Грех извне

– Скажи своим тупоголовым, чтобы выстроились в линию! – приказал Борд старшему.

Он уже не помнил, какое там имя называл этот щуплый пацаненок. Это ведь не имеет значения.

Зато у дурачка достаточно рвения. Облаченный властью, он наверняка ощущал, что вырос, раздался в плечах. Небось думает, что уже ходит в любимчиках у старого Борда.

От этих мыслей воин усмехнулся. Как же легко дурить этих землекопателей.

Пацанята выстроились в цепь. Держась на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Повторяли цепь, которой пользовались, загоняя дичь. Хоть этому их обучили в той дыре, что они называли домом.

Цепь была неровной, кто-то вырвался вперед, кто-то отстал. Никто не пытался убежать. Борду даже не требовалось запугивать дурачков. Смелость они оставили еще там на холме, где смешивали кровь с вином.

Шуму от этого построения стало еще больше. Шум не мог не привлечь волков, стая которых расположилась поблизости. В топь они опасались соваться и уже собирались сниматься с лагеря – прямо по утру, полагая, что трусливые уроды теперь принадлежат болотным духам.

Неожиданным подарком они не могли не воспользоваться.

Глава 2

В предрассветных сумерках врага заметить могут опытные воины. Профессионалы своего дела, что с рождения выбрали подобный путь. Рекруты Лагора не обладали подобным навыком. Как впрочем и его остальные люди.

Шумливых детей заметили раньше. Их продвижение сопровождалось треском ветвей, шелестом листьев и хлюпаньем земли под ногами. Рекруты молчали, не жаловались. Их рты надежно сковал страх. Если не считать отдельных возгласов испуга.

Их заметили раньше, вышли навстречу. Хотя воинов удивило появление поблизости врагов, тем более таких, что вели себя столь беспечно. Поначалу они решили, что на них набрели случайно, но затем разглядели цепь приближающихся людей.

Случайные люди так не перемещаются. И не стали бы держать в руках ножи.

Организовывать засаду уже не осталось времени. Да и никто не владел нужными премудростями для такого.

Воины вышли навстречу, выпрямившись во весь рост. Уже издалека рекруты заметили, что против них поднялся весь лес. Чешуйчатые доспехи на могучих плечах поблескивали в предрассветных лучах. Туман змеился у ног воинов, воруя звуки их шагов. Словно мертвецы бойцы поднялись из топи и пошли навстречу.

Приказы, насмешки могли принадлежать только живым людям. Они не могли приближаться бесшумно, ведь за ними следовал негодный союзник. Их страх проистекал из непонимания происходящего.

Еще никогда побежденное войско не выходило навстречу победителю с намерением начать бой.

Побежденные приближались с удивительной самоуверенностью, не пытались скрыться, воспользоваться мраком и напасть на спящих. Такая самоуверенность рождается от понимания собственной силы.

А сколько сил могло быть у бежавшего всадника? Два десятка усталых, голодных и не лучшим образом экипированных воинов.

– Стоп! – приказал Борд.

И необученные рекруты замерли на месте.

Враг подошел на расстояние броска копья, но пользоваться метательным оружием не стал. Копий в запасе почти не осталось. Действовать ими в редком лесу и против рассыпанного строя – неэффективно. Враги подняли щиты, ударили обухами топоров по кромке щита и заорали. В их крике наверняка скрывалась насмешка. Они осмеивали врагов. С щитов на врага взглянула красная краска, изображающая некий символ.

Воинство Лагора в ответ не сделало ничего.

Наступающие не понимали, почему те не поднимают щиты. Встречают неприятеля с неприкрытой грудью. Беспечность? Или надменность?

Детишки дрогнули, но не побежали. Некоторые оглянулись на Борда, ища у него помощи. Тот молчал, хмурил брови. Щит он держал у ног. Знал, что предварительного обстрела не будет. Его щит еще помнил удар десятка жалящих копий, брошенных в след убегающим. Произошло это на тропе среди топи, большинство снарядов ушло под воду.

При отступлении они потеряли еще с десяток убитыми, зато само войско уцелело. Лагор все еще командовал большим отрядом.

