Последний из Первых Миров – На Границе Эпох

– Аааааа, вот ты о чем. – вдруг выдохнул Кенн, будто и вправду меня понимая.

– Ты знаешь, кто он?

– Нет. Никто этого не знает. Да и о его существовании мало кто знает. Я бы не узнал, если бы не вдавался так в подробности всей нашей истории, как это делают Информаторы.

– Неизвестно даже, чем он занимался, или занимается сейчас?

– Никакой информации. Он просто сидит там, вроде как страж Алого Озера.

– Оно и вправду так называется?

– Да. В нем все наши души. И тот Архей всегда был там, на Вершине Мира, перед Алым Озером.

– Где это все находится?

– Самое сердце Земель Марконнор, что давно еще ушли в Бездну, к Черному Пламени.

– Самум, ведь, тоже Архей?

– Да. Архей имтердов.

– А если мы скажем тебе, что еще, может, час назад, этот самый Самум нас чуть не поубивал? – наклонился в сторону Кенна Таргот.

Все мы встали по кругу, и Кенн явно хотел нас выслушать. Никто со стороны не вмешивался в наш разговор, и стоявшие максимум метрах в 15 от нас стражники вообще не проявляли к нам никакого интереса. Как только Таргот рассказал все от начала и до конца, Кенн уже выглядел так, будто снова назвал старого короля Углоудэру братом. Лишь под конец, вдруг расставшись с удивлением, он как?то облегченно вздохнул, и подозрительно заулыбался.

– Время пришло. Значит, мы уже проиграли 400?летнюю войну. – смотрел куда?то вверх Кенн.

Мы переглянулись. Что бы это все могло значить? Снова нас кто?то вертел вокруг пальца? И не абы кто, а…Хотя да, он в любом случае знал больше нас.

– Рассказывай, что ты об этом знаешь. – зло насупился Таргот.

– Если об этом вам начну рассказывать я, вы отсюда еще пару дней не уйдете. И не только потому, что рассказывать много, а это так…Просто, я не смогу рассказать об этом так?же хорошо, как Серпион.

– Мы как раз к нему и собирались. – продолжал оглядываться Таргот. Было бы не очень хорошо, если бы оказалось, что нас подслушивают.

– Да, вам нужно к ним. Расскажите им все от начала и до конца, а я пока…Я пока доложу королю, и некоторым другим немаловажным персонам. – со скоростью ветра развернулся и отскочил от нас Кенн.

– Ах, да. Вас у дома лесника ждет какой?то хрен. Самого лесника с нами уже нет, ушёл по грибы, да по бабам в Кацеру, так что, думаю, тип тот вас у его хаты еще ждет. Я ушел, меня не ждите. – еще на несколько секунд остановился Кенн.

Мы лишь смотрели ему вдогонку. Минуту, не меньше. Каждый из нас уже понимал, сколь нам повезло, что мы вообще пережили встречу с Самумом, и после этого даже были рады видеть рядом кого?то столь нам знакомого, как Кенн. Ни единой хорошо знакомой нам души не было теперь вокруг кроме него. Весь лагерь уцелевших, явно не добравшихся до города к началу пожара, жителей, составляли не столь знакомые нам люди, и нам совсем не хотелось думать о том, сколько народу, кроме них, тогда погибло. Мы уже успели прижиться в городе, и почти всех там знали. Нигде не было видно следов торгового каравана, а лошади ржали по лагерю лишь под весом собственных всадников в доспехах. Пиршество Седого, оладушки жены Шалыса…Неужели все они и вправду умерли?

– Ты идешь? – оторвал меня от печальных дум Таргот, уже ушедший с Френтосом и Кайлой в сторону дома лесника.

