. Тут написано, в питомнике есть и ньюфаундленды, и южнорусские овчарки, и кавказцы, и московские сторожевые. Это всё тоже здоровенные псы.

– Я напишу им? – сказал Василий.

– Псам? – хихикнула девушка.

– Нет, кинологам из питомника, – серьёзно ответил Василий. – Может быть, выделят нам щенков. Ты не против?

– Я не против. Попробуй, напиши. Ты так хорошо всё распланировал. Хочешь сделать отдельный номер с большими собаками?

– Зачем отдельный, наш с тобой, семейный, – сказал Василий.

– Семейный?! – протяжно переспросила девушка.

– Да. Будут нас объявлять Виолетта и Василий Вольские со своими дрессированными собаками. Или ты против?

Через год в разных городах Советского Союза в новых комфортных зданиях и в стареньких шапито разные ведущие заговорили на разный манер, но примерно одно и то же: "Уважаемая публика, сегодня на арене уникальный номер. Вы увидите крупных служебных собак разных пород вместе с привычными для цирка пуделями. Дрессировщица – несравненная Виолетта Вольская".

После объявления танцующей походкой под музыку выходила Виолетта. За ней выбегали несколько пуделей. За ними степенно выходили большие собаки. Василий выносил реквизит: собачий балетный станок, качели, карусели и прочее. Большие собаки выстраивались в ряд. Между каждой оставалось пространство в два метра. Повинуясь команде Виолетты, пудели друг за другом перепрыгивали через больших собак, как через барьеры. Тот же номер пудели проделывали в обратную сторону. Затем большие собаки выстраивались друг за другом вдоль барьера и медленно бежали по кругу. Пудели перепрыгивали их на бегу. Залу нравилось, зал аплодировал. Затем большие собаки качали пуделей на качелях, катали на каруселях, все вместе занимались у балетного станка, делали ещё несколько затейливых трюков.

В конце номера Виолетта раскланивалась. Как говорят цирковые, делала комплименты зрителям.

3 глава

В городе Горьком, который когда-то назывался Нижним Новгородом, и будет в последствии называться Нижним Новгородом, так вот, в Горьком родилась ещё одна замечательная артистка династии Вольских. Она, конечно, не знала, что родилась в семье цирковых артистов, и судьба её почти обозначена. Будущая артистка с интересом разглядывала снежинки, летящие в её коляску. Она бы с удовольствием что-нибудь пролепетала, но рот был туго замотан толстым шарфом.

Виолетта заглянула в коляску, потрогала шарф. Дочь радостно заморгала глазами.

– Поговорить хочешь, Верочка, – ласково сказала мама. – Нельзя на морозе. Не дай бог простудишься, а мне на манеж вечером, номер работать.

Виолетта с детской коляской прогуливалась по небольшой расчищенной от снега площадке невдалеке от здания цирка. Верочка, недовольная тем, что лицо матери показалось ненадолго и снова исчезло, начала попискивать, негромко, но упрямо. Виолетта легонько затрясла коляску, укачивая дочь. Она знала, что Верочку, как любого ребенка, успокоит мамин ласковый голос, и неважно, что она будет говорить.

– Спи, доченька, спи маленькая. Закрывай глазоньки. Спи, моя красавица. Нам с тобой ещё часик можно погулять, а потом маме нужно готовиться к выступлению. С тобой кто-нибудь из наших цирковых посидит, кто будет свободен. Вырастешь большая, красивая. Будем вместе выступать. Будут нас объявлять: на манеже Василий, Виолетта и Верочка Вольские! Будет у нас большая цирковая династия. Спи доченька, спи, моя хорошая.

Вечером Виолетта уходила с манежа под аплодисменты. Перед ней бежали верные пудели. Чуть раньше по команде Василия ушли большие собаки. Василий вынес с манежа реквизит.

Выйдя за кулисы Виолетта подошла к мужу:

– Вроде хороший номер получился? Будем работать, дорабатывать, делать новые трюки.

