Телия

Где-то вдалеке послышался скрип плинтуса. Копыта застукали по твердому полу. Они становились все громче и громче, ближе и ближе. Вот жертва проходит под узкой арке, и на сцену выхожу я. Последние слова девушки, которые раздавались еще не зайдя в зал: ,.Слушай, ты прости меня. Давай…” Но было поздно. Нож плавно вошел в ее маленькое, хрупкое, любящее сердце. Лилия любила меня, но гнев сжег что-то во мне. Мне стало все равно на нее. Ему было все равно. У меня была возлюбленная- Айра, так что другие претендентки- мимолетные лепестки прекрасного дерева. Глаза худенькой девушки говорили о непонятном, неосознанном удивлении предательства. Из оставшихся сил, она закончила свою недосказанную и последнюю фразу в своей жизни лимфаста: ,,…Обсудим все”. И маленькая девушка упала под весом моего кабаньего тела. Лилия еще дышала.

Тот огонь, который побудил и разгневал меня, заставил убить невинную из-за пустяка, куда-то пропал. Его унес ветер, заменив мою душу равнодушною пустотой. Хладнокровие убийцы взяло роль примы в этой ужасной сцене. Так вот как становятся убийцами. Руки вытащили нож и воткнули его еще раз в грудь Лилия в белом легком халате. Еще, еще, еще. Нож машинально поднимался вверх, разбрызгивая кровь, и опускался вниз, кромсая плоть и внутренние органы с приятным сумасшедшему уху почмокиванием. Острый металл и мягкая плоть- убийственное сочетание. Руки сами втыкали все больше и больше дыр, уродуя тело. Но лицо… На нем остался ужас предательства первой и последней любви. Для Лилии боли больше нет. Ее самой больше нет. Кости ломались от силы орудий, плоть разрывали в куски. И понять деяния моего не могу даже я.

Наконец, ветер внутри меня окончательно потушил прекрасный огонек гнева. Все успокоилось. Руки перестали судорожно рубить и кромсать уже неживое тело. Передо мной лежало существо, которое убил я. Мне было как-то все равно. Я уверен, что это не первый раз, когда я убил кого-то. В прошлых жизнях, может быть, бывало и побольше жертв моих рук. Почему я так уверен, что это не первое мое убийство? Не знаю, но так хладнокровно резать плоть…

Я встал. Надо было что-то делать, ведь с трупом в доме жить не очень весело. Голова, еще не отошедшая от прошлых событий, плохо работала. Пока заведется, пока задумается- я решил сменить одежду, а лучше- устранить. Печка трещала и просила угощений. Эта махина занимала половину всей маленькой комнатки длиной чуть более пяти метров. Внутри мерцал огонь, и тут, наконец, головной центр заработал. Я тут же придумал, смотря на грязную одежду, не гениальный, но очень веселый и увлекательный план, который хоть как-то успокоит мою душу в столь ужасную погоду. Бросив одежду в печь, я принялся за приготовления…

Глава 14

Жизнь шерифа в столице нелегкая. Особенно, когда к тебе в начальники приписывают какого-то ,,сверхпрофессионального, суперумного и гиперактивного” детектива. Лиф Хуль. Так зовут босса несчастного сотрудника полиции Анукая Держа. Ничем не примечательный мужчина, повидавший немало преступлений в своей обычной жизни. Когда другие скажут ,,Фу!”, он скажет ,,Угу!”. Любил шериф дела с ,,компрессиновкой”. Для читателей объясню: у лимафастов есть пятачок. Верно? Верно. И у этих свиней имеется вредная привычка, наподобие курения: вставляешь в одну ноздрю пробку, а в другую аккуратно вставляешь и прессуешь специальной палочкой таблетку, растворимую в слизистых пяточка и действующую, как дурман рассудка. Короче, наркотик, каких поискать.

