Повелитель механизмов

Огнестрелы, все эти ружья-револьверы надежней, но они шумные, арбалеты и ножи в свою очередь не выдавали убийцу. Вот только у данного орудия убийства тетива была порвана ровно по середине, на ней была видна засохшая уже кровь. Кажется, стрелку очень сильно не повезло. Мистическое, я бы сказал, невезение.

Я много раз задумывался, что может произойти, что я почувствую, если оружие, сделанное моими руками, будет использовано против близких мне людей. Вот и ответ. Глубоко в душе я знал, что именно так и должно быть. Какое пятно на моей репутации, но я рад ему. Уж лучше пятно, чем осознание причастности в гибели близких, в особенности Асани.

– Дайте угадаю, – я продолжил, – Вы пришли узнать, кому я продавал это?

– Именно так, – подтвердил лейтенант. – Маги уже ищут преступника, он оставил несколько пальцев на месте преступлений. Прекрасная зацепка, как вы, полагаю, догадываетесь.

Я порылся в памяти и откопал нескольких покупателей этого, прямо скажем, специфического товара. Их я и описал Коналлу, он быстро записал показания в свою миниатюрную записную книжку с городским гербом.

– Меня лично смущает только то, – задумчиво произнес я, – что натяжение тетивы не могло бы хватить, чтобы отрубить несколько пальцев.

– Специалисты следственного отдела говорят то же самое, – с интересом, будто бы ожидая продолжения, посмотрел на меня офицер.

– Не смотрите на меня так, – я рассмеялся. – Я сам не понимаю, как такое могло произойти. Может быть, преступник потерял пальцы каким-нибудь другим способом?

– Делать выводы это наша профессия, но благодарю за оказанную помощь следствию, – холодно сказал Коналл и направился к выходу. – Больше вопросов я к вам не имею.

Я его проводил. Коналл постоянно вертел головой пытаясь запомнить внутреннюю обстановку моего обиталища. Не забыть позже переставить всю мебель. Не нравился мне взгляд этой ищейки.

Закрыв за гостем дверь, я надолго задумался.

Мало того, что оружие внезапно сломалось в руках неудачливого убийцы, так еще тетива отрубила ему пальцы? Вот уж действительно чудо из чудес. Скорее всего, преступник пытался воспользоваться какой-нибудь усиливающей магией на тетиву. И это слияние механики и магии оказалось весьма неудачным. Можно только посмеяться над тем дураком-убийцей. Звучит правдоподобно? Да. Но мне почему-то не верилось, сердцем не верилось, да и следы магии были бы замечены следователями. В их службе работают не самые последние волшебники.

Ладно, оставим эту задачку на будущее, Асани жива, и волноваться нечего. Все же стоит заняться тем, чего я так страстно желал несколько минут назад! Отправляемся в мастерскую!

Наконец-то я мог заняться любимым делом. И в мою голову в кой-то веки не полезли мерзкие сомнения, которые произрастали на почве незнания и опасения совершить ошибку. В моей работе любая ошибка подобно убийству беременной женщины – ничего страшнее невозможно вообразить! Я уже несколько раз ловил себя на довольно забавной мысли, в которой сравнивал себя со счастливой мамашей на сносях. И доля истины в этом была, я чувствовал, что поймал нужную морскую волну, которая вынесет на берег самую настоящую богиню, как в старых легендах дикарей, в пене и под рев труб водных жителей.

Конечно, это была всего лишь небольшая самоирония. В большей степени я ощущал нечто иное, не чувство материнского созидания, а… не знаю, может быть, любовь? Или, быть может, дело в том, что мать, вынашивая дитя, только пользуется неким мировым механизмом созидания, а я же этот самый механизм в данный момент создавал? Не пользуясь чьим-то готовым инструментом, а сам создавал инструмент, с помощью которого и творил голема. Если вспомнить те слова, которые произносил сегодня эльф, то начинаешь верить в реальность подобного.

А может, я зря пытался выделить некое отдельное чувство? Человек подобен низине, в которую стекаются все воды мира, олицетворяющие чувства и переживания. Тогда не стоило отделять одно от другого, радость материнства, любовь и созидание. И не стоило забывать о других не самых золотых чувствах – тщеславие, гордыня. До определенного момента эти эмоциональные инструменты приносили человеку пользу, но в любой момент могли сделать его рабом своих желаний. Уж сколько историй было записано, а люди продолжали делать одни и те же ошибки? Вопрос, конечно, риторический.

