Отражение тени
– На запястье есть скрытые кнопочки, которые позволяют мне манипулировать ладонью и пальцами, там около миллиона комбинаций, я сама даже близко их все не знаю, но когда появляется свободное время, я играюсь, – сказав, засмеялась я и нажала несколько кнопок, пальцы сжались в кулак и разжались.
Пультом, лежащим на столике, я включила телевизор, где шли новости и, допив стакан, протянула его Виктору, держа протезом.
Он взял его так осторожно, как будто боялся сломать руку и пошел наливать очередную порцию.
– Расхотелось флиртовать с калекой? – громко спросила я.
– Дура ты, Гала, разве это в людях важно? – вопросом на вопрос ответил он.
– Нет, в человеке руки и ноги не важны, но что-то я не вижу очередей в ЗАГС с безрукими и безногими, – огрызнулась я.
– Ты вроде умная, а рассуждаешь, как калека на всю голову, – тихо ответил Виктор и поставил передо мной стакан абсента и нарезку из сыра и колбасы. – Тебе поесть нужно, а то завтра не сможешь встать после сегодняшнего знакомства.
– Свари пельмени. Мы с тобой как в общаге, давай пельменей с майонезом поедим? – захихикала захмелевшая я.
Семенов открыл морозильную камеру холодильника и достал пачку пельменей.
– Сейчас все будет! Майонез тоже есть и горчица! Все по высшему общаговскому разряду! – хитро улыбаясь, произнес мужчина и, наливая воду в кастрюлю, смотрел на меня влюбленным взглядом.
– Капитан, не увлекайся, я лишь твоя коллега! – крикнула я ему с дивана и продолжила, – к тому же у меня принцип, давать как минимум после четвертого свидания!
– Сегодняшний день сойдет за свидание? – спросил он.
– Если поразмыслить… цветы, алкоголь, пельмени! Короче, первое тебе зачтено! – ответила я и засмеялась.
– Дело сложное, думаю, до четвертого свидания мы доработаем, – помешивая пельмени, вслух размышлял капитан.
– Кобель! – засмеялась я.
– Судя по тому, как ты сама себя называешь, тебе такой и нужен, – хитро улыбнулся он и подмигнул.
После сытного обеда я спала в постели капитана, а он на своем широком кожаном диване. Я проснулась в шесть утра оттого, что очень сильно болела несуществующая рука. Первым делом пришлось налить стакан абсента, оставшегося со вчерашнего дня.
Сделав большой глоток, а за ним и второй, я захрипела от жара во рту, Виктор соскочил с дивана и, схватив графин с водой и стакан, подбежал ко мне.
– Все хорошо, это всегда так с утра, – хриплым голосом произнесла я.
– Галактика, у меня столько эмоций за день не было с пионерского лагеря! – немного устав от меня сказал капитан.
– У тебя есть утюг? – спросила я и увидела в его глазах испуг.
Это меня рассмешило, как никогда.
– Я одежду из чемодана погладить хочу! – продолжая смеяться, пояснила я.
***Мария проснулась или вернее очнулась в квартире, которая, судя по лесу за окном, была на втором этаже. Голова болела. Все, что она помнила, это, как на нее в парке кто-то прыгнул сзади, повалил в снег и приставил к лицу тряпку, резко пахнущую лекарством и ацетоном. Она попробовала пошевелиться, но руки и ноги были крепко связаны. Маша лежала на старой софе лицом вниз, а руки ей связали за спиной и к чему-то прикрепили, так, что становилось невозможно перевернуться. На лицо был надет намордник; в горле все пересохло, а челюсть болела из-за широко раздвинутого рта, в который был вставлен пластиковый шарик с большой дыркой посредине, позволяющей дышать. Шар не давал сглотнуть и промочить горло слюной.
Мария попыталась кричать, но из пересохшего горла, покрытого странной засохшей коркой, вырвался только тихий хрип.
«Что со мной происходит? Что-то ужасное напало на меня и теперь хочет убить!» – подумала она, и слезы потекли из опухших от медицинского сна глаз и носа.
«Я же давно некрасивая, зачем меня похищать?!» – пронеслась успокаивающая мысль в ее голове, но разум сказал обратное: «Ты уже здесь, и это не твой выбор», – очередной хрип вырвался из горла Марии.
Она пролежала несколько часов. Очень хотелось пить. Дойти до туалета она не могла, вытерпеть тоже и теперь лежала в мокрых спортивных штанах.
