Тёмных дел мастера. Книга вторая
– Ах, да это вы, Коско! – продолжил говорить великий министр. – Вы же и обратились к нам с этим ходатайством… Ну что же, тогда, позвольте, я буду говорить через вас, поскольку вы лучше знакомы с данной ситуацией там, на месте… Итак, господа: нашему Совету доложили и уже представили полный доклад о вашем деле, и после подробного изучения…– сказав это, великий министр довольно неуклюже натянул очки на нос и снова погрузился в свои бумаги, – господа Герстон, Макен и Фаунте… извините, Фантуэа – снимаются со своих должностей досрочно по указу № 147 от сего дня, до дальнейших разбирательств.
Все названые по фамилиям чиновники тут же неуверенно поднялись со своих мест и по негласным законам королевства смиренно подались к выходу, сжимая кулаки или натужно вздыхая. Но так, чтобы это оставалось скрыто от их бывшего начальства. Однако для великого министра такая картина была уже давно привычной, и, терпеливо подождав пока они выйдут, он совершенно безучастно продолжил:
– Также господин Энтио понижается в должности до заместителя, а господин глава города и района Александро Дож…
Тут в его речь осторожно вмешался Коско:
– Покорнейше прошу простить, господин Великий Министр, но я уже отметил в министерской почте, что Господин Дож серьёзно заболел после…
– Ах да! – словно в отместку перебил его рассеянный голос собеседника. – Да… Вот же больничный лист… Извините, его сегодня не будет, поэтому в разбирательстве этот случай будет рассматриваться отдельно.
Довольный собой, капитан секретной службы умолк и чуть-чуть отодвинулся в сторону.
– Значит, остаётся последнее…– пролистал свои бумаги до конца великий министр. – По приказу № 54, поступившему от Военного Совета Министров, в ваш город будут направлены особые патрули магической разведки для работы с этим делом. И особая королевская комиссия… А также, по распоряжению нашего совета, особым пунктом…
Обычно в такие моменты Коско начинал просто млеть от бюрократической системы, позволявшей допускать несравненные ловушки, когда все остальные чиновники уже было отмахнулись от самого страшного, что могло случиться с ними на подобных собраниях, и с предвкушением закатывал глаза.
– …Господин капитан Всесторонних Операций по Особо Важным Делам Королевской Короны Коско!
…При звуках собственного имени довольная улыбка черноволосого человека, стоявшего у стола, несколько покосилась. И все вокруг сразу же обернулись в его сторону, что вызвало у Коско лёгкий мандраж. Ещё ни разу за все прошедшие годы своей безупречной службы его имя не оказывалось связано ни с одним из подобных разбирательств…
– По проверке нашего Совета вы не смогли правильно составить «форму 40020», докладывая о данном происшествии. И вследствие допущенной ошибки, а также вашей непосредственной ответственности за изымание слишком большой суммы на эту операцию из казны королевства – ваша и наша работа оказалось менее эффективной, чем могла бы быть, исходя из постановлений Его Величества Короля.
В связи с этим наш министерский совет постановил: назначить вам штраф и временное снятие с должности по привязке к этому делу до дальнейших разбирательств. На этом всё, господа. Желаю здраствовать.
Бликнув пару раз в опустевших глазах начальника секретной службы, изображение подёрнулось серой дымкой и вскоре исчезло, однако Коско ещё долго оставался стоять на своём месте в недоумении. И хотя каждому из оставшихся к тому моменту в зале чиновников было понятно, что заседание пора было уже давно заканчивать, но никто из них не хотел вставать с насиженного места так скоро. Вместо этого они продолжали тиранить бездумное тело остолбеневшего Коско ужимками, которые с каждой секундой становились всё острее. Пока, наконец, один из заместителей своего ставшего теперь уже бывшим командира не объявил запоздалый финал этого собрания.
Тогда, растворив широкие двери кабинета до самого отказа, вычурно одетая делегация важных господ решила всё-таки проследовать вперёд. Но прежде чем окончательно покинуть опозоренного Коско, каждый из них посчитал своим священным долгом отпустить в его сторону ещё пару удивлённых вздохов или коротких замечаний, которые очень скоро переросли в тихое, а затем и более громкое обсуждение его «заслуг» перед отечеством.