Я не отвечал. Но смотреть на горящий город не хотел, и, все не теряя задумчивого и подавленного лица, я поплелся за ними. От яркости Пламени, на которое я смотрел, уже болели глаза. Хотя и вряд ли слезы текли из них только поэтому. Со всех сторон, и не только из палаток, доносился истошный плач. Наверняка, многие выжившие, даже уходившие из Кацеры всего на пару минут, были все еще в ужасе от произошедшего. Сторожащие палатки стражники, и сами большинство смурные и грустные, отгоняли от одной из них ошалевшего от потери всего имущества старого кузнеца, так до конца и не протрезвевшего, приходившего в себя после попойки в море Орги. Его собутыльник, должно быть, этот пожар так пережить не смог.

В палатке, в которую так усердно рвался кузнец, наверняка остановились члены Академии Окто. Один из них, наверняка учитель, стоял в сторонке и просил стражников не подпускать к ним старика. И сам не молодой, усатый, в богатом костюме и со шпагой на правом боку, на его сухих и тонких пальцах красовался перстень с числом 5. Именно с 5 ранга октолимы могли пройти экзамен на должность учителя Академии Окто. И перстень они, вступая в эту должность, обязаны были носить всегда уже по внутренним правилам Совета Октолимов.

Задача сбора уцелевших и их спасение явно были выполнены в кратчайшие сроки, но на высшем уровне, будто даже этот пожар у них был заранее спланирован. Палатки стояли ровным рядом, по возвышенности, и сторожили их уже посменно. Ниже, дороги были перекрыты, и не только людьми из города. Ехавшие мимо торговцы, в порыве жалости, решили самостоятельно помочь пострадавшим, но едва договаривались о такой помощи с Кенном Гедыром, его стражниками, и совершенно невозмутимыми легионерами Вечной Гвардии, миротворцами, что всегда приходят на помощь людям в трудную минуту. Наверняка, именно так люди думали о них. Пока вожжа под хвост им не попадет – они были обычными лентяями с чересчур большим жалованием, слишком много о себе думавшими.

Никто не приставал тогда к нам четверым, и даже стражники смотрели на нас, почему?то, с каким?то уважением и радостью. Нашей версией случившегося уже был обычный поджог города со стороны, скорее всего, Графа Думы, и мы сами давали ему отпор. Удивительно, что люди вокруг смотрели на нас так, будто они уже знали, что мы сражались изо всех сил, не жалея себя ради города и его жителей, пусть и не сумели остановить чудовище. Скорее всего, Кенн Гедыр постарался замолвить за нас словечко, тем более, что в ситуации он уже, даже если и благодаря нам, достаточно разобрался. Его "соображалке" позавидовал бы даже я. Многие окружающие считают меня умным, хотя и я за собой такого обычно не замечаю. Может быть, так считают именно не умные люди.

Поднявшись по уже никем не контролируемой дорожке вверх, к дому лесника, мы еще раз окинули Гору Геллара внимательным взглядом. Издали, Гора ничем не изменилось, и входа в Храм Актониса, даже от нас, видно не было. Никто до сих не осмелился подняться туда, хотя и все наверняка видели ударивший оттуда красный луч. Может быть, именно вышедшая оттуда внутренняя сила сдерживала уже какое?то время грозовые тучи над Кацерой? Все небо стало теперь каким?то безжизненным, и даже ветер, казалось, боялся коснуться Красного Пламени. Картина вокруг Кацеры выглядела ужасно, будто весь мир вдруг залился немой скорбью. Вот, у ближайшей к нам палатки вышла на землю босая девчушка в одной лишь белой рубахе. Ее лицо все больше заливалось слезами с каждым всхлипом ее покрасневшего маленького носика, когда она бессильно упала на колени, глядя на горящий город. Она была на лугу недалеко от города, играя с подругами в салки, пока ее родители готовили ей дома завтрак. Теперь уже никто не мог ее утешить. Я старался не смотреть туда – просто не стоило.

– Столько народу погибло… – грустно опустила глаза Кайла.

– Главное, что живы мы. Если мы сделаем то, что собираемся сделать, новых жертв удастся избежать. – ответил Таргот.