«Ух, дело продвигается на удивление быстро» – подумалось мне, когда я в очередной раз вытер пот с лица.

И без того влажные ладони, казалось, разбухли от долгого купания. А чего еще можно было ожидать, если руки парились в плотных перчатках. Вот они и разбухли. Не хотелось, чтобы едкий пот или частицы кожного покрова могли попасть в столь сложный механизм, с которым я сражался всю эту ночь. Я опять победил в противоборстве, хотя эта была не жесткая битва друг друга ненавидящих врагов, а дружеское соревнование. В итоге и я остался доволен готовым устройством, и само устройство было довольно собой. Я мог точно сказать, что в глубине этой уникальной машинки проявились тонкие нотки самолюбования.

Установить устройство и подключить к нему часть нервных окончаний, было делом пары мгновений. Оно само смогло определить функцию для каждой тонкой ниточки серебряного цвета. Для этого я и делал управляющее устройство, чтобы не настраивать каждый контакт отдельно. Это уникальный механизм способный самообучаться, сохранять в ячейках своей памяти информацию, поступающую с каждого нервного окончания и управлять моторикой тела. Это нельзя было назвать настоящим сосудом разума, но все же, я был доволен результатом!

То, что я за короткий срок умудрился «родить» столь сложное устройство, конечно, было удивительным явлением, если глядеть со стороны, но я лично не был поражен. Когда ты лезешь в гору, то поневоле начинаешь верить в свои силы. Так что я просто любовался той механикой, что сумел создать.

Зачем выдумывать проблемы, если можно просто получать эстетическое удовольствие, глядя на предмет своего обожания. Смесь запахов живого тела и оживающего механизма, которые пропитали воздух в мастерской, создавали чудесную, даже божественную атмосферу. Наверное, так воспринимают запахи только истово верующие в своих храмах.

Я долго глядел на Нее, рисуя будущий божественный образ, рассматривал каждую Ее детальку, каждую шестереночку, которые были доступны невооруженному взору. Я мог поклясться, что могу разглядеть микроскопические шероховатости на поверхности металла. Неровность металла была минимальной, чтобы уменьшить трение и улучшить прочность, но полностью избавиться от нее я не мог. Да и не требовалось это, даже кости при пристальном рассмотрении окажутся подобными гористой местности.

Жаль, я не мог прикоснуться к готовым деталям, меня так и тянуло погладить их. Ничего, мне хватило простого созерцания, ведь в искусную картину тоже никто не тычет своим потным пальцем. Я старался даже не дышать, чтобы мое дыхание не могло подпортить такую красивую «картину». Ведь не важно, какая у картины рама. Пусть мои картины оформляются в металле!

Насытившись увиденным, я осторожно погрузил готовый орган в вязкую плотную жидкость, которая в будущем станет основой его защитной оболочки. Пусть ждет своего часа, когда придет время, я выну все изготовленные устройства и установлю их в теле голема.

Конечно, надо было последовательно делать тело, сначала скелет, потом мышцы и так далее. Но я любил элемент хаоса в работе, мне можно было прыгать по пунктам планов, я в любом случае изготавливал машину так, чтобы она работала идеально. Можно не опасаться ошибок, я их все равно выявлю сразу. Да и мне необходимы были готовые устройства, чтобы распланировать их расположение в скелете и соотнести с расположением «мышц».

Ладно, теперь следовало заняться револьвером. Эта работа не потребует от меня полной отдачи, я мог расслабиться. Это все равно, что выйти в мой сад и начать подрезать ветки декоративных кустов. Вроде и работаешь, но при этом отдыхаешь, да и голова свободна.

Мои руки порхали над принесенной эльфом коробкой, я соединял одни детали с другими, подгонять которые друг к другу практически не приходилось. Эльфийское мастерство, что и говорить. Поневоле задумаешься над тем, чтобы завести себе подмастерье. Вот только кому можно доверить такую тонкую работу, я не знал. Что удивительно, за все время моей профессиональной деятельности ни один человек не соизволил попытаться стать моим учеником. Даже никто из заказчиков не предлагал своих «талантливых» отпрысков, а ведь моими клиентами были не только дворяне, но и представители купеческого и ремесленного сословия. А эти волки рынка только спят и видят, как бы им еще больше обогатиться.

Впрочем, я бы все равно отказался от такой сомнительной привилегии, как возможность стать наставником. Нашему мастерству обучиться нельзя, его нужно понимать! Лично я так думал, и многие мастера со мной согласились бы.