– Дайте мне мой… деловой портфель и… пропуск, – устало махнул бывший начальник секретной службы в сторону ближайшего подчинённого, неровно сглатывая слюну.
– …Ну же! – захлёбываясь от внезапно проступившего в голосе стона, повторил он, но на его слова так никто и не ответил.
И лишь где-то в отдалённой парадной зале, находившейся прямо за стенкой, раздался вдруг чей-то неясный, почти сдавленный шёпот:
– Пусть Великий Министр ему теперь подаст…
– …Ты кто такой, я спрашиваю! – совсем уж грубо накинулся на бедного парня патрульный, когда тот подошёл ближе.
– Так здешний я, господин, здешний! – не менее настойчиво отвечал ему молодой крестьянин, который в силу своего возраста ещё не успел понять, чем стражник отличается от обычного человека. И потому позволявший себе некоторые вольности в общении с ним.
По виду его мешковатые штаны на босу ногу и простой коровий хлыст практически ничем не отличались от обычной одежды пастуха, однако грозный всадник оставался непреклонен:
– Да какой к чёрту «здешний»! – ещё сильнее разозлился на него подтянутый крепыш в красной мантии. – Ты хоть понимаешь, что я из авангарда полковых войск?! А ну бросай свою нагайку!
– Ч-чего? – проронил озадаченный парень, только и успевший занести руку с хлыстом, чтобы удивлённо почесать затылок – отчего вдруг сразу же повалился на землю, когда уверенная нога разозлённого патрульного внезапно огрела его за это прямо с высоты своей армейской лошади.
– Стоять, мразь! Не двигаться! – заорал тот во всё горло. И резво соскочив с седла, принялся продолжать усердно околачивать сидевшего на земле крестьянина руками и ногами, стараясь бить, как учили. И время от времени даже добавляя к своим издевательствам противные смешки садистского наслаждения, которое бравый служака уже давно не мог выплеснуть никаким иным способом – на что попавшему в переплёт парню оставалось только защищаться, извиваясь в дорожной пыли подобно гаду. Постепенно мучительные секунды истязаний стали казаться ему бесконечными и, отхаркивая из уголка рта подступавшую кровь, когда его угнетатель снова и снова ударял бедолагу по почкам, молодой крестьянин уже начал было забываться в приступах мелькавшей пред ним смерти. Но вскоре неожиданно почувствовал, что боль от его тела ненадолго отступила, разразившись вместо этого ещё одной рьяной командой из уст нападавшего:
– А теперь скажи: «Спецмагвойска – лучшие!» Говори, тварь!
Не воспринимая и половины этих слов после всех полученных ударов, искалеченный паренёк попытался было встать, чтобы отойти в сторону. Но, не пройдя и пары метров, свалился в кусты, что вызвало у солдата очередной приступ раздражительного смеха.
– Г-овори!!! Г-овори! «Я люблю спецмагвойска!» – продолжал наседать он на крестьянина, пиная того в корпус с каждым новым словом. Однако вдруг зачем-то громко всхлипнул, покрутил головой и, царапая своё горло словно сумасшедший, начал шататься и постепенно оседать как подрубленное дерево.
Порываясь рассмотреть всё это сквозь заплывший глаз, молодой паренёк лишь растерянно наблюдал за тем, как могучее тело военного, целиком обвешанное магией с ног до головы, сначала опустилось на колени, а потом и вовсе упало к его ногам, залитое фонтанами крови. И посчитав такой исход попросту наказанием с небес, парень решил добровольно отдаться в руки своего Единого Бога, отплачивая тому услугой за услугу… Но, как оказалось, не тут-то было.
Уже через пару минут незадачливый крестьянин очнулся от того, что его тело куда-то волокут, а когда боль в его грудине стала назойливо шевелиться и исчезать, то и впрямь понял, что это ему не приснилось.
В довершение, почувствовав жёсткие доски под своей спиной и обмотки тряпичных бинтов на пояснице, раздосадованный паренёк хотел даже открыть глаза, чтобы хоть как-то оглядеться, когда неожиданно услышал до рези знакомый голос отца, который очень скоро его и успокоил. Хотя по звуку тот разговаривал не с ним, а с каким-то незнакомцем:
– …Я теперь тебе по гроб жизни буду обязан!
