Планета Инцефалон

Не слушай тех, кто говорит: блуд это. Какое тебе дело до них. Ты хочешь этого, так получи же это…»

Библия проклятых. Глава 10

Как-то довелось мне услышать о человеке, который потряс меня, да и души многих, своими извращениями. Он, увлекаясь влиятельной одержимостью к Дьяволу, опустошал внутренний мир своей незатейливой и непринуждённой судьбой. Разговаривая в одиночестве с «Повелителем Зла», он попадал в беспомощность перед ним. Следуя чётким указаниям без выбора и принципа. И оставивший след в юности, той неполноценной и озлобленной отметиной или даже огромным шрамом на сердце в его характере, стало причиной всех зверских и непостижимых своей жестокостью преступлений.

Скромный, молчаливый мужчина средних лет. Высокого и худощавого телосложения. Воспитанием и обходительностью, напоминал вполне добродушного человека. И с первого впечатления, даже не скажешь, что этот скромняга парень с сутулой походкой и с выражением лица забитого учителя, совершил столько жутких убийств. Да ещё с элементами людоедства и педофилизма, некрофилизма и изнасилования. Но всё, же характерной особенностью, этого человека, с «разнообразностью вкусов», было не только то, что он носил безвкусные и неопределённого цвета очки, которые создавали иллюзию безобидного и педантичного джентльмена, а старый, потёртый от приключений, чёрный портфель. И в этом атрибуте злодеяний находился дьявольский набор: нож, вазелин и бечёвка. Но, несмотря на этот ужасный внутренний образ, в жизни семейной он был хорошим мужем и отцом, безотказным работником. А, где-то в глубине никому не доступной, в самом ядре сознания и в лабиринтах затерянного воспоминаниями мира, сидел тот неукротимый Демон Зла, который затаился в невинной душе и подчинял своей волей, его ожесточения. Исподтишка навязывал свои прямолинейные умыслы. Зомбировал и направлял на страшные деяния. Они вдвоём были слиты воедино и, выплёскивая потоком увлечения, добивались своей цели.

Зло всегда ищет «слабого». Оно подыскивает человека с изъяном, у которого в жизни, что-то не получается и воздействует на мышление в извращённом виде. Мстит за порочные ошибки и проникает в подсознательную сферу привычки, уничтожать тех, кто лучше него, кто красивее него или попросту из побуждений необъяснимых даже самому себе.

Антон, тот самый человек, о ком я так подробно и глубоко описал его внутренний мир, был не особо пространственного склада ума, но довольно впечатлительного нрава. Оставаясь наедине с самим собой, он часто вспоминал о том случае в его жизни, который и дал толчок к сегодняшним событиям. От которых, с тех далёких отроческих лет, донеслись эхом созвучия зла. В порывах нахлынувших воспоминаний и одолевавших его беспокойных снах, выявлялась та причина, ненависти к неопознанной и утончённой женской душе. Именно к женской, наивной и загадочной. К той самой непокорной любви и той девочке, которой отдавал всё сердце без остатка.

Скромность Антона незадачливо творила своё дело. Девчонки, в этом возрасте, в котором играет кровь, нужна была не только ласка поцелуев, но и более серьёзные, и волнующие всех молодых, сексуальные отношения. Антон был застенчив и долго не решался использовать момент влечения. Но когда-то, это случится, если быть настойчивей!

Тёплый вечер навивал уверенность в душе молодого человека. И это свершилось! Они остались одни: «и пусть мне поможет бог» – подумал Антон.

Когда два девственно молодых человека, всё же решились познать первые шаги близости и перед ними открылись все тайны любовного порыва, купидон предоставил им все возможности для этого. Но первый интимный опыт иногда заканчивается неудачей. Это вполне естественно. Такова патология. Что и произошло с отчаянным Антоном. Семяизвержение хлынуло в самый неожиданный момент, и все попытки этого мгновения были сведены к нулю. В женском терпении сложилось впечатление упрёка, а у Антона тоски и позора. Это чувство так сильно засело в душе юноши, что даже невинная беспомощность превратилась в злость, которая обжигала всё тело, и презрение к самому себе перевесило ожидания. Он затворился у себя в доме и в своих мыслях – ему стыдно было смотреть ей в глаза. Стыдно было выйти на улицу – казалось, что все смеются над его позором и неудачей. Эта ранимая душа впала в отчаяние. И неумолимо крепла внутри, врезаясь, всё глубже и глубже.