– Да, хороший номер, – кивнул Василий. – Конечно, будешь дорабатывать. Мне, вроде, и делать нечего. Реквизит кто угодно может вынести.

Виолетта напряглась:

– Но мы делаем номер вместе! Большими собаками занимаешься ты.

Василий сразу легко согласился, что на него было непохоже, но… Ох уж это "но"! Оно всегда переворачивает всё с ног на голову.

– Конечно, вместе, но на манеже тебя одной достаточно. Буду продолжать помогать тебе с собаками, и вообще, буду помогать всегда и во всём, что бы ты ни делала, но я хочу свой номер.

– Хочешь снова вернуться в акробатику? – удивилась Виолетта.

Василий немного помолчал и затем выпалил:

– Хочу дрессировать львов.

– С ума сошёл, Вася! – приложила руки к груди Виолетта.

Она хорошо знала своего мужа. Она поняла – это серьёзно, так и будет. И всё же, первый порыв, предупредить об опасности, и будь что будет.

– Вась, послушаешь меня?

– Конечно, – пожал плечами муж.

– Послушать-то послушаешь, но всё сделаешь по-своему, да? – сказала Виолетта и сжала губы.

– Конечно, – Василия будто пробуксовывал на одном слове.

– Я читаю журнал «Цирк и эстрада». Зря ты, кстати, не читаешь. Там хорошие статьи про дрессировщиков и дрессуру попадаются.

Они вошли в гримёрку Виолетты. Она взяла со столика новый номер журнала.

– Виолочка, я прочёл несколько книг, написанных дрессировщиками, – скривился Василий. – Остальное, это работа, и ещё раз работа. Да я и не против твоего журнала, просто в последние дни руки не доходили. Так что там пишут?

– Слушай, – начала Виолетта. – В этот раз напечатали отрывки их книжки Фрэнка Бостока. Это американский дрессировщик львов, да и не только львов. Он вообще создал в США школу по дрессуре хищников.

– Вот это он молодец! – отозвался Василий. – В СССР нет школы дрессировщиков. Есть только клубы по служебному собаководству. Всё, что там преподают, я уже прошёл вдоль и поперёк.

– Он не сейчас создал школу, – поправилась Виолетта. – когда-то давно, ещё до революции. Короче, он с пятнадцати лет работал дрессировщиком хищников. И вот затем он написал книжку «Дрессировка хищных животных».

Вот, допустим, он пишет: «Каждый дрессировщик хищных зверей подвергается опасности. Хищник может делать одни и те же вещи несколько раз подряд. И тем не менее без всякого предупреждения может внезапно отказаться исполнить что бы то ни было. Он выражает свой отказ определенно и резко и вообще очень ясно показывает, что хочет поступить по-своему. Он восстает, бунтует. Его обуревают воспоминания о несправедливости, которую он претерпел, ненависть и желание взять реванш».

Василий рассмеялся:

– Виолочка, в обычной жизни ты говоришь слово «претерпел»? Откуда они такие слова берут?

– Меня, между прочим, зовут Виолетта, – напомнила жена. – Имя необычное. Поэтому ко всему необычному я отношусь нормально.

– Убедила, – сказал Василий и попытался не смеяться.

Это удалось не сразу, но когда удалось он махнул рукой:

– Продолжай, Виолочка. Интересно.

Виолетта продолжила читать:

«Зверь в одном из внезапных приступов безумной ярости, которым подвержены все хищники, может убить своего укротителя. Хотя несколькими минутами позже хищник, успокоившись, может быть, подползет к нему, свидетельствуя о своем раскаянии. Часто животные ранят укротителя во время дрессировки непреднамеренно, без всякой злобы.