Взбодрившись, враги хлынули вперед. Во время сближения они не могли прикрыться щитами, но некому воспользоваться этой оплошностью. Борд и державшиеся поодаль товарищи не использовали преимущество. Они бы прорвали первую линию. Затем увязнут. Погибнут в окружении.

Слишком мало их, чтобы победить.

Борд удобнее взял меч, оглядел пацанят перед собой и крикнул:

– Вперед! Докажите, что достойны!

Не стал уточнять достойны чего. Команда тоже не дошла до умов подчиненных. Пришлось пинками сбрасывать детей с возвышения, отправляя навстречу разгоряченным врагам.

Стоило пихнуть пару тройку, остальные посыпались вниз сами. Что-то кричали. Пока не уткнулись в надвигающуюся массу, прикрытую круглым щитом, носящим эмблему красной чаши.

Это уже потом, оставшиеся в живых поймут, что за символ видели.

За деревом щита скрывалась масса металла, охватывающая массивные плечи. Топоры подняты для удара, копья высматривали добычу. Правильный строй да в хорошем облачении мог бы обрушить наступающих. У Лагора подобного не было. Он как всадник презирал пехоту, используя ее как вспомогательный элемент в бою.

Враги не успели понять, против кого вышли. Топор опустился на голову ближайшему рекруту, сминая череп, вынуждая его лопнуть, подобно высохшей ягоде. Из черепушки брызнуло немного сока. Оружие завязло. Некому было воспользоваться этой оплошностью.

Воин с чашей на щите отпихнул ногой труп, удивляясь, какой он легкий. Еще одно мгновение замешательства. Воин сощурил глаза, опустил щит и отвел его в сторону. Он бежал вперед, ожидая встретить равного себе противника, сокрушить его и забрать трофеи. А перед ним лежал тщедушный, низкорослый паренек, все богатство которого составлял ржавый нож.

Слишком много странностей, слишком непонятно. Воин обернулся, ища взглядом товарищей. Увидел такого же недоуменного соратника, стоящего над проткнутым и извивающимся под жалом копья пареньком.

А следом за тем на воина обрушилась колоссальная тень, выплюнувшая из скопления мрака отросток с топором.

Удар пришелся в плечо. Чешуйки защитили плоть от разрезания, сохранили сосуды, но не спасли кости и сухожилия. Нанесенный в падении удар смял верхнюю часть торса, перекосив человека. Раздался скрипучий звук, заглушенный криком боли. Щит теперь бесполезен, а нанесенный топорищем удар разорвал щеку раненному, вышиб все зубы с левой стороны и превратил челюсть в месиво.

Наблюдавший за этим товарищ дернулся, намереваясь идти вперед. Спасти соратника! Мысль, что он под угрозой пришла вовремя. Воин успел повернуться, чтобы облизать наточенное лезвие бордовского топора.

Бородатый воин из войска Лагора оттолкнул поверженного воина, прикрылся щитом и побежал ко второй линии врагов. Он не ждал, последуют за ним товарищи или нет. Сейчас это не имело значения.

Несколько ночей посреди болот пошли на пользу отступившему войску. Их броня проржавела. Слой грязи покрывал одежду и лица. Лучшей маскировки нельзя не придумать.

Десяток Борда сковал вторую линию битвой, снял достойную жатву. Но преимущество они уже утратили, завязли в поединках один на один. Пространство для маневра постоянно суживалось. Воинов сгоняли в круг, насмехаясь жалящими ударами копий.

– Где ваш начальник? – с насмешкой в голосе спросил сержант. – Ублажает болотников?

Экипировка его отличалась только высоким коническим шлемом да украшенными ножнами для ножа.

Ответа он не дождался.

– В плен брать?

Сержант покачал головой.

Он обошел окруженное войско противника, пытаясь понять, как врагам удалось отнять у него полтора десятка воинов. Обнаружил лишь несколько пареньков, чья кровь поила топкую землю. Лица их были расплющены и уже утонули в грязи. А тела смяты во время свалки.

Ножи – их единственное вооружение.