Так вот, наш полицейский лимфаст задорный и веселый в свободное время, но на работе мрачен, как туча. Порой даже начальнику Всея полиции страшно подходить к Анукаю, когда тот расследует очередное преступление. Наш Держ работал самостоятельно и независимо от кого-либо, ведь будь он в команде, как показало карьерное начала шерифа, то быть неизбежным ссорам и разногласиям. Однако, когда Анукай один расследует какое-нибудь замороченное дело, он сразу находит преступника, будто бы провинившийся всегда прятался в шкафу. Спустя десятилетия одинокой службы начальство с новыми силами вдруг ,,пожалело бедного служащего порядка” и выделило ему вместо повышения зарплаты детектива. Детектив, как все говорили, был хорош в своем деле, но на практике посмотреть на нового босса Держа не приходилось. Вот что знал шериф точно, так это то, что детектив был молодым, красивым, подтянутым, красноречивым, харизматичным и, разумеется, жирным. Прям главный герой популярного детектива! В пальто еще так важно и смело расхаживает, будто бы сама опытность. Хотя, на самом деле, сравнивая этого героя с Анукаем, он полное недоразумение в криминалистике, но мнение общества- лживый закон. Такая популярность молодого детектива связана, естественно, с его богатым родством, так что удивляться столь резкому и стремительному карьерному росту не стоит.

И с этим расфуфыриным чудом опытному полицейскому приходилось ехать в одной машине на первое совместное задание. Красота! Анукай любил тишину в машине, слушать окружающий мир за стеклом, защищающим от бурного ветра. Но мало того, что погода ужасная и дорога размытая, так еще и этот ,,Герой” вечно болтает по пустякам. Шериф, понимаете ли, выворачивает руль на четыреста градусов, а этот гаденыш трещит и трещит, отвлекая от сложного пути и рассказывая о своей бабушке, которая недавно отмечала свой день рождение великолепным пиром. Зачем это знать человеку, собирающемуся расследовать потенциально сложное дело убийства? Непонятно. Зато понятно точно, что детектив хочет, чтобы они увязли в дорожной грязи.

Но с горем пополам, этой парочке удалось прибыть на место преступления. Дом в самой темной глуши леса, двухэтажный. Участок небольшой, но просторный, темный, освещенный одним лишь фонарным столбом. Идеал для убийцы, убившего жену великого ученого Свинтерисмуса Лимфембера, который со слезами на глазах и нытьем в горле сообщил о смерти своей любимой, зарезанной неизвестным преступником. Так как, только одни полицейские были свободны (именно эта двоица), то расследовать убийство предстояло бедному шерифу и звездному детективу. Зайдя в дом, дверь тут же чуть не снесло сильным потоком ветра. Благо, сильный полицейский удержал ее, а напарник поблагодарил товарища за вежливый уступок первым переступить порог места происшествия. Будь он проклят! Дверь захлопнулась- и на голову шерифу упало что-то. Анукай поднял с пола табличку, на которой было написано ,,В добрый путь!”. Чуть поморщившись от боли, полицейский вошел в гостиную за эгоистичным детективом. Справа была кухня, где висел слева от крана ножи, среди которых не было одного. Держ приметил это. Посредине на коленях рядом с убитой женой сидел ученый и горько плакал, поминая любимую. Но что-то здесь было не так.

–Это вы! Наконец-то!– плаксивый идол современной науки встал и побежал к нашей парочке, вытягивая руки для печальных объятий, чтобы получить свою заслуженную порцию состраданий. Лиф принял с состраданием, обхватил руками несчастного Свинтерисмуса, как мама обнимает своего ребенка, который горько рыдает после случайного падения, и произнес утешительно:

–Тише, тише. Да, это мы. Приехали расследовать зверское убийство вашей любимой жены,– самый влиятельный лимфаст Ли-лафонда зарыдал громче. Детектив еще и приглаживал хозяина дома. Смотреть за этой сценой Анукаю было крайне неприятно, неудобно и стыдливо. Шериф не обратил внимание на чувственные диалоги пострадавшего и следователя и подошел к трупу.