Такое несчастье однажды случилось в Буффало с миссис Пианка. Один из поклонников прислал ей букет красных роз, который она взяла с собой на манеж. При выходе миссис Пианка один из львов, к несчастью, не успел влезть на свою тумбу, так как, конечно, если бы он уже находился на ней, то не сделал бы прыжка. Увидев в руках своей укротительницы что-то красное, он бросился вперед, намереваясь схватить то, что он принял за мясо, и при этом нанес укротительнице удар лапой, который задел ее по щеке и, скользнув по руке и груди, разорвал и платье, и тело.

Миссис Пианка тотчас же бросила цветы на землю, и сделала это вовремя, так как львы кинулись к букету и обнюхали его с удивлением и отвращением. Затем каждый вернулся на свою тумбу, пассивно ожидая очереди, чтобы исполнить свой трюк.

Миссис Пианка чрезвычайно смелая женщина, прекрасно владеющая собой. Она заставила львов работать как обычно, хотя кровь ручьями лилась с ее лица, рук и шеи. Затем, проведя все представление, она вышла с манежа и лишилась чувств».

– Слушай, Виолетта, выходит эти здоровенные кошаки не так сильно будоражатся от запаха крови, как собаки или медведи? – заметил Василий. – Это хорошо. И ещё, знаешь, я обязательно сделаю трюк с букетом цветов у льва в пасти. Это будет круто!

– Давай, я тебе так перескажу, – предложила Виолетта, – что там про львов, которыми ты захотел заниматься.

– Давай, – кивнул Василий.

– Основное правило дрессировщика: никогда не выходить из себя в критических обстоятельствах, не наказывать льва без причины. Звери обычно сами напуганы так же, как укротитель, и их единственный выход – бороться всеми средствами, то есть – нападать. Наказывать животное за то, что для него естественно, бессмысленно и опасно. А с другой стороны, Вась, как не наказывать? Они же на шею сядут. И хорошо, если сядут, а то и перекусят. Что им, собакам, тьфу ты чёрт, львам, человеческая шея? Так, семечки. Вася, продумай! Точнее, одумайся! Хочешь, мы ещё тебе несколько больших собак возьмём?

– Львы, это другой уровень! – мечтательно сказал Василий. – Львы, это афиша, львы – это касса. В конце концов, лев – царь зверей, а дрессировщик львов – царь царей, элита циркового искусства. Виолочка, по-моему, я дорос до элиты, тебе не кажется?

– Вась, мне муж нужен, а не герой с хлыстом.

– Я запомнил, – сказал Василий. – Со львами надо поосторожней. Читай дальше.

Виолетта бросила журнал на столик:

– Тебе этого мало?

Василий взял журнал:

– И что он пишет в конце статьи?

«Врач каждый день подвергает себя риску заразиться инфекционными болезнями. Солдат знает, что в сражении от него потребуется его жизнь, но лицом к лицу с неприятелем думает об исполнении своего долга, а вовсе не об угрожающей ему опасности. Существуют тысячи занятий, например, работа в шахтах, на строительстве домов, в подземных туннелях, при управлении машинами, где люди ежедневно подвергаются опасности. Следовательно, укротитель рискует не более, чем любой из этих работников. Только он должен быть в достаточной степени внимательным и осторожным. Ведь укротители ничем не отличаются от других людей, и в минуту опасности в них говорит тот же инстинкт страха, что и у других людей, но они научились владеть собой и хладнокровно смотреть опасности в лицо».

Василий улыбнулся и обнял жену:

– Видишь, тут написано, как врач или как шахтёр.

4 глава

Как-то Василий приехал в Москву. Нужно было увидеться с отцом, поговорить о ремонте в квартире. Договорились обо всём быстро. Организационные хлопоты отец брал на себя. Василий должен был «достать» дефицитную плитку для ванной комнаты, красивые обои, импортную краску.

– Ты молодой, красивый, – сказал отец. – Тебе девчонки в главке в миг всё сделают. Позвонят кому надо. Пообещают билеты в первый ряд на новое представление, ну, сам знаешь. Мне туда соваться уже нет смысла, староват я для таких дел.

