Счастье в запретном

Пришлось разводить костер поблизости, а затем от него подпаливать поленницу. Из огня люди разносили красные цветы, укладывая их вокруг дома, забрасывая наверх. Кидая в дымовое отверстие.

Пламя поглотило дом, а люди еще несли и несли дрова. Вытаскивали ценный хворост и чурбаки из поленниц. Все это скармливали ненасытному.

Уже не дымило. Чистое пламя грозило свинцовому небу, сжигая редкие дождевые слезы. Огонь не позволял каплям коснуться земли. Тепло разливалось по окрестностям, от пропекшейся земли поднимался пар.

– Мясом не пахнет, – хмыкнул Назгал.

– А должно? – Эстиний не отрывал взгляда от огня.

Пусть пламя обжигало глаза, слепило яркостью. На него так приятно смотреть.

– Хорошо бы, если пахло. Нам бы в пользу.

– Так. Что ты намерен делать?

– Ты хотел спасти этот сброд? – Назгал оскалился. – Вот ты обрел возможность. Веди их.

– Но куда?

Он знал, что на смерть. Так разве это плохо? Эстиний смирился с неизбежным, опустил руки. Так чего теперь отказываться от выбранного пути. Веди их на смерть! Зато они обретут то, о чем не смели мечтать.

Пусть будут счастливы, пусть ощутят вкус свободы.

Мгновение пронесется, утонет в земле, пропитанной кровью. Зато это мгновение наполнено счастьем. Человеческая жизнь – такое мгновение. Она проносится стремительно, полная мучений. Пусть уж она блеснет яркой вспышкой радости. Глядишь, вечность взглянет на эту песчинку, прочтет только радость.

– И накопится этих песчинок множество. Так во всем мире станет лучше, – закончил Назгал.

Эстиний впервые услышал то, что он так хотел услышать. Эти слова казались Назгалу глупостью, но его товарищ хотел их услышать. Пусть его желание исполнится.

Слова могут быть глупостью, но в них что-то есть.

– Представь, тысячи тысяч таких мертвецов. Зато прожили счастливо!

– Но смерть, боль? – вздохнул Эстиний, покачал головой.

– В конце тебя ждет и то, и другое. Многим так везет, что умирают они в тепле и без боли?

Эстиний согласился с гостем. Принял его версию. А раз так, почему бы не сделать людей счастливыми.

Дом прогорал, люди пели. Противные Хранителю гимны, запрещенные и порицаемые. Эстиний не пытался их остановить, не запрещал им. Взгляд не отрывался от оседающего пламени, из которого взметнулись стрелы дыма. Кто-то воображал, что в них танцуют души проклятых. Они стремятся к небесам, но их затягивает под землю.

Самообман и только.

Среди дымных столбов, обретших плоть благодаря воображению людей, танцевал только один истинный образ.

Не все его заметили сразу. А заметив, узнали Дшину.

Крестьяне решили, что украденная девица вернулась к семье, указует им путь. Пусть воссоединятся, пусть семья обретет единство. Муки в жизни, муки после смерти.

Крестьяне решили, что это дух, явившийся из болот Первого врага. Огонь пожарища не обжигал ей стоп, ведь худшее пламя сжирает ее душу.