– Да ладно-о, – протянул немного хрипловатый незнакомец. – Сочтёмся. Но парня – береги. Он у тебя вон какой крепкий – всё выдержал… Да, и не забывай втирать ему эту мазь каждый день, как я тебе и сказал.
– А как же ты сам, охотник? – заволновался было отец. Но незнакомец лишь размеренно хлопнул его по чему-то крепкому и только тогда снова заговорил:
– Обо мне не бойся! Я себе в лесу ещё насобираю… Это-о, и не давай ему много пить в первые дни…
– Ну а-коли-спросит-о-нём-кто? – быстро вмешалась в их разговор как всегда донельзя распереживавшаяся мать, произнося слова при этом почти неразборчиво.
– М-м, ну тогда скажите, что, мол, зверь на него напал. А ни о каком солдате или разведчике вы здесь и слыхом не слыхивали, – попытался сообразить что-нибудь озадаченный незнакомец. – Да, и к тому же, не за вами они сюда пришли, не за вами. Уж будьте покойны.
– Ой, горе-нам-всем-горе-е…– снова протянул закручинившийся голос матери. Но как бы она ни старалась, её сын даже через подступавшее к нему забытье смог ясно различить в нём нотки благодарности. И от этого ему вдруг стало значительно легче.
Блуждая по закатным дебрям какого-то местного косогора, жутко заросшего репейником и крапивой, Гортер пытался сверху разглядеть затерянный родник, о котором говорил ему благодарный крестьянин, и всё же, несмотря на все старания, последние солнечные лучи очень удачно скрывали его в этом море зелени. Но даже если бы сейчас над его головой уже стояла глубокая ночь – острых глаз следопыта было не обмануть, и вскоре, углядев в траве небольшое потемнение и заглубление, он без труда различил знакомое журчание воды. После чего со всех ног устремился к нему.
Возможно, в первые минуты Гортер и сожалел о потраченном на спасение крестьянского паренька времени, ведь за сегодняшний день он ещё ни разу не позволил себе отвлечься на сон или еду, а значит попросту выкинул эти часы, заменив их проведёнными в деревне, но сама ситуация, в которую он вмешался, просто не позволяла следопыту оставаться безучастным. К тому же, услышав кое-что из разговора убитого им патрульного, Гортер всё-таки сумел сделать пару выводов о творящихся вокруг него делах, и теперь совсем не радовался тому, что вскоре могло случиться здесь исключительно по его вине.
Очевидно, королевским начальникам уже порядком надоели бесплодные попытки выследить следопыта, мотаясь за ним по всем лесам и полям Сентуса с самых первых дней его побега из Вант-Сартоса, и в конце концов они решили сменить тактику, разом спустив на Гортера всех собак, которые только имелись у них под рукой. Об этом говорили и опознавательные эмблемы, висевшие на груди и плечах того воина, с телом которого следопыт не стал долго церемониться, свалив его попросту в ближайшую канаву придорожного рва, и целый рой следов лошадиных копыт, найденных им неподалёку от южных деревень сегодня утром.
Однако, несмотря на то, что после той злополучной ночи Гортер практически ждал чего-то подобного от своих неумех-преследователей, ему и в голову не могло прийти, насколько быстро те окажутся рядом: ведь он хотел разобраться с ними уже после того, как настигнет свою главную цель и узнает от неё всё необходимое об их магической секте и численности. А не искать удобной возможности, чтобы объехать очередной, невесть откуда взявшийся у него на пути патруль, когда сам отрывался от них каждый день на целые километры и всё равно не мог сбросить их со своего следа.
«Магия, – скривившись в лице, подумал про себя следопыт, опустив в довершение всех этих мыслей давно заготовленный кожаный бурдюк в холодные воды источника. – Но как? Ведь этот хрен тогда на галере всеми правдами и неправдами клялся мне, что для ихних магусов такое, считай, невозможно проделывать с большими расстояниями… Или же?.»