Мария боялась остаться здесь навсегда, но еще больше боялась, что придет тот, кто ее связал и бросил здесь.
В комнате пахло мочой от высыхающих спортивных штанов. От запаха и обезвоживания кружилась голова. Горло, челюсть, связанные руки и ноги, спина – болело сразу все. Маше было страшно и стыдно.
Когда на улице совсем стемнело, она услышала приглушенные звуки за дверью. Они принесли надежду и страх. В основном страх. Да такой, от которого все тело тряслось.
Открыв дверь в комнату, кто-то вошел и первым делом надел ей на голову зимнюю плотно связанную шапку и натянул ее на глаза. Через ткань ничего не было видно, зато прекрасно чувствовались волосинки от шерсти. Глаза пришлось закрыть.
Женщина попыталась заговорить, но из ее горла вышло только шипящее дыхание.
– Моя девочка, наверное, устала? – раздался низкий грубый мужской голос.
Слова выражали заботу, но не успокаивали.
Похититель, отстегнув какие-то застежки, поднял ее голову вверх. Ноги при этом остались зафиксированы. Маше пришлось неестественно выгнуться. Спину прошила резкая боль.
Через секунду прямо ей на лицо стали лить воду, которая, проникая через дырку в шаре находящемся во рту, попадала и в желудок, и в легкие. Мария захлебнулась и, забилась в конвульсиях. Ее легкие отчаянно сжимались, стараясь избавиться от воды.
Мучитель понял свою ошибку и повернул обессиленное тело девушки набок.
– Моя девочка не сдержалась, – он ножом разрезал штаны и вылил ведро ледяной воды сверху на промежность, приговаривая. – Сейчас ты станешь чистенькой!
После помывки мучитель оставил Марию до следующей ночи, открыв форточку для проветривания. Морозный воздух заполнил всю комнату, а мокрый матрас и остатки одежды начали леденеть.
Следующей ночью, когда мучитель вернулся, Марии было уже все равно. Она несколько раз теряла сознание от боли и холода. Время до его прихода пролетело быстро, очень быстро. Неужели можно сделать еще больней? Ей казалось, что руки и ноги она уже отморозила, или потеряла из-за отсутствия циркуляции крови, и их уже не спасти, да и спасаться ей в таком состоянии тоже не хотелось.
– Поехали, моя девочка, ко мне в семью! – прошипел он и начал снимать путы.
Когда мучитель достал кляп из ее рта, Мария смогла прохрипеть: «Воды!»
На ее голову из ведра обрушилась ледяная вода. Маша успела сделать несколько глотков, прежде чем снова потеряла сознание.
В следующий раз она очнулась от тряски. Дрожало не тело, а все вокруг, как будто ее везут на транспорте. Она не могла ничего видеть, ее тело было замотано в ковер, но это даже радовало. Хотя бы тепло.
Сколько ехала машина, Мария не знала. Несколько раз девушка теряла сознание и, как много времени прошло, не представляла. Света она не видела и ориентироваться по солнцу не могла. Зато внутри ковра Маша согрелась, это было неописуемое наслаждение. Будь ее воля, она бы ехала и ехала. Боль в руках и ногах, жажда, голод – все стало вторичным. Главное, что тепло.
Судя по последним километрам, автомобиль ехал по лесной дороге. Чтобы проехать, водитель сильно газовал, но машину все равно мотало и стороны в сторону. У Марии кружилась голова: от голода, от жажды, от качки. Такого сильного головокружения она не испытывала, даже когда напилась в баре с подругами, и ее стошнило, а потом еще тошнило три дня.
Стоило машине остановиться, как Марию в ковре подняли и куда-то понесли. Похититель долго шел по ступенькам. Их было много. А потом он бросил ковер вниз. Маша ударилась несильно, ковер смягчил падение, так что в этот раз она удержалась в сознании и смогла различить эхо голосов. Мучитель и женщина. Они беседовали.
Когда разговор закончился и тяжелые шаги удалились очень далеко наверх, Мария поняла, что она где-то глубоко в аду.
Кто-то начал толкать ковер, раскатывая его, доставая ее изнутри.
Когда ковер раскрутился, женщина отлетела к каменной стене и ударилась головой. Сознание снова ускользнуло.
Открывая глаза, Мария первый раз за долгое время увидела свет, тусклый, желтый, но это был свет, а значит, глаза еще способны видеть. Она попыталась подняться, но ни руки, ни ноги этого сделать не могли. Маша слышала шаги и видела тени.