Они долгое время не встречались. Но решимость доказать самому себе и всем, что он всё равно сможет сделать это, рано или поздно, пересиливало собственное самолюбие и у него появилось желание, вопреки всему, довести дело до конца. Горячая, молодая кровь кипела в венах. И, несмотря на разочарование прошлых событий с блеском в глазах, и с уверенностью в намерении, он стал искать свою любимую девушку. Много раз звонил ей, но не мог застать дома. Потом всё же решился прийти к ней, но её опять не было на месте. Через несколько дней поисков от соседей он узнает, что она уезжала навестить бабушку, но сегодня вернулась домой. А в данный момент находится в летнем парке, у реки (это излюбленное место молодёжи). От старушек на лавочке, что сидят у подъезда целыми днями, нельзя пройти не замеченным. (Они всегда всё знают, где находится тот или иной человек, и что делает, даже если это не так).

Антон с надеждой увидеть её, побежал в парк. Разгорелся мальчишеский пыл, и он сметал всё на своём пути. Сбивал с ног прохожих, ветки кустарников хлестали ему по щекам. Он думал только об одном: увидеть её, скорей увидеть её! Не считаясь с наивностью и отбросив ненужные мысли, он мчался судьбе навстречу. Мотаясь по местам, где они уединялись, где у них проходили когда-то счастливые и волнительные минуты. Где она целовала его… и, уже отчаявшись, что все усилия в поисках напрасны, вдруг услышал голоса. Он с любопытством раздвинул кусты; на мягкой, зелёной траве лежали двое. Увлечённые любовью, они не замечали следившего за ними Антона. И среди них была его любимая девушка. Он с отвращением и ненавистью взирал на эти слияния тел, на проникающие в ласке любвеобильные движения. И когда увидел кровь, а стоны усилились, сердце остановилось у него в груди. Они встретились взглядами; с одной стороны, удивлённые, невинные, женские глаза, а с другой бешеные, налившиеся кровью в отражении, злобные глаза Антона. Он, как зверь, неожиданно вскрикнул и побежал прочь, и на глазах уже были слёзы предательства. Со скрежетом зубов и сжатыми кулаками он пробирался сквозь густые заросли. Спотыкаясь, падал, но вставал и снова шагал, ломая ветки и отрывая из-под ног высокую траву. Мысли в голове кружились, как волчок, и превращались от скорости вращения, уже в настоящего волка, кровожадного и жестокого. Этот волк, вселяющий в себе ненависть, впивался в женскую плоть любви. Любви, от которой остались только рваные клочья от укусов и когтей. А она, – любовь, корчилась в экстазе отмщения и стыда, изливая, тонкими струйками девственную кровь. И превращалась в нечто.

Пригородная электричка остановилась, и на перрон повалил народ. Среди суеты выходившего люда стоял человек. Огляделся по сторонам. Поставил рядом с собой портфель на скамейку, снял очки и протёр стёкла платком. Затем, не спеша, размеренным шагом поплёлся по дороге, вдоль леса. Люди разбрелись, кто, куда и место остановки осталось пустым. Антон услышал за спиной шаги и оглянулся. И в самом деле, его догоняла одинокая женская фигура. Девушка поравнялась с ним. Антон поймал её темп и молча, двигался рядом, поглядывая, то в лес, то на неё. Молодая, симпатичная девушка, в полупрозрачном платье, не обращала никакого внимания на мужчину в очках. Нежный ветерок едва касался рыжих волос, и они медленно в потоке развивались, как в невесомости. Стройная фигура показалась Антону привлекательной. Её походка была лёгкая, непринуждённая и человек с портфелем попытался с ней заговорить.