Внезапно всегда чутких ушей Гортера коснулся ещё один знакомый звук, доносившийся издалека, и следопыт мигом юркнул в высокую траву, притаившись на месте словно мышь. Это был звук приближающихся шагов. Оглядевшись по сторонам, Гортер быстро заметил трёх незнакомцев, спускавшихся с холма почти в том же самом месте, что и он сам пару минут назад. Но рассмотрев их повнимательнее, следопыт без тени сомнения тут же взялся за оружие, стоило только заходящему солнцу отразиться в их блестящих нашивках и плетёных аксельбантах, свисавших на гилийский военный манер справа. Зарядив в лук сразу две стрелы из своего нового колчана, взятого у кочевников после той ужасной бойни в пещере, Гортер уже был готов выстрелить, если боевые магусы заметят его первым. Но похоже, что у новоявленных армейцев просто не хватило желания проделывать тот же самый путь, что и он. И побродив немного по округе, они благополучно решили не искать треклятый родник, а попросту взять и набрать воды у местных, как только отыщут ближайший деревенский колодец.
Напоследок один из них посчитал ещё и своей личной обязанностью как следует помочиться наперекор всей этой буйной растительности, которая так несправедливо помешала его сослуживцам набрать воды. И закончив это праведное дело выразительным плевком, молодой боевой магус взялся как можно быстрее догонять остальных, окрикивая их бранными словами… совсем не подозревая о том, что единственная цель их пребывания здесь находилась сейчас меньше чем в тридцати метрах от него. Вместе с, возможно, пожалованными ему в дальнейшем внеочередным повышением по службе и солидными выплатами по королевским дотациям, если бы он поймал её.
Впрочем, для того, кто наблюдал за ними из поруганных кустов, их появление тоже не прошло просто так. И как только следопыт убедился в своей безопасности, то тут же выпрямился, переместив на место своё оружие. После чего рывком метнулся дальше под холм к дорожной развилке, у которой под ивой мирно паслась его измученная лошадь, изрядно пофыркивая после столь долгой дороги.
«Пей», – заботливо протянул ей специальную костяную горловину Гортер, поддерживая свой бурдюк на весу, как только оказался с ней рядом. И пока лошадь взволнованно утоляла жажду, матёрый охотник не переставал думать о своём ближайшем плане действий.
К тому моменту горячее закатное солнце уже совсем заволоклось дежурившими на горизонте редкими тучами, и когда на землю опустился удушливый летний вечер, следопыт решил, что наконец настало время познакомиться с его новыми «друзьями» поближе.
Закинув остатки воды и все свои пожитки за большой камень, Гортер быстро перегнал лошадь подальше в тень, чтобы та не сильно бросалась в глаза возможным случайным прохожим, и взяв с собой только лук и колчан, приготовился к быстрому маршу по камням и кочкам, которых на местных полях хватало с избытком. К счастью, проведя в этой местности пару часов, следопыт уже знал, куда отправится, и памятуя о том, как важна порой бывает разведка для того, кто ищет кратчайший путь, решил, что эти потраченные минуты не пропадут даром.
Потому, следуя по своему, только что проложенному им маршруту, Гортер очень скоро снова оказался на том самом месте, откуда вытекал родник, и, пропустив его мимо, ещё стремительнее помчался по косогору к вершине. Пока не вышел на широкое заросшее травой и бурьяном поле, расстилавшееся там почти в полном уединении, если не считать тоненькой полоски следов, оставшихся после посещавших его недавних гостей.
«Налево», – машинально определился с их направлением следопыт. И посмотрев вдаль, где на плотном кругу были видны окраины деревни, а слева от неё располагалась обширная впадина, из которой валил белый дым, окончательно утвердился в своих подозрениях. «Ну, точно там», – отсёк он про себя, немного отдышавшись, и, взяв ориентир на этот дым, как на маяк, Гортер изо всех сил припустился вперёд. Не теряя при этом и узкой дорожки примятой травы, остававшейся от него всё время по правую руку.