– Кто здесь? – спросила она.
Сначала раздался смех, страшный детский смех! Только потом ласковый девичий голос с нотками истерики ответил: – Шестнадцатая! Здравствуй, сестра! Приятно познакомиться!
***Мы выехали в Пермский край, где было совершено предпоследнее похищение. Дорога предстояла длинная, и я не смогла удержаться, – открыла прихваченную бутылку.
– Знаешь, Галактика, мне кажется, ты пьешь совсем не для работы, – сказал Семенов.
– Твое какое дело? – грубо оборвала его я.
– Я вообще-то ухаживаю за тобой, – решил не реагировать на мой выпад капитан.
– Первое свидание всегда может оказаться последним, – намекнула, чтобы проваливал, если намерен меня учить.
– Хорошо, главное будь в форме, – сказал он, продолжая вести машину и не отводя взгляда от лобового стекла.
Я набрала номер нашего коллеги из полиции: – Андрей Владимирович, можно попросить вас отметить на карте все похищения, вплоть до шестнадцатого, и отправить нам с капитаном Семеновым?
– Без проблем, Гала Каримовна, думаю максимум через полчаса все будет у вас, нанесем метки на электронные карты и вышлем.
– Еще одна просьба, у вас же есть в штате программисты? Мне нужен результат всех схождений и пересечений точек похищения, особенно важна точка схождения лучей, где каждое направление будет под одним и тем же градусом! – попросила я.
Если рука так ноет, значит, я на правильном пути.
– Гала Каримовна, карту быстро вышлем, а вот с лучами придется подождать чуть-чуть. Вы что, знак Бафомета ищете? – спросил полицейский.
– Когда что-то найду, сообщу. Пришлите, то, что мне нужно, – ответила я и отключилась.
Воспроизводя имена похищенных в голове в хронологическом порядке: Любовь, Инна, Наталья, Анна, Галина, Юлия, Марина, Александра, Карина, Елена, Йоланта, Светлана, Мария, Елена, Римма, – я начинала что-то понимать.
– В полиции профессионалы еще не перевились? – спросила я у своего коллеги, сидящего за рулем.
– Вы, Гала Каримовна, у себя в Москве всех профессионалов извели, а у нас они как были, так и остались! – обидевшись, ответил мне мой офицер.
– Бу-Бу-Бу! – передразнила его я и еще хлебнула из бутылки.
Машина остановилась.
Я сидела закрыв глаза. Память позволяла мне запомнить каждую строчку каждой странички всех шестнадцати дел. Мозг работал в фоновом режиме, собирая пазл. Он был заполнен на десятую часть. Нужно только достаточное количество информации, и ответ найдется.
– Семенов, ты знаешь имя, начинающееся на «Ть»? – спросила я своего офицера.
– Нет, только фамилию. Это фамилия последней пропавшей – «Ть». Первый раз услышал за всю жизнь, – ответил он.
– Вот именно из-за фамилии Мария и попала в список! – вскрикнула я.
– Что ты нашла? Рассказывай, не томи, – попросил Семенов с искренним любопытством в глазах, которые я видела через зеркало заднего вида.
Картина в моей голове сложилась уже на четверть.
– Берем все первые буквы имен жертв и получается: «ЛИНА ГЮМАК ЕЙ СМЕР», – и тут появляется Мария Ть, которая волшебным образом превращает это непонятное «смер» в «смерть», – произнесла я.
– Мне кажется, это надуманно, – произнес мой офицер Следственного комитета.
– Я уверенна, «Лина Гюмак», это имя девушки, которая нанесла психологическую травму похитителю, а значит, она знает его. Подавай ее в розыск, а когда Петров скинет мне лучи, я покажу тебе, где она живет! – от волнения я повысила голос.
– Тише, Галактика Каримовна, ваша излишняя эмоциональность мешает мне сочинять основание для розыска, – произнес, задумавшись, Семенов.
– Витя, она нужна, как свидетель, ее не надо арестовывать! – взорвалась я и достала бутылку абсента, рука орала от боли, а значит, я была уже совсем рядом.
Семенов завел машину, и мы поехали вперед. Через пару километров появился дорожный знак обозначающий, что мы въезжаем в населенный пункт «Кукуштан», машина свернула по указателю. Рядом с дорогой находился придорожный комплекс под названием «Стойный двор», и мы заехали к ним на парковку.