– Вы на автобус? – спросил Антон скромным голосом и, дожидаясь ответа, пристально вглядывался ей в глаза.

– Да! – улыбнулась девушка, – но я не знаю дороги. Вы меня проводите, а то время близится к вечеру, и я боюсь заблудиться.

– Конечно, провожу, – радостно ответил Антон и продолжил беседу.

– Вы из Кручилей?

– Да, – кивнула головой девушка, – вот еду к сестре. У неё родилась дочка, хочется увидеть, да и у сестры давно уже не была.

– Скоро увидите.

Миловидное личико расплылось в улыбке.

– Здесь недалеко до остановки, слышите…, вон там, это уже шоссе. Сядете на автобус и…

– Долго нам ещё идти? – спросила девушка с какой-то нерешительностью.

– Да нет. Вот только лесок пройдём, а там и рукой подать.

Девушка улыбнулась мило в лицо Антону и вздохнула, нелепо поджимая губы.

Они свернули в лес на тропинку. В лесу под заслон деревьев стало немного темнее, и мрачный свет придавал немного жуткий оттенок. Но девушка, внимая своими впечатлениями о будущей встрече с сестрой, не замечала перемен. Тропа вела вглубь леса. Девушка наивно плелась за мужчиной с потёртым портфелем и смотрела ему в спину. Они прошли метров сто по лесу, и дороги, с которой свернули, не было уже видно. Сердце у девушки заколотилось, и волнение захлестнуло переменившееся настроение.

– Я боюсь, – тихо прошептала она, и глаза её забегали.

– Ну, что же вы, не бойтесь, – вполоборота головы прошипел впереди Антон, – я же с вами.

Тропинка постепенно стала сужаться и уже практически исчезла из вида под зарослями травы. Сквозь ветви деревьев скромно просматривалось небо и хруст сухих веток, резко отражаясь в сердце, отзывался глухим отзвуком. Девушке показалось, что шоссе совсем в другой стороне, и она, оценивая обстановку, закрутила головой, прислушиваясь к звукам автострады. Но услышала лишь, только ветер, который гулял по верхушкам хвойного леса.

Мужчина остановился вблизи от густорастущих кустов и подал ей руку, чтобы помочь перешагнуть через небольшое гнилое дерево, заросшее мхом.

Она протянула руку навстречу.

– Подождите, а…

Во мраке леса, затерявшись в тени, она увидела глаза Антона, но они были совсем, ни те, что встретила у перрона: добрые и простодушные, готовы помочь в любой момент. На неё смотрели волчьи широко открытые глаза, наливавшиеся кровью, сливаясь пеленой от блеска очков. Девушка ещё не успела, о чём-либо подумать, как жилистая лапа зверя начала рвать на ней одежду, а потом швырнула на сырую землю. Перепуганная и задыхаясь от страха, она упала на спину и, цепляясь за сухие ветки и траву, попятилась назад, с ужасом всматриваясь, прямо в две красные точки волчьих глаз. Она попыталась встать, но тяжесть гнусно пахнущей массы, придавило её так, что она не могла даже пошевелиться. Невыносимая дрожь пробежала по нежной коже. Хотелось кричать, но она не могла вздохнуть. Перед глазами невинной жертвы виднелся свирепый зверь, который рвал в клочья одежду, сдирал её грубыми пальцами и, облизываясь, тяжело дышал, высунув язык, как бешеный волк.