Детектив продолжал успокаивать Лимфембера:

–Давайте присядем, и вы нам все расскажете со своей точки зрения.

–Да… Конечно,– пришмыгивая носом, отвечал гениальный ученый, который вытирал сопли рукавом своего мокрого пальто.

Шериф осматривал труп девушки: живот ее был изрезан множественными ударами ножа чуть ли не насквозь. Анукай тут же дал предположение, что всего было нанесено двадцать восемь ударов ножом. ,,Убийца действовал наверняка”,– подумал про себя опытный полицейский. Осмотрев большое пятно крови, опытный следователь обнаружил среди синей жидкости и внутренних органов орудие убийства- кухонный нож, который должен был занимать именно то самое законное место на дощечке среди остальных колюще-режущих предметов. Взглянув на руку, он заметил кольцо, которое было прекрасной резьбы из множества драгоценных металлов. Однако была одна странность, замеченная шерифом- следов крови, которые предположительно остались на убийце, не осталось. У Анукая было несколько предположений: или убийца успел вытереть все свои следы, пока не подошел Свинтерисмус, или он… Нападал сверху? Полицейский поднял голову- там был ожидаемый потолок, который оказался достаточно высоким, ведь хозяин дома имел большой рост. Или же убийство специально подстроено так? Анукай задумался, параллельно слушая диалог детектива и ученого:

–Я проснулся от сегодняшней грозы. Лилия мирно спала в кровати. Я не мог уснуть и тут же вспомнил, что забыл закрыть теплицу на улице, поэтому тихо и наскоро оделся и вышел под грозу. А когда пришел… Тут…,– он расплакался. Анукай тяжело вздохнул. ,,Что-то тут не так”.

–Ясно,– немного подумав, сказал детектив,– Давайте начнем со второго этажа. Эй, ты!– Лиф обращался к шерифу,– Как там тебя? Напарник! Пойдем, хватит рассматривать труп тут и так все ясно.

–Что ясно?

–Ее убили кухонным ножом. Что еще надо то? Пойдем на второй этаж.

–Нет, там нечего искать,– спокойно и грозно отвечал Анукай.

–К чему такая уверенность?

–Свинтерисмус, можете ли сказать, как долго длился ваш поход к теплице?– полицейский проигнорировал своего босса и обратился к потерпевшему. Тот задумался.

–Ну… Минут 15-20? Точно сказать не могу, но где-то в таком периоде.

–Вот,– теперь Анукай говорил уже с детективом,– Убийца просто бы не успел за такое короткое время подняться наверх, взять все, что надо, если, конечно, не знал, что он точно ищет, и обокрасть дом. Значит, его целью была жена.

–Лилия?! Почему? Она же самый уважаемый и любимый лимфаст на Ли-лафонде!– воскликнул ученый.

–Вот и мне непонятно. У вашей жены есть поклонники?

–Ну, их огромное количество.

–А письма вам приходили?

–На старый адрес- много.

–А на новый?

–Немного. Пара штук. Только не помню от одного ли поклонника или от двух.

–Вы сохранили эти письма?

–Да, они хранятся на втором этаже в кладовой.

–Отлично!– гордо воскликнул Лиф,– вот тебе, напарник, повод пойти на второй этаж! Пошли!

–Идите сами,– серьезно и хмуро ответил Анукай.

–Ну, как хочешь.