Пока Семенов звонил, я вышла из машины на улицу и закурила. Парковка уместилась на обочине дороги, проходящей через поле; было пасмурно и морозно, но безветренно. Вдали виднелись темно-зеленые лесополосы, отделявшие поля друг от друга. Свежий воздух наполнял легкие и оттеснял небольшое опьянение в моей голове. Внезапно мне очень сильно захотелось есть, весь мой завтрак сегодня состоял из чашки крепкого кофе.
Докурив сигарету, я открыла дверь и самостоятельно залезла в автомобиль.
– Пригласи даму на обед, пожалуйста, – попросила я.
Снаружи заведение напоминало заброшенный скотный двор… А вот внутри оказалось очень достойным, даже присутствовали меню и официантка.
Не открывая меню, я обратилась к подошедшей к нам официантке: – Предложите московской барышне что-нибудь вкусное и традиционное, пожалуйста.
– Попробуйте крем-суп из сныти, «Хлебные уши» и «Посикунчики», – посоветовала она.
Ее ответ, а в особенности «Посикунчики», развеселил меня.
– Вы молодец, умеете встречать гостей! Несите! – хихикая, похвалила ее я, соглашаясь с выбором.
– Мне тоже самое! – заказал Семенов.
Обед оказался превосходным, я даже готова признать, что мне понравился суп из сорняков. Конечно, «Хлебные уши» оказались пельменями, а «Посикунчики» маленькими мясными пирожками, но все было приготовлено очень вкусно.
Стоило Семенову расплатиться за наш съеденный обед, как ему на электронную почту пришли аж десять личных дел женщин с именем и фамилией Лина Гюмак, проживающих в Уральском федеральном округе.
Он перебросил их мне на почту. Вот только без карт от Петрова, в них мало толку. Я просматривала данные без особого интереса.
Вскоре пришла первая карта от полиции. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что точки на карте образовывают окружность, пусть и неровную, но окружность. Она охватывала Челябинскую, Курганскую, Тюменскую области, а еще залезала краями в Пермскую область и Башкирию.
– Не такой уж и умный наш похититель: очередную жертву он искал в соседних областях, подальше от дома и предыдущих похищений. Уверена, он проживает где-то в середине круга, в центральной части Свердловской области, рядом со своей обидчицей, которой готовит ужасную месть. Нужно возвращаться! – сделала вывод я.
– Почему он просто не убьет ее? – спросил Семенов.
– Тебе не понять почему, ты же не псих, – ответила я и засмеялась.
– Тогда почему поняла ты? – решил он подколоть меня.
– Я ПСИХолог! – ответила я, продолжая смеяться.
Семенов завел свою большую машину. Усевшись поудобней на заднем сидении, я погрузилась в мыслительный процесс, пока мы ехали в обратную сторону.
По дороге я набрала номер оперуполномоченного Петрова, мне не хватало лучей на карте.
– Андрей Владимирович, очень нужны лучи на карте, – произнесла я, когда он взял трубку.
– Гала Каримовна, если бы я мог их сделать сам, они бы уже были у вас. Программисты тут консилиум собрали, какую-то программу пишут, обещали через час закончить, – ответил Петров.
– Спасибо, жду с нетерпением! – поблагодарила полицейского за старание я.
Он и без моего звонка, наверняка, материл программистов, подгоняя. Но и позвонить лишним не будет, пусть понервничает. Я даже заулыбалась, совершив маленькую гадость.
Мы возвращались в Екатеринбург, где находилась квартира Семенова. После сытного обеда и небольшой дозы алкоголя для улучшения пищеварения, я заснула.
Темный подвал, где было душно из-за раскаленных труб отопления, пахло сыростью и канализацией. Свет от тусклой лампы, висевшей далеко за поворотом коридора, пробирался в комнату. Когда кто-нибудь шел по коридору, отбрасывал огромную черную тень, которая забирала остатки света себе, погружая комнату во мрак. Вот и сейчас стало темно, послышались тяжелые шаги, они приближались. Я закричала, понимая, что он сейчас опять начнет издеваться надо мной и пытать.
– Гала, проснись! Проснись, пожалуйста! – Семенов хлестал меня по щекам, стараясь разбудить.
Очевидно, другие способы ему не помогли. Еще бы, несуществующая рука болела так сильно, что боль эта захватила и голову.
– Перестань! У меня синяки останутся! – крикнула я, убирая его руки.