Не осознавая реально ситуацию, что это наяву и происходит именно с ней, как бы ни хотелось, но капкан захлопнулся, не на зверя, а на беззащитное молодое тело. Пересилив давление, она всё же нашла в себе силы и закричала. Крик пронизывал вечерний воздух и терялся среди деревьев. Среди немых свидетелей, которые не могли помочь ей и наблюдали со стороны, с высоты верхушек, тяжело качаясь, навивая тоску, на эти глаза – мокрые от стыда и позора, униженные от бессилия утекающей жизни. Он ударил её кулаком в живот. Девушка захлебнулась от боли и закрыла глаза в мучительной позе. Мужчина, огромный, со звериным видом в спущенных штанах уже связывал ей руки бечёвкой. Перевернув вниз лицом, измождённое кошмаром обнажённое тело, он начал елозить, наваливаясь потной шкурой. Хрипел, тиская своими железными пальцами, врываясь сзади и пытаясь снова и снова влезть. Но всё равно ничего не получалось. Истерзанная и замученная девушка попыталась вылезти из-под него, надеясь на свободу, пусть такую, – используя замешательство. А когда увидела, что в руке у него сверкнул нож, то надежда на успех рассеялась как туман. В пустоте всё вокруг заливалось кровью. Она захрипела, высовывая язык. Из горла на землю лилась багровая жидкость. А зверь не успокаивался. Он извивался на ней, как змеи в брачный период и душил, душил, уткнув её лицо в землю.

Она ещё была жива, когда мужчина поднялся и перевернул обмякшее тело к себе лицом. Прижался к окровавленному рту, пуская слюни, впился зубами в посиневший язык и отгрыз кончик. Прожёвывая с жадностью и ненавистью, тяжело проглотил его, поднял вверх голову, еле дыша, открыл рот и уставился в серое небо.

Полуголый, дрожа от возбуждения, он упал навзничь рядом со своей жертвой и наблюдал за последними судорогами девушки.

Она чуть слышно застонала.

Антон поднялся и взял в руки нож. Окровавленное оружие сильными ударами входило в шею, в грудь, в живот, оставляя за собой колотые раны по всему телу, а когда кончил, уставший от дьявольской резни, распластался на её, ещё тёплом теле и забился в конвульсиях, держась руками между ног, сокращаясь нервной дрожью. Через некоторое время он успокоил своё возбуждение. Поднялся на колени и зажал в кулаке небольшую девичью грудь. Одним ударом отрезал её и поднял над собой. Разбрызгивая кровью вокруг трупа, понёсся в безумной пляске, «неуклюжа» исполняя адский танец сумасшедшего.

Разъярённый инстинкт исчерпал себя. Он стал суетливо собираться. Развязал бечёвку, подобрал нож с земли, вытер его об лохмотья порванной одежды и положил в портфель. Натянул штаны. Привёл себя в порядок, отряхивая свой костюм от крови. Засыпал прелыми листьями труп девушки, и уже через несколько минут как ни в чём не бывало с портфелем в руке и с незатейливым грустным видом, но удовлетворённой наслаждением душой, подошёл к станции. Сел в электричку и монотонно раскачиваясь, удалялся от этого места. Глупо всматриваясь через окно, провожал взглядом деревья, освещённые жёлтым цветом полной луны.

У человека порой вспыхивает желание, выплеснуть из себя стрелы жестокости, а внутри изливающая гордыня страсти непримиримо борется с разумом. По мере воспитания, эти намерения могут возрастать в удручающий процесс, а могут со временем ослабевать и принимать повсеместное спокойствие. Отходчивость присуще всем людям, но в жизни ситуаций много. Кто-то со злостью обижается на всё происходящее, что затронуло его нити амбиций, а кто-то оставляет обиду на сердце, на протяжении всей жизни. И душа, неизлечимо ранимая, не может контролировать свои действия и давит на излом нервного срыва, дёргая за струны психики. Притягивает к себе негативное состояние, терзающее ежедневно, то чувство отмщения, от безысходности и беспомощности до совершения преступлений.

Светлым днём, всматриваясь на жизнь, протекающую вокруг себя, видишь, как спокойным дыханием проносятся мгновения. Прохожие, не торопясь, бредут по улице. Такие разные. Каждый думает о своём. И вглядываясь со стороны, кажется, что всем хорошо и свободно. Никто не подозревает даже в мыслях, о том, что с ними может случиться какая-нибудь беда. И, где-то рядом с тобой: в транспорте, на остановке или даже просто мимо прошёл человек, который ищет жертву для адской расправы над жизнью, в извращённой форме, с наклонностью зверя, затмившего разум.