Детектив и самый несчастный гений поднимались наверх, скрепя ступенями. Шериф наконец мог заняться делом в тишине и спокойствии. Обдумав все факты снова, полицейский пришел к трем возможным вариантам события: убийца пробрался в дом и убил девушку, подкараулив хозяина дома и успев все за немногое время замести следы, но тогда как преступник мог знать, что ученый выйдет на улицу именно в грозу? И как жена оказалась на первом этаже, хотя спала, по словам Свинтерисмуса, на втором? Анукай предположил, что жена все-таки проснулась. Допустим. Второе предположение: убийц было несколько, и они искали определенную вещь, но встретили на своем пути Лилию Свинтерисмус и убили, заметя следы. Тогда и в первом варианте убийц могло быть несколько. Странно. И третий вариант, который для шерифа казался самым безумным: муж самостоятельно убил жену. И тогда все сходится. Но тогда зачем он позвонил в полицию? ,,Чтобы отвести от себя подозрение”,– подсказал ему опыт в голове. А плакал так горько почему? ,,Потому что притворялся”. Логично. И с такими странными мыслями пытался бороться шериф. Так еще, как на зло, у него целый день болит голова, будто бы кто-то сверлит и сверлит его макушку, пытаясь пробурить в голове дыру. Полицейский сошелся на том, что нужно осмотреть дом. Может, так он сможет отвлечься от мучительной головной боли и сконцентрировать свой мозговой процесс воедино.

Начал он осматривать гостиную, где и произошло место убийство. Это была студия, где четверть помещения занимала кухня, отделенная от зала барным столиком. Вдоль сойки расположился мягкий диван, на котором сидели детектив и ученый. Напротив мебели расположилась картина на всю поверхность с изображением ночного неба и с удивительными пейзажами галактик, которые располагались слишком близко к земле и были такими четким, такими близкими. У шерифа было неплохое зрение, поэтому он смог увидеть название творения. ,,Мечта”. Немного засмотревшись на шедевр неизвестного автора, Анукай мысленно поругал себя за чрезмерное отвлечение от основного дела и продолжил осмотр. Посередине комнаты на мягком белоснежном ковре, испачканном в одном углу синей кровью хозяйки дома, стоял стеклянный и маленький столик, на котором, вероятно, и проходили все времена трапезы милой парочки, живущей где-то в глуши леса. Стена, располагавшаяся во внутренней части дома, была пуста и ничем не занята, тогда как противоположная, выходящая наружу и продолжающая небольшой коридорчик у входа дома, где все прибывшие одеваются в уличную одежду или снимают ее, заставлена строгим рядом раритетных деревянных шкафов с многочисленными книгами, сувенирами и другими предметами, напоминавшими о былых временах, и лишь небольшое пространство для окна нарушало полностью доминирование мебели в небольшой комнате. И, если днем студию освещал приятный солнечный свет, то такой глухой и грозной ночью, как в ту, в которой очутился шериф- большая люстра в высоком потолке, излучающая приятное теплое свечение, полное уютом в такую страшную непогоду. Уютным могло бы быть это свечение при любых других ситуациях, но не при убийстве. Во время этого страшного происшествия свет в комнате превратился в какой-то мрачный и полный прошлых страданиях, подчеркнутых желтым оттенком лучей, причину страха и отвержения этого места.

Анукай решил осветить комнату лампами, так как одного света люстры не хватало. Приспособления находились у него в машине, поэтому шериф оделся и вышел. Погода и без того была откровенно дрянь, а сейчас еще хуже. И только когда капли все гуще спускались с небес, полицейский увидел странную красную полосу, которая огибала периметр комнаты. Наверстав несколько кругов вокруг дома, Анукай заметил следы ботинок, которые оставили немало грязи и оказались довольно свежими, так как проливной дождь еще не успел смыть их. Шериф решил проверить, откуда начинается след. Шел он недолго. Отпечатки обуви преступника начинались в проеме в заборе, который искрился от постоянного напряжения и контакта с водой. Далее следы уходили вглубь леса. Как они пришли к Свинтерисмусу, так они и ушли от него, оставив труп в придачу. Осторожно пройдя через проем, Анукай стал рассматривать след. 46-й размер ботинок. Очень большой для среднего роста лимфаста. Преступник настоящий гигант. Но какая-то чуйка в душа полицейского не давала ему так быстро делать выводы. Быстро подойдя к машине и взяв все нужное оборудование, шериф зашел в дом. Положив лампы на пол сушиться, он взял ботинки ученого и стал их рассматривать. 40-й размер. Как раз под его высокий, но не гигантский рост. Пальто знаменитого деятеля Ли-лафонда небрежно валялось у стены. Все говорит о том, что Лимфембер Свинтерисмус не убйица, но что-то кричало об обратном. Надо было продолжать следствие.