Со временем следопыту приходилось всё ниже и ниже пригибаться к земле, опасаясь то тут, то там налететь на вражеского солдата, решившего точно так же, как и те трое, прогуляться до родника или до деревни, или просто несущего свой караул в поле. Но как оказалось, подобные посты находились лишь у самого лагеря, и, потратив на пересечение пустого поля лишь несколько минут, Гортер первым заметил своего неприятеля. Им оказался усталый красно-зелёный мундир, державший над своей оторочкой мутную голову скучающего солдата, который с упоением смотрел на свой лагерь и опирался на большущий, почти трёхметровый жезл-гигант, о предназначении которого следопыт мог только гадать. Тем не менее, завидев его ещё на полпути, Гортер решил не рисковать и стал постепенно укорачивать свой бег, сводя его к осторожным скачкам влево, чтобы полностью сместиться к краю холма, дабы его не заметили остальные. И, как оказалось, поступил довольно обдуманно.
Уже через пару минут наблюдений следопыт увидел ещё один мундир караульного, прогуливающийся на своём месте взад и вперёд у дальних границ косогора, и, прикинув на глаз примерное расстояние между ними, высчитал, что те стояли друг от друга не больше чем в пятидесяти метрах. Это означало, что они совсем не строились группами, как это было принято раньше, в прежние времена, и всего лишь покрывали расстояние вокруг лагеря, создавая одну редкую линию растянутой преграды. Однако Гортер никогда не дожил бы и до половины своего нынешнего возраста, занимаясь таким опасным делом, если бы полагался только на первые впечатления о враге. И потому пробравшись ещё немного вперёд, он решил незаметно спуститься с края холма, чтобы заглянуть за поворот, где вскоре и обнаружил дальнейшее подтверждение своих опасений, которое предстало перед ним в виде чего-то уж совсем невероятного, глядевшего на следопыта вполоборота из-под вздымающихся вверх и вниз крыльев, качавшихся на ветру, словно крона небесного дерева.
От такого внезапного зрелища Гортера тут же передёрнуло, и, машинально взмахнув своим луком, следопыт хотел было уже выстрелить в поганое порождение адской магии. Но приглядевшись повнимательней, осознал, что то был всего лишь огромный надувной купол, прицепленный к деревянному ковчегу у земли, у которого суетились люди, а его неосторожный жест чуть было не выдал его местонахождение солдатам, отчего следопыту вдруг стало совсем не по себе. Опустив лук, Гортер быстро откинулся назад в траву и уже оттуда принялся разглядывать каждого из стоявших в стороне патрульных на случай, если кто-то из них всё-таки ненароком обратил на него внимание. К счастью, ничего такого не произошло. Правда для Гортера даже этого факта оказалось сейчас явно мало, чтобы успокоиться. И проклиная сей временный гарнизон на чём только свет стоит, следопыт был готов в одиночку предать его огню и мечу, лишь бы только это поганое изобретение никогда не увидело свет в ближайшем будущем Сентуса. Ведь даже один только его вид уже казался следопыту настолько противоестественным, что о его возможном назначении в руках армии простому человеку и думать не хотелось.
Но всё же, даже если бы перед ним сейчас стояло само воплощение магии, спустившееся с небес – для Гортера это бы не играло ровно никакой роли, ведь следопыт никогда не позволил бы своим мыслям встать выше боевых действий и сбить его концентрацию, так как в бою это значило только смерть. И потому проредив за собой траву ещё пару раз, пронырливый лучник успел за несколько минут сосчитать абсолютно всех караульных, дежуривших от него слева и справа. И даже увидеть главный вход в их лагерь, который, как и предполагал Гортер, находился в самой узкой точке впадины, выходившей одной своей частью в сторону леса.
«Видимо, там-то они меня и ждут, в случае чего…» – почесал он начавший зарастать подбородок, когда вновь выбрался сквозь бурьян в поле и посмотрел сверху вниз на чернеющие мостики подлеска, от которых во все стороны мерно расползалась ранняя ночь. Эта ночь была сейчас для Гортера единственным пристанищем, благодаря которому он мог продвинуться к лагерю ещё ближе, чтобы хотя бы приблизительно узнать общую численность посланных за ним войск. Но, как бы то ни было, следопыт отлично понимал чем это могло закончиться, и к тому же нещадное время так и отстукивало в его висках свой нетерпеливый зов, заставляя Гортера отступить ради куда более важной цели.