Моя одежда под шубой промокла от пота, а тело трясло мелкой дрожью.
– Ты так кричала, что я подумал, мои барабанные перепонки не выдержат и лопнут. Что с тобой? Ты бледная, и все лицо в испарине! С тобой все хорошо, ты не больна? – он и сам был бледен и, кажется, его тоже колотило.
– Извини, авария приснилась. Я с тобой расслабилась и перестала держать себя в руках, больше такого не повторится! – извинилась я, умудрившись при этом обвинить в своих бедах Семенова.
Достав упаковку сильных транквилизаторов из сумочки, я выпила сразу три пузатых капсулы. То, что хранилось у меня в сумочке, считалось наркотическим веществом и прописывалось только очень буйным пациентам, которые впадали в состояние аффекта или истерику. Я имела медицинскую степень и являлась действующим врачом, так что выписывала их сама себе, чем нарушала, как этические нормы, так и законодательство, но в оправдание себе могу сказать, что выписала себе всего два рецепта. И пила таблетки только в случаях крайней необходимости, когда случались приступы.
Мы ехали молча, мне показалось, что Семенов даже дышал через раз, боясь потревожить меня, сидящую сзади. Я попросила остановить машину и пересадить меня вперед. Он любезно открыл двери и помог пересесть. Такая перемена мест его только обрадовала.
– Мне кажется, на передних сидениях даже удобней, – попытался начать разговор капитан.
– Тебе кажется, – огрызнулась я, отказавшись пристегиваться ремнем безопасности.
– Странная ты, Гала, побывала в аварии, а ремнем пренебрегаешь, – произнес он, ожидая либо очередную грубость в свой адрес, либо молчание.
– Я в аварию попала совсем не из-за ремня, но терпеть не могу путы, – ответила я.
Семенов не успокаивался и всячески старался поддержать разговор: – Когда ты закричала, я действительно, чуть не выпрыгнул из машины, у тебя мощный и красивый голос. Ты никогда не занималась пением?
Вместо ответа я убавила радио и запела песню из оперы Бородина «Князь Игорь»: «Улетай на крыльях ветра».
Когда закончила, заметила, что у Семенова потекли слезы по щекам. Я тихонько поцеловала его в щеку, ощутив соленый привкус на губах.
– Галактика, не зря твой отец именно на этом имени настоял, ты многогранна и прекрасна во всех своих гранях, как бриллиант! – сделал мне комплимент офицер Следственного комитета.
– Не знаю, принять твой комплимент или обидеться, что ты меня холодной бездушной стекляшкой обозвал! – сказала я и засмеялась.
Семенов тоже развеселился и захохотал.
– Гала, ты мне очень нравишься… – начал говорить капитан, но догадавшись, что он собирается сказать дальше, я приложила пальцы левой руки к его губам, останавливая речь.
– Ты не знаешь меня, и я не та, которая нужна такому хорошему парню, – сказала я и, откинувшись на спинку кресла, выпила прямо из бутылки глоток абсента.
Уже темнело, наконец, мне на почту упал установочный файл для телефона, после чего сразу позвонил Петров.
– Гала Каримовна, это программа, ее нужно установить на телефон, и она наложит на карты все точки похищений и всякое другое, в меню вы можете делать и лучи, и перекрестия, и круги, и все, что пожелаете. Извините, что так долго! – произнес в трубку Андрей Владимирович.
– Я сейчас посмотрю и обязательно перезвоню! – бросив трубку, я установила программу на телефон, через минуту она связалась со спутниками и заработала.
Я выбрала в меню единственную карту с отметками и нажала кнопку «лучи» в верхнем меню. На экране тоненькие черные стрелочки поползли друг к другу. Каждый луч обладал своим угломером, который показывал равное количество градусов. В центре, где сходились стрелки, появился кружок похожий на колесо со спицами, потом спицы пропали, а оставшийся круг приблизился. Внутри оказалась карта Ленинского района Нижнего Тагила.
– Семенов, Лины Гюмак Нижнем Тагиле нет, а должна быть… – пробормотала я.
– Нет, но есть рядом, в селе Покровском, – ответил он.
Точно, одна точка в общую картину не вписывается. Нажав на город, где была похищена Мария Ть, я открыла маленькое меню, которое предлагало разные действия, в том числе и удаление, на которое я и нажала. Точка с карты пропала, и я снова вернулась к лучам, опять побежали стрелки, и теперь круг сошелся в другом месте – селе Покровском.