– Да, пожалуй…

Все мы выглядели тогда подавленно, и не хотели много говорить. Мы чувствовали страшную слабость после пробуждения, и все хотели спать. Возможно, только тогда мы наконец придем в себя. Если мы вообще сможем так просто уснуть после…"Нет, хватит." – думал я. "Их уже не вернуть. Ничего уже не вернуть. Мы поможем этим людям иначе. Тот, кто за этим стоит…Поплатится."

У дверей дома лесника, когда мы, кое?как, разбрасывая ногами хрупкую землю, поднялись на пригорок, нас ждал еще не знакомый лишь мне человек. Или…Не совсем человек. Главное, что выделяло его не как человека – его клыки, кое?как выходящие из-под тонких губ, по ардову чудовищные когтистые руки, и…Трещины на теле? "Это то Кайла назвала «Поколотый и потрескавшийся»? Еще и эти катаны по бокам – Вылитый Вестник Революции, каким мы его себе и представляли."

Едва увидев нас, он ухмыльнулся, и как?то безумно улыбнулся, напрягая сильные челюсти. Все его лицо выглядело жутко, будто изуродовано временем, пусть и глаза его, черные узкие и тонкие, с кошачьими зрачками, горели, даже в свете Красного Пламени, чем?то абсолютно диким и животным. Все его лицо выражало ненависть и безумие, столь схожие с частыми таковыми на лице Френтоса. Изодранная ткань, закрывшая собой черный металл, закрывала все его тело, в то время, как спину его закрывал длинный пепельного цвета плащ. Плащ закреплялся заклепками на груди через плечи. Рукояти катан выпирали по бокам с обеих сторон.

– Кто бы сомневался, что он не с вами. – чуть приподнял голову, расставив ноги на ширине плеч, он.

– А ты ждал кого?то еще? – мгновенно обратил внимание на состояние лица нового Чеисома я. Ведь такие же трещины были и на теле Архея. Только у этого большинство выходящих под кожей вен на лице были еще и черными, будто в них текла не кровь, а деготь. Его глаза одержимо скакали между нами, ни на ком надолго не останавливаясь.

– Самум вынес вас из моего Храма вперед ногами. Я надеялся, что вам помог один мой старый знакомый, но, увы, сейчас его с вами нет.

– В каком-то смысле, все так и было. – вдруг с подозрением бросил взгляд в сторону Храма Актониса Таргот.

– Я удивлен, что он вообще решил вмешаться. Кажется, он сделал это не так, как я думал. Видимо, не подловить мне уже момента, чтобы поговорить с ним здесь. Зато как же я был рад вновь увидеть вас!

На мгновение он замолчал, будто о чем-то задумавшись, или же просто желая услышать что-то от нас в ответ. Но мы молчали, и он вдруг опустил голову ниже, как-то, только теперь, совершенно иначе взглянув сначала на Таргота, потом конкретно на меня. Сложно было сказать теперь, о чем говорил его взгляд, было ли это больше похоже на презрение, или же какое-то особое непонимание, будто он хотел и должен был что-то сделать, но все никак не мог принять решение. Одно было точно – это был уже далеко не взгляд безумца.

– Я найду вас позже. Когда расставлю все точки над «и».

Не дав нам и времени подумать о сути сказанного им, новый Чеисом пропал, будто вдруг сгорел в Красном Пламени. В Красном, как и то Пламя, что сжигало теперь Кацеру. Это был он? Это существо, явно ждавшее вместе с нами Архея Соккона. Я понял это, когда он взглянул на меня. Кажется, будто я даже узнал его голос, который и я сам слышал совсем недавно. Не знаю, почему, одно лишь выражение его лица страхом пробирало меня до костей. Очевидно – он не желал нам добра. Наоборот, в его взгляде так и горела лишь угроза.

– Вот и виновник этого пожара. Актонис Геллар. – зло выдохнул Таргот.

– Кто он? – спросил я.

– Архей имтердов. Это он убил Имперу и Лироя Кацер. Он в одиночку уничтожил целую Сторону Света, где они жили, просто из ненависти к людям.