Надо же, глядишь на этот револьвер и невозможно поверить, что в его создании принимал участие эльф. Совершенно иной стиль, хотя технология абсолютно такая же. Удивительно. Закончив сборку, я «пристрелял» оружие. Неплохо, не идеальная точность, но она нам и не требовалась, по крайней мере, заказчик будет доволен и мастерством отделки и внутренними качествами товара.

Все равно эта стреляющая штука не сможет сравниться ни с одним из моих произведений.

Я аккуратно упаковал оружие в лучшую коробочку из красного дерева, которые порой заказываю у знакомого плотника. Внутри коробка была обита лучшей тканью и имела ложи под револьвер средних размеров и шесть патронов стандартного калибра и обоймы для них. Готовое оружие было чуть меньше, чем следовало бы сделать, но такие мелкие детали обычно не замечают при покупке. Тем более это был небольшой подарок от мастера, кто же будет придираться к нему?

Так, через недельку не забыть отдать револьвер в экспертную комиссию, чтобы получить сертификат и можно будет сообщать клиенту о готовности товара. То, что я его имени не помнил, не так уж и страшно.

Все равно это были те мелочи жизни, которые совсем не обязательно запоминать. Так что через мгновение другое я и думать забыл о своих размышлениях. Даже успешное изготовление аппарата отошло на второй план, в голове, словно колокольчик в часах, била одна только мысль – отдых. Сборка револьвера помогла отвлечься от того состояния наркотического опьянения, которое возникало каждый раз, когда я брался за любимую работу. Теперь, когда это состояние отпустило, я мог спокойно идти отдыхать, не опасаясь, что буду ворочаться несколько томительных часов.

Глава 8. Страж границ

Что мне снилось в ту (ха-ха) ночь я полностью не помнил, только отдельные фрагменты остались в моей памяти, яркие, сочные, насыщенные. Такого сюрреализма я не видал никогда. И вообще странно, что мне так запомнились они. Такое ощущение, что я внезапно взял перо и записал или, точнее, зарисовал самые интересные моменты в тех бумагах, которые создает человеческий разум.

И еще бы я не запомнил столь сумасшедшую картину! Я никогда не встречал такой странной, чуждой, запредельной атмосферы. Это можно сравнить с внезапно обретенной способностью дышать под водой. Для тех, кто топчет подошвами землю, морская пучина покажется иным миром, да она и есть иной мир! Не зря же «Ковчег» порой прибывает в наш порт, неся то мор, то благодать. Единственный порт для единственного корабля, которого не забыли объявить мирским телом божьим.

Впрочем, я отклонился, разум пытался найти некую аналогию, чтобы не скатиться в яму с острыми кольями безумия.

И воспринимать свою память я буду только так – поэтапно, по картинам, словно я нахожусь в некой галерее. И для полноты погружения в запредельную атмосферу, следует представить, что в этом помещении темно и какая-нибудь лесная тварь с удовольствием бы впрыснула в мою кровь разлагающего яда. Прекрасное ощущение, что и говорить, словно огонь лихорадки. И находясь в этом состоянии, стоя посреди темного зала, можно начать перебирать картины одну за другой.

Сначала это будет нечто, это нечто будет живым, но при этом мертвым… проклятие, такое совершенно невозможно загнать в узкие рамки слов! Точнее будет сказать, что это подвижное, но мертвое. Это нельзя сравнить с теми мертвецами, которых на нас натравливали дикари. Там ими двигала сила разложения, а это все же, как утверждают наши маги, относится к стихии жизни. Тут же я видел мертвеца, который готов был откусить аппетитный кусочек от меня. Если бы это было трупом человека или хотя бы гуманоида. Но оно не было ничем похожим на живое, это было черно-алая клякса на дне огромного котла. Казалось, что дно с этим… просто этим, находится безмерно далеко, но при этом как бы перед самым твоим носом.

У тех же художников есть миллион и две тысячи приемов, с помощью которых можно создавать различные зрительные иллюзии. Но в данном случае, я не думал, что это могло быть обманом зрения, если, конечно, происходящее во сне можно каким-нибудь образом соединить с реальностью. Просто так надо было, для того места, где оказалось мое невинно дрыхнущее сознание, подобный сюрреализм был самим собой разумеющимся.

Особенно для существ, что жили в этом месте.