Василий рассмеялся:

– Если узнает Виолетта, на какие дела ты меня подбиваешь, она и мне голову оторвёт, и тебе заодно.

– Если обоим оторвёт – не страшно, – философски заметил отец. – И я тебя ни о чём плохом не прошу. Одной улыбнёшься, другой анекдот расскажешь, вот и всё. Ниже спины гладить не надо. Одной понравиться, а другая шарахнет дыроколом по голове, подумаешь, лучше бы Виолетка эту голову оторвала.

Он достал из-под стола двухпудовую гирю, и начал медленно поднимать и опускать её, то взявшись за рукоятку, то поставив на ладонь.

– Пап, не тяжело тяжести таскать до сих пор? – поинтересовался сын. – Ведь пару раз были у тебя проблемы с седалищным нервом. Будешь снова ночами не спать и таблетки есть горстями.

Отец легко перекинул гирю с одной ладони на другую.

– Без движения ещё хуже, – заметил он. – Тебе-то как без акробатики? Не надоело за собачками жены бегать?

– Пап, у нас здоровенные собачищи! – обиделся Василий. – С ними тоже намаешься, что с твоей гирей. Вон, Рекс недавно не хотел работать. Пришлось заставлять, а он взял и проявил характер.

Василий показал руку, на которой был явственно видел не полностью заживший укус собачьих клыков.

– Аккуратней, смотри. Меня хотя бы мои железяки не кусают, – усмехнулся отец и пошёл в комнату, на ходу поднимая и опуская гирю.

Василий не стал долго откладывать с визитом в Союзгосцирк. Всё равно, приезжая в Москву каждый цирковой артист заходил в знакомое здание на Пушечной улице в центре столицы. Кому-то нужно было договориться о репетиционном периоде, кто-то просит пошить новые костюмы или изготовить реквизит, кто-то – попросить внеочередной отпуск, мало ли что. Директора и руководители цирковых программ просили или требовали новые аттракционы и номера. И всем было интересно встретить коллег, повидаться, посплетничать, узнать новости.

Вначале семидесятых Союзгосцирк представлял из себя самую мощную в мире цирковую организацию. Официально она называлась Всесоюзное объединение государственных цирков. В неё входили все цирковые предприятия и учреждения на территории СССР, а также все артисты, режиссёры, музыканты, художники, администраторы, руководители и работники, всего больше пятнадцати тысяч человек.

Между собой цирковые называли Союзгосцирком именно здание на Пушечной, где размещалось руководство. Ещё его называли – главк. У всех были свои главки, и у производственников, и у военных, и у учёных. Вот и у цирковых он был.

Здесь принимались решения о создании новых цирковых номеров или обновлении старых. Здесь выделялись деньги на все хозяйственные нужды цирков и на зарплаты всем сотрудникам. Здесь утверждались программы гастролей, в том числе и зарубежных.

В объединение входило больше шестидесяти цирков. Больше таких капитальных стационарных цирков не имела ни одна страна мира. Все специализированные цирковые здания в мире можно было по пальцам пересчитать. То есть, в Советском Союзе их построили в десять раз больше, чем во всём остальном мире дословно выполняя слова вождя мирового пролетариата «Из всех искусств важнейшими для нас являются кино и цирк».

Помимо капитальных строений по стране с апреля по октябрь разъезжали шестнадцать передвижных цирков-шапито. Передвижки – так называли их артисты. А ещё было тринадцать зооцирков, так называемых зверинцев. А ещё шесть дирекций, которые организовывали выступления цирковых артистов на сцене, в распоряжении которых находилось около пятидесяти коллективов со своими программами. И даже государственный ансамбль «Балет на льду» находился «под крылом» «Союзгосцирка».

Василий быстро договорился с секретаршей генерального о краске, плитке и обоях, подарив ей шоколадку.

– Вась, я тебе сама могу подарить какую хочешь шоколадку, – засмеялась секретарша.