Принеся все в гостиную и настроив аппаратуру, комната тут же вспыхнула, открыв все темные тайны, прятавшиеся из-за тусклой люстры. Но ничего нового не было. Ни кровинки. Значит, помимо пола убийца вытер и стены? Какой чистюля!

Лестница заскрипела. В комнату, щурясь, вошли назойливый детектив и плаксивый, но какой-то странный ученный.

–Я что, умер?– сказал ослепший детектив.

–Нет,– шерифу шутка не понравилась.

–Тогда какого алехандра ты делаешь?

–Освещаю место преступления,– полицейский раздраженно вздохнул. Молодая псевдо ,,супер звезда криминального мира” ничего не соображала в своем ремесле.

–Мы пошли искать улики на улице. Если захочешь увидеть чудо детективной мысли, выходи.

–А как же поклонники?

–Пока ничего не нашел, но я чувствую, что совсем рядом с убийцей. Скоро я его схвачу!

Анукай усмехнулся, однако про себя подумал, что молодой, самолюбивый детектив и вправду стоит где-то рядом с убийцей. Что-то, опять же, внутри него кричало. Чуйка его постоянно тревожила. Опыт не давал отойти от ужасной догадки.

Дверь захлопнулась, и шериф снова остался один. Его час тишины снова настал. ,,Итак, вернемся обратно. Вымытые стены. А были ли они запачканы кровью? Может, убийца был профессионалом и резал аккуратно и точно? Нет, двадцать восемь сильных ударов ножом говорят, что он хотел удостовериться в смерти жертвы. Так сказать, действовал наверняка. Тогда, если убийца все же запачкал стены, то он чем-то их отмыл. Но чем?”– рассуждал Анукай, осматриваясь вокруг. Шериф решил расширить круг обзора и обыскать первый этаж. После студии следовал небольшой коридорчик, даже лучше будет сказать- арка с двумя дверьми по бокам. Полицейский дернул ручку левой двери. Перед ним вниз уходила лестница, становившаяся все темнее и темнее. ,,А вот это уже интересней”,– Анукай стал искать фонарик и, найдя его, стал спускаться. Лестница была недлинной. Не пройдя и двух десятков ступеней, следователь стал на бетонный пол. Посветив вокруг он увидел… Кладовую. Обыкновенный подвал с кучей барахла: закрутки продуктов в баночках, старые оборудования, которые торчали кое-как и становились опасностью для неуклюжего гостя, множество тетрадок, стопками стоящие на полках, прибитые гвоздями к стене портреты не только известных исторических личностей, но и самих хозяев дома, бесчисленное множество коробок, наполненных всякими уже ненужными вещами и очень много пыли. Все это умещалось в довольно маленькой кладовке, хотя кто знает: если убрать весь мусор, какие просторы может открыть этот таинственный подвал? Однако Анукай почему-то знал, что нет здесь тех ценных улик, которых он так усердно ищет. С горечью шериф поднялся наверх. Тут с улицы как раз пришли ученый и детектив.

–Следы размыты,– сказал юноша,– Но есть еще надежда. У вашей жены были какие-нибудь драгоценности?

–Хм… Да, свадебное кольцо. Оно стоит безумных денег,– чуть подумав, ответил Лимфембер.

–Тогда убийца охотился за…

–Есть на ней кольцо,– грубо вмешался в разговор опытный сыщик,– Убийце была нужна лишь смерть девушки. Только и всего.

–Ты несешь бред! У каждого убийства есть причина, основанная на расширении своего кошелька! А лимфасты просто обожают деньги!

–Не веришь, проверь сам.

