– Могу, когда пускают, – ответил я.
– А если можешь, то на хрена записки пишешь?! – рявкнул спикер, уже не сдерживаясь.
– Вы про вчерашнюю служебную записку, Виталий Иванович?
– Да! Про нее! Умные все стали, – продолжал заводиться Хрюшников, – записки пишете, молодежь учите. А прямые свои обязанности перестали выполнять! Мне тут творческих людей не надо, ясно?!
– Что случилось, Виталий Иванович? – участливо спросил я, при словах о творческих людях вспомнив почему-то Андрея Павловича Карлова.
Как и в случаях с тяжело больными людьми, на вопли спикера в таких случаях обращать внимание не рекомендовалось.
– А ничего не случилось! Думаешь, ты один тут за информационную политику радеешь?
– Думаю, что не один, – искренне сказал я.
– Думаешь, ты один про всех тут всё знаешь? – орал, как будто не слыша ответа, Хрюшников. – Хрен ты угадал! Про всех вас только я один знаю! Вы там еще договорить не успеваете, а я уже в курсе!
Я уже с интересом посмотрел на его круглую лысину, блестевшую под лампой.
– Ты что мне про Забегалова пишешь? – спикер помахал моей запиской. – Ты считаешь, я сам в этом деле не разберусь?
– Считаю, что обязан вас проинформировать и донести свое мнение о ситуации.
– Зачем мне твое мнение, если ты обстановку не контролируешь? Вот скажи, кто эту блядскую заметку написал, а?
– Если вы не против, Виталий Иванович, скажу завтра. Я пока собираю необходимую информацию.
– Завтра… – спикер усмехнулся. – А если надо сегодня?
Я решил промолчать.
– Записку свою забери, – спикер бросил ее через стол. – Я не дурак, чтобы шашкой махать из-за Валентина Юрьевича. Знаю лучше тебя, кому он раньше служил и на кого сейчас работает. Не волнуйся! За всё это собрание я отвечаю.
Наступила тишина, после громких криков резавшая слух.
– Виталий Иванович, – сказал я, – надо что-то решать с этим эфиром на «Сторонке». Предлагаю вам под любым предлогом не ходить. Пошлите кого-то из депутатов. Алину Вениаминовну хотя бы.
– Толкушка она, твоя Алина, – от души высказался спикер.
– Эфир первый, никто этой программы еще в глаза не видел. Могут быть проблемы, – не унимался я.
– Проблемы будут, если я не пойду, – ответил Хрюшников и в первый раз за время разговора вздохнул.
За окном сделалось по-ноябрьски темным-темно. Спикер отчалил только что, запихнув под мышку пухлую папку со справками, которые подготовили и принесли ему загнанные экономисты. «В машине посмотрю», – на ходу бросил он. Его предупредили, что на телекомпанию надо прибыть заранее, дабы гримеры и режиссеры успели сделать свою работу. От моих услуг и, вообще, от любых сопровождающих Виталий Иванович отмахнулся и даже депутатский значок оставил в ящике стола. Был он по-прежнему на взводе. По опыту своему я знал, что нарастающее раздражение Хрюшникова может в любую секунду прорваться наружу.
Я сам чувствовал себя каким-то выпотрошенным. Время звонить «Бонду» еще не пришло, и оставалось только ждать. Запиликавший в кармане мобильник заставил дернуться.
– Алексей Николаевич, я вас жду, – пропела трубка.
– Кто это?
– Это Яна. Вы про меня забыли?
Вчерашний разговор действительно вылетел у меня из головы.
– Нет, Яночка, не забыл. Просто забот сегодня прибавилось.
– Вы до сих пор на работе? – спросила Яна.
– Где же еще?
– Наша встреча не отменяется?
– Не отменяется, – ответил я. – Вы у подъезда?
– Подхожу.
– Тогда и я иду.
Яна стояла под пихтой напротив главного входа. Я улыбнулся ей, но, по-моему, не очень уверенно.
– Вы устали, Алексей Николаевич?
– Почему?
– У вас измученное лицо.
– Ничего от прессы не скроешь! – я старался говорить как можно беззаботнее. – Ну что, держим курс на кафе?
– А у вас что-то изменилось?
– Да эфир тут один свалился на мою грешную голову. Шеф убыл на телевидение, меня не взял. Но отсмотреть не мешало бы, – объяснил я.
– Это очень важно?
– Может быть. Вскрытие покажет.
– Пойдемте ко мне, – предложила Яна.
– В редакцию?
– Нет, домой.
– Домой? – в моем голосе прозвучало удивление.
– Ну да. Это рядом тут, через улицу. Если вам удобно, конечно, – и она нерешительно посмотрела на меня.
– Это вам, наверное, неудобно, – возразил я. – Всё-таки я человек посторонний, а дома у вас родные, близкие.