– Целую Сторону Света? Тогда хорошо, что я не успел дать ему в рыло. А очень хотелось. – облегченно выдохнул Френтос.

– Я удивлен, что он решил нас так просто оставить. Это хорошо – дольше проживем… – уже прикрыв веки, пошел в хату Таргот.

Отбросив эту встречу подальше в своем разуме для дальнейшего разбора, мы уже как раз собирались, вслед за Тарготом, пройти внутрь. Так обсуждать подобное будет, думаю, проще. Ветхая избушка, одиноко возвышавшаяся над всем ныне горящим городом, должна была стать местом нашего ночлега. Если мы собирались двигаться в Ренбир, уже там мы могли бы, по крайней мере, найти себе жилье поуютнее. У нас с собой было много денег. Как и всегда, в мешке Таргота была весьма немалая доля наших сбережений. Таргот всегда носил с собой минимум 90 процентов от всего того, что у нас было, поэтому мешок его и был всегда огромным. Он боялся оставлять дорогие вещи в доме, в котором мы почти никогда не появлялись. К счастью, эта предосторожность нам уже очень помогла, ибо остальные десять процентов наших денег сгорели вместе с домом. Интересно, соседи тоже там сгорели? Мне, конечно, плевать на них…но все равно как?то жалко. Пусть мы и были, по определению, теми еще бандитами, но простых людей мы почти никогда не трогали. Я, тем более, вообще многие наши дела заранее презирал. Но с Тарготом, увы, не поспоришь…

Сразу пройдя в небольшую комнатенку, вообще одну из единственных двух во всей хате, мы сразу прикрыли за собой дверь, и закрыли ее на две щеколды. Здесь нам было чего опасаться, и стоило перестраховаться. Я осветил дом своим окто, а Таргот принялся разжигать огонь в камине, вытаскивая из металлической коробки возле него уже готовые для розжига бревна. Обычно в Кацере тепло, но дожди начинаются всегда внезапно, и вызывают неслабое похолодание. Тем более, над нами уже итак нависла буря. Ночевать будет лучше, если кирпичи камина будут еще отдавать тепло, пока мы будем спать. Внутри дождь вряд ли станет для нас проблемой, так что нам будет только лучше, если мы сумеем переждать его целиком. Френтос начал уже копаться в вещах лесника в поисках пищи, потому как все мы уже немного хотели есть. Немного, проголодавшись лишь благодаря Самуму и его действиям. Уже темнело, пусть снаружи и с самого начала было довольно темно. Времени было уже много. Большие часы, стоявшие в углу левее камина, показывали уже 10 часов вечера. У Бездны Марконнор только к 10 вечера становится заметно, как тьма накрывает мир, и всего за час солнце уходит за горизонт совсем. Снаружи, что было видно через потрескавшееся оконце хаты, у палаток, засветились факелы и кристаллы Зоота. Караульщики палаток менялись на ночную смену, кто?то проговаривая весь предшествующий этому текст, а кто?то просто, нехотя зевая, махая рукой напарнику.

Хата приятно пахла грибами и растениями, выложенными на одном из столиков, прибитых к стене, в углу. Лесник наверняка целыми днями добывал ягоды и травы по окраинам Леса Ренбира, и неплохо следил за хатой. Он вряд ли надолго уходил тогда в Ренбир во время пожара, поскольку даже не закрыл за собой дверь на ключ. За него это сделали мы. В благодарность за жилье, посмертно, такому хозяину мы даже оставили на подоконнике монету. Думаю, при жизни он заслуживал большего.

Вывалив хлебные бублики, мясо, яблочный морс в бутылках из погреба и разные уже не совсем съедобные для простого человека продукты на стол справа от камина перед полатями, Френтос без всякой команды принялся их уничтожать. Мы, так же без команды, присоединились к нему. Аппетита особо не было, но мы уже привыкли проводить целые дни без него. Уже третий год мы жили не так, как всегда. Никакого аппетита, тошноты, и болей во внутренних органах. Пища – лишь для восстановления внутренней силы. Это и была жизнь обычного октолима.