Современные, молодые девчонки воспринимают жизнь по-своему. Для них течение реальности проходит в особом ракурсе. А жизнелюбие и вкушение, чего-то нового в их бренном мире мчится с такой скоростью, что переполняет вдохновение. Становясь личностью, в безумных головах возникает желание обойти барьер переходного возраста и, обгоняя естественные темпы закона жизни, хочется поскорей окунуться во влияние взрослого этапа, со всеми непредсказуемыми и тяжёлыми последствиями. Желание увидеть себя в облике жертвы, бесспорно, никто не хочет, а вот испытать возможности сексуальных интриг, эмоционально подвержены, практически все. И когда доходит до абсурда приверженность этих событий в конкретные действия, тут молодая, неопытная самоуверенность прячется под скромные, содрогающиеся страхом, невинные глаза. Но юношеское, наивное самолюбие не замечает преград. Через ошибки и неудачи, они хватают, всего понемногу, – рискуя и восторгаясь, этим ускорением, видишь в них целеустремлённого «спортсмена».

Перед ними беговая дорожка жизни. Внезапным выстрелом вверх, полового созревания, даётся команда старта, и бег самоутверждения начинает развивать темп искушения, а по пути встречаются все запретные плоды, какие есть на свете. И не оглядываясь на предупреждения, не замечая на скорбные поступки других, бешеными глазами, без намеченной цели устремляются в бездну последствий. И зачастую этими бесшабашными явлениями и ослабленным, своей испорченностью характером, могут воспользоваться. И именно те, кто видит в этом отверженность в истине морального поведения. Вследствие недостаточного воспитания, итог может выглядеть, к сожалению, удручающим. В образе отразившегося позора смертельного вида жертвы.

Антон, несмотря на его помыслы к извращённым слабостям, любил свою жену. Почитал её и слушался. Был добр к ней и ласков. Она, в свою очередь, никоим образом, не подозревала о порочных похождениях мужа. И отвечала на ласки взаимным уважением. Считала, что он самый лучший человек в мире. Антон этим пользовался и не подавал вида своим скорбным воспоминаниям и одержимости дьявола.

Демон Зла впился своими клешнями в душу и терзал его слабый и безвольный характер. Внутри всё перемешалось. Он не мог выбрать определённо установленный путь смысла, и это угнетало его воображение.

Оставить след в этой жизни, на этой земле хотелось одержимому человеку. И он оставлял следы своей славы, в виде истерзанных детей. Ему доставляло величайшее удовольствие (вплоть до семяизвержения), когда он врезался ножом в нежное детское тело, когда душил, пытаясь насильно привести половой акт до сумасшествия. И входил в такой немыслимый экстаз, что мог остановиться только тогда, когда окровавленная жертва, уже не могла противодействовать, потому что лишилась не только жизни, но и человеческой воли и смысла перед вопиющими действиями жестокости. А он продолжал и продолжал убивать, наслаждаясь этим.

Милиция была бессильна. Поиски убийцы продолжались уже несколько лет. Такое ощущение, как будто Антону помогал его излюбленный Демон. Запутывал следы преступлений и оберегал его от встречи с законом.

Неистовый и всепоглощающий Демон, перевоплотившись в облик самого Антона, твердил ему, под давлением тяжести: «убивай, убивай и снова убивай их…, ты же не трус, они все будут твои, когда захочешь и тогда, мы вместе с тобой будем вечно править Царством Тьмы…»

Вечером, Антон сидел в одиночестве. Читал газету и пил чай из кружки, которую подарила ему жена на день рождения. Дом пустовал своим спокойствием. Супруга дежурила в ночную смену. А дочь, уже долгое время не жила с ними. После свадьбы перебралась к мужу и общалась очень редко.

Зазвонил телефон.

– Да! Слушаю!

– Это Алла, здравствуй!