– Семенов, сегодня свидания не будет, едем в Покровское! – скомандовала я.
Набрав номер Петрова, я, рассыпаясь в благодарностях за чудо-программу и чудо-команду, которую он собрал, попросила его организовать скрытое наблюдение за Линой Гюмак в селе Покровском Горноуральского округа. Заодно и поохраняют девушку.
Через тридцать минут он сообщил, что два экипажа в гражданской одежде уже следят за ней и, что она находится дома.
***– Здра-ст-уй-е – выдавила из себя Мария, лежа на животе лицом вниз на той части ковра, с которой ее начали заворачивать в квартире.
– Это так приятно, что ты говоришь; мои сестры всегда молчат! – улыбаясь сквозь слезы какая-то девушка пыталась говорить с Марией.
По голосу казалось, что она совсем юная.
– Я уже давно здесь, отсюда нельзя выходить. Мы с сестрами иногда даже обед себе готовим, когда дядька бросает нам продукты, – продолжала рассказывать девушка.
Маша почувствовала, что ее начали протирать мокрой тряпкой. В комнате стоял какой-то странный запах, от которого выделялась слюна во рту, как отчего-то кислого.
– Ты же, наверно, пить хочешь? Он же никогда о нас не заботится, – произнесла ее новая подруга и, толкая своими худенькими ручками, повернула Марию набок.
Засунув горлышко от пластиковой бутылки Маше в рот, она по чуть-чуть поила ее. Пленнице показалось, что девочка играет с ней, как с куклой, будто повторяя то, что когда-то делала с ней мать.
Наконец-то, Мария утолила жажду, и горло начало отходить. Она закашлялась, а от спазмов заболело все тело. Женщину стошнило, и она упала лицом на то, что смогло вылиться из ее желудка.
– Сестренка, ты опять вся испачкалась! – уже с возмущением сказала девочка и начала вытирать Марии лицо мокрой тряпкой.
Прикосновения влажной прохладной ткани к лицу привели женщину в чувства.
– Где мы? – не открывая глаз и не поднимая головы, спросила Мария.
– В нашем с сестрами доме, – спокойно ответила девочка, укрывая свою сокамерницу какими-то тряпками.
– А где твои сестры? – спросила Маша.
Ей стало чуть лучше. Умирать уже не хотелось.
– Все пятнадцать здесь. Они не очень общительные и почти не двигаются, но иногда рассказывают мне сказки, каждая по очереди, – поделилась девочка.
Открывать глаза расхотелось окончательно. Марии было жутко и страшно. Она боялась того, что сможет увидеть, когда откроет глаза.
– А имя у тебя есть, «Сестра»? – спросила Маша.
– Раньше меня звали Любовь Анатольевна Гюмак, а сейчас я «Сестра», – засмеялась она.
Девочка смогла отмыть ее залипшие глаза, и Мария все-таки открыла их.
– Ты неплохо выглядишь для этого места, Любовь Анатольевна, – сделала комплимент своей сокамернице Маша.
На темном земляном полу перед ней сидела седая девочка с волосами до плеч, обмотанная грязными тряпками. Она была худая, как скелет: это либо анорексия, либо голод. Девушки явно находились под землей. Земляные стены кое-где частично осыпались на пол. Мария посмотрела по сторонам и не смогла сдержать крика. Продолжая визжать, она забилась в угол и начала рыдать и дрожать.
На четырех стенах под потолком висели пятнадцать девушек, на трех стенах по четыре. На последней стене не хватало одной. Они были абсолютно голые и висели на металлических крюках, по два были воткнуты им в спину под лопатки; острые концы крюков торчали у них из груди. Вдоль всего тела каждой из девушек, от пояса до горла, был сделан глубокий разрез, зашитый леской. Их головы были наклонены вниз. Их распахнутые глаза невидяще смотрели на комнату. На лбу у каждой красовалась вырезанная буква.
Нервная система Марии не выдержала, и она в очередной раз провалилась в забытье.
Сверху стали раздаваться скрипы открывающегося ржавого металлического люка. Услышав это, Любовь села рядом с Машей, взяла ее за руку и заплакала.
***Семенов вел машину на большой скорости семь часов подряд. Нас выручали синяя мигалка: ее пришлось достать из бардачка и переставить на крышу, и установленный под капот специальный звуковой сигнал, способный распугать скопившиеся в пробках автомобили.