Следующая картина – я меняю точку зрения, отхожу, улетаю, прыгаю, телепортируюсь… не важно, я оказался на новом месте и нечто уже не нервирует меня так сильно, как желало бы. Потому что я это не вижу, я вижу только край колодца, из-за которого как удивительная песня появляются протуберанцы ало-черной краски. Я еще почему-то запомнил свою дикую мысль в тот момент: «какой дурак решил спрятать солнце под землей?» И около края провала стоит единственная четко различимая фигура в окружении теней. Тени эти стоят отдельного разговора, они чуть ли не центральные персонажи в картине-памяти. Они не похожи на те тени, что я привык видеть в любое время дня и ночи. Не те тени, что рождаются от игры света искусственного и живого. И не те тени, чьим телом становится любая удобная им поверхность. Эти тени больше похожи на темный туман, который насытился пеплом от неисчислимого множества печей.

Я способен был бы видеть сквозь них, если бы я мог что-нибудь рассмотреть в той темноте.

Они, эти неведомые мне тени, стоят отдельно, но при этом кажутся частью центральной фигуры на краю пропасти. Как будто этот нечеловек отбрасывает их все сразу, даруя им возможность обрести свое тело, неподвластное капризам света. И вот оно то – это существо на краю пропасти в одном шаге от разумной бездны, – смотрело на меня. Я не мог определить в его взоре ничего, я знал, что на меня смотрят, но не мог сказать, что при этом пытались увидеть. Я даже не помнил его наглых глаз, если они были. На моей картине-памяти они изобразились сразу и пустыми глазницами черепа, в которых клубилась тьма вперемешку с алыми всполохами пламени, и при этом мудрыми глазами, которые можно увидеть и у человека, и у эльфа, и у любого существа во вселенной.

Этот странный гость сновидения был замотан в прямоугольный кусок серой материи с бирюзовым поясом. Только его тонкие, но при этом жилистые как ремни руки были оголены. На предплечьях красовались, как мне показалось, массивные бронзовые браслеты с невообразимой гравировкой. Длинное одеяние скрывало от меня ноги этого существа, но я почему-то не сомневался, что он касался земли (если это можно называть землей) босыми ступнями. На лице гостя произрастала длинная, до пояса, курчавая чернильно-черная борода. Выглядела она как лопата, и я мог бы хохотнуть в тот момент, когда ее увидел, если бы умел хохотать. Это было моим единственным оружием в этом мире, но я не мог им воспользоваться. Волосы на голове существа были точно такими же черными, курчавыми, их аккуратно обхватывала кричаще-желтая повязка. Их длинна была как у меня в молодости, до того прискорбного случая – как раз до плеч. Я мог видеть уши существа, в которых тяжелыми грузами висели массивные кольца серег из неизвестного мне черно-алого материала.

Мне казалось, что это существо приглашает меня, хочет, чтобы я подошел к нему. И пройдя мимо замерших теней, я обрету «нечто»: безграничную власть, всесильную силу, сто медяков… кто знает? Но я не сделал попытки переместиться, мне и не хотелось, и не верилось, что я способен на такое титаническое усилие. Как можно перемещаться в пространстве, если ты не находишься в этом пространстве? Никак. Вот я и оставался там где «стоял».

Если уж этому существу так хочется, чтобы я рядом с ним полюбовался на пылающую бездну черноты, то пусть сам и подойдет, у него-то ноги на месте.

В мире снов нет времени, или, сказать точнее, время в этом мире управляется не законами материального мира. Когда я проснулся, мне казалось, что прошла вечность с того момента, как я лег в кровать. Как будто нечто решило покопаться у меня в голове и добавило несколько ложных воспоминаний, но я мог побиться об заклад, что подобное невозможно даже для магов.

Открыв глаза и оглядывая привычную обстановку своей комнаты, я не мог отделаться от ощущения, что сон все еще остается реальным. Мне казалось, что мои ощущения ложны, и я не могу находиться в этом месте, чувствовать липкий пот по всему телу; удушливый запах комнаты, в которой долго спал человек; звук тихой игры ветра с листьями во дворе…

Я порывисто встал и выдвинул ящик комода, да так резво это сделал, что он вылетел и разбросал содержимое по полу. Только большая потрепанная записная книжка и несколько перьев осталось лежать в нем. Они-то как раз мне и были нужны, я быстро записал все, что увидел во сне. Сам не понимаю, зачем я это делал, но ощущение легкого бриза шизофрении прошло. Надо будет расспросить моего личного учителя магии обо всем этом, если я, конечно, не забуду.