«Ничего-о. Скоро случай ещё представится…» – успокоил он себя напоследок и, в очередной раз мельком взглянув на небывалых размеров купол, заметил, что тот становился всё меньше и меньше, пригибаясь к земле под действием магических залпов стоящих внизу людей. Скручивая подрагивающие мембраны, королевские магусы подставляли под них длинные жерди, пока остальные поддерживали магией парусообразные крылья – и таким образом вся конструкция, лишённая воздуха, плавно укладывалась на бок.
– …Явно представится!» – мрачно повторил следопыт шёпотом, не желая больше видеть этой картины, после чего уверенно развернулся и норовисто двинулся вперёд, вымеряя каждый свой шаг.
Отныне в его распоряжении оставалось не более половины дня, прежде чем вся эта армада окончательно снимется с места и через какое-то время, возможно, заметит его у поросших лесом дальних хребтов, куда Гортер так отчаянно стремился попасть, учитывая направление главной торговой дороги, обходившей их с севера. Но уповая на действие своего защитного амулета, следопыт всей душой надеялся на то, что он всё же скроет передвижение его лошади в наступающей ночи. А утром эти неповоротливые конструкции уже сами подскажут ему о своём приближении.
Инстинктивно или нет, но Гортер снова хотел оказаться в своих родных лесах, где ему помогали каждые встречные камни и заросли, а деревья вокруг защищали его голову буквально на лету. Пока сам следопыт, ловко орудуя своим луком, чуть ли не испокон веков расправлялся с каждой новой угрозой, посмевшей ступить на его территорию. Однако, даже несмотря на всю свою прозорливость – сейчас, впервые за целую жизнь, следопыту пришлось испытать на себе и другое чувство. Липким потом оно прокрадывалось в его грудь, говоря о возможной беззащитности леса перед этой ужасной громадой, в назначении которой Гортер был пока не уверен. И потому, даже несмотря на весь свой огромный опыт, следопыт не знал – сможет ли природа выстоять перед таким испытанием, небрежно брошенным в её сторону с неосторожной подачки заносчивого человеческого магуса. Или навсегда пострадает от его амбиций, повинуясь лишь неутолимой жажде ещё большей наживы.
– Пей, – усталым голосом предложил он своей лошади, когда в очередной раз добрался до неё сквозь погружающиеся в темноту заросли ночного поля. И после того, как та ещё немного утолила свою жажду, стал поспешно навьючивать её, закрепляя остатки своей новой амуниции на седле. Этой ночью следопыту снова предстояло проделать длинный путь, слишком долгий для них обоих.
– Меня зовут майор Де Сагон, – громогласно объявил перед собравшимися у его палатки новыми подразделениями бойцов коротко стриженный человек с редеющей, жиденькой чёлкой и землистым щекастым лицом. Его тело не было слишком нагружено жиром, и если бы не его внушительный живот, подрагивающий каждый раз, когда Де Сагон снова открывал свой рот, то этот человек мог бы ещё вполне влезть в свою форму. Но в такой нелепой амбразуре она просто выпирала у него из всех щелей, отчего майор, по всей видимости, был просто вынужден носить её не застёгнутой. Что, в сущности, и не являлось такой уж редкостью среди старших чинов командного состава современных армий послереформенного Сентуса.
– Я представляю здесь главный королевский штаб по военным операциям, – величаво продолжил майор в своей приказной манере. – И вы как передислоцированное сюда прошлым вечером специальное подразделение бывшего начальника Королевской Секретной Службы обязаны с этого момента подчиняться не только мне лично, но и всему моему офицерскому составу, каждый из которых будет вправе вам приказывать.
После этого майор де Сагон сделал многозначительную паузу. Но так как уставной реакции за ней не последовало, почти остервенело добавил, процедив сквозь зубы:
– …Это ясно?
– «Так точно», – раздались приглушённые отклики бывших агентов, привыкших отчитываться по отдельности. Часть из них ещё даже не успела получить свой новый мундир.
Не удовлетворившись их мычанием сполна, майор ещё раз резко прокричал:
– Отвечать как следует! По уставу! «Это ясно?!»
– «Так точно!» – уже более стройно и в один голос отозвались ему новые солдаты. После чего де Сагон, довольный до невозможности не спеша протопал мимо них в свою палатку, мимоходом поглядывая каждому новоприбывшему рядовому в лицо, пока на смену ему уже заступал другой офицер с густыми злобными бровями и долговязый как столб.