Она выдвинула ящик письменного стола. Там уже лежали пять или шесть шоколадок. Однако дарить Василию шоколадку секретарша не стала, а по-хозяйски добавила его плитку к своим трофеям.

– Спасибо, – поблагодарил Василий. – Буду выступать в Москве – приходите на выступление.

– Ну, да, конечно, – иронично скривила губы секретарша, – а то мне тут цирка мало.

Она помахала рукой и принялась что-то печатать на машинке. Василий направился в отдел формирования программ.

В главке было несколько отделов и два управления. Одно из двух называлось – управление формирования программ и эксплуатации цирков. В нём были три отдела: отдел формирования программ, отдел эксплуатации цирков, и отдел эксплуатации передвижных предприятий. Управление со своими тремя отделами находилось на первом этаже здания. Когда-то всеми делами управления занимался один отдел, а в отделе был один человек. Сейчас этот человек занимался только формированием программ, сбросив хозяйственные задачи на другие отделы, но и ему забот осталось не мало.

Человека звали Павел Леонтьевич Слухов. Он полжизни отдал своему делу. Этого нешумного человека знали исключительно все артисты, и старались с ним поддерживать хорошие отношения. Именно он в прямом смысле решал их судьбы – в какой цирк кого направить. Павел Леонтьевич был несравненным мастером составлением графика так называемого циркового конвейера. Он старался не обижать артистов, учитывал их интересы, и одновременно обеспечивать все цирки достойными программами. Он же занимался и обеспечением репетиционного периода, когда артисты готовили новые номера.

Павел Леонтьевич несколько раз был в гостях у Вольских, известных цирковых артистов, и знал Василия с детства. Поэтому, когда в дверь постучал и вошёл крепкий молодой человек с улыбкой на лице, он искренне обрадовался.

– А, Вась, заходи! Какими судьбами? Вы же вроде сейчас в Куйбышеве выступаете? Если я ничего не путаю, а я никогда ничего не путаю.

– Здравствуйте, Павел Леонтьевич. Вот приехал на пару дней к отцу. Надо с ремонтом помочь.

– Отлично, молодец. Старшим надо помогать. Папе передавай привет. Ну, что-то, наверное, ещё хочешь мне сказать, раз зашёл? Новый номер придумали? Нужно время на репетицию, или что?

– Хочу заниматься львами или другими крупными хищниками. У меня есть опыт дрессировки. Павел Леонтьевич, поддержите, дайте мне львов, – без всяких предисловий выпалил Василий.

– Какой опыт?! – усмехнулся Павел Леонтьевич. – Собаки есть у каждого во дворе. Если ты занимался собаками, это не значит, что сможешь дрессировать хищных животных. Иди в кинологи, на границу, в милицию, пожалуйста!

Василий не отступал:

– Дрессировка – это закрепление условных рефлексов, закрепление навыков животных. Я с этим давно работаю и у меня все-таки есть опыт…

Слухов отмахнулся:

– У тебя нет династии, нет родных в этом деле, которые бы тебя научили работать. Таких примеров, чтобы без династии и сразу в дрессировщики немного.

Василий не согласился:

– Как же? Прекрасная дрессировщица львов Ирина Бугримова. Никаких родственников. Спортсменка, пришла в цирк, и затем вот стала дрессировщицей. Я тоже…

– Что ты тоже? – перебил начальник отдела.

– Я спортсмен, акробат. Мне легче, все-таки из цирковой династии.

Павел Леонтьевич скептически скривился:

– Что акробат, что боксёр, льву всё равно кого сожрать, а я после отвечай.

Василий не сдавался и наседал:

– А Маргарита Назарова? Она тоже не была из цирковой династии. Вообще пела и плясала, а потом пришла к хищникам.

– Ты перечисляешь женщин, – примирительно начал Павел Леонтьевич. – Им мужчины помогли стать теми, кем они стали.

Василий принял предложенный примирительный тон:

– Да, им помогли мужчины, не спорю, а мне поможет женщина.