Самолюбивый детектив гордо подошел к трупу. На его лице было отвращение, но он, прищурив один глаз, взглянул на руку девушки. Сразу же стало ясно, что Лиф чувствовал стыд и оскорбление эго.

–Эх… Неопытный ты еще,– снова вздохнул Анукай,– Да, большинство причин убийств связаны с деньгами, но иногда лимфастами движет нечто иное.

–И что же?

–Смотря, какая ситуация.

–Ай, ладно. На тебя время больше не хочу тратить. Есть ли у вас чердак или подвал?– детектив теперь уже вел диалог с ученым.

–Да, есть кладовая.

–Отлично, пойдемте туда!– и они вошли в ту дверь, из которой только недавно вышел опытный следователь.

–Но ведь там много барахла,– рассеянно и озабоченно говорил Свинтерисмус.

–Ничего страшного…,– голоса утихли.

Чуть подумав, шериф вспомнил, что хотел сделать- осмотреть первый этаж. На второй Анукай лезть не стал, так как по опытности определил: убийца не мог пойти наверх, ведь свою основную цель- убить Лилию- он сделал, а драгоценности его не интересовали, да и времени оставалось немного. Преступник подозрительно четко все рассчитал, несмотря на случайность момента, однако был ли это холодный расчет или удачное совпадение? Кто знает. Шериф объяснял свою удивительную и необоснованную уверенность интуицией, не догадываясь, что все намного проще. Пройдя арку, Анукай вышел в еще одно просторное, в сравнении с домом, помещение, где чуть левее вела лестница на второй этаж, а под ступенями располагалась лаборатория пары ученых, в которой были все необходимые оборудования и мебель для спокойных исследований, а справа скромно выглядывала дверь в еще одну неизвестную комнату. Дернув ручку, сыщик оказался в ванной, где рядом с входом находилась раковина с зеркалом, а вдоль всей стены широкая и объемная ванна. Однако из всех немногочисленных вещей шерифа привлекло именно зеркало. Капля крови на уголке поверхности. ,, Видимо, здесь убийца набирал воду и стирал испачканные кровью вещи. Но где вещи? Неужели на втором этаже?”– подумал Анукай. Он был в замешательстве, но выйдя из ванны, шериф сразу же вспомнил про еще одну дверь, расположенную прямо напротив кладовой. Что это была за комната, нашему опытному следователю еще следовало выяснить.

Открыв дверь, Анукай увидел огромную печку, которая тихо трескалась и скрипела. Подойдя ближе, он увидел подгоревшие куски ткани, некоторые из которых мог еще разглядеть. Из кладовой как раз вышли ученый, который посмотрел на шерифа обреченным взглядом азартного игрока, а детектив с интересом рассматривал новый аппарат. Анукай посмотрел на хозяина дома. ,,Похоже, дело закрыто”,– произнес в своей голове полицейский с грустью и сожалением, потому что мог закончить эту клоунаду намного раньше, но был слишком рассеян.

Немного посидев еще возле печки, засмотревшись на огонь и обдумывая дальнейшие действия, шериф встал и пошел в гостиную, где на диване устроились Лимфембер и Лиф. Подойдя к первому, Анукай вежливо обратился:

–Простите, что отвлекаю, но не могли бы вы, господин Свинтерисмус, помочь мне кое с чем,– полицейский попытался сделать голос наиболее мягким и уважительным, скрывая всю злость, усталость и головную боль.

–Да, конечно, с чем?

–Не покажите ли вы мне, где находится теплица?

–Хорошо, пройдемте за мной.

–Благодарю вас!

–А я?– словно маленький ребенок, которого забыли взрослые дядьки, сказал, и вправду, юный детектив.

–А ты,– голос Анукая резко помрачнел, от чего Лиф испугался и притих, осознав, что лучше не лезть, но опытный напарник продолжил,– сиди тут, разбалованная заноза.

От такого оскорбления у детектива от возмущения глаза полезли на лоб. Видимо, эта псевдо звезда впервые слышит клевету в свою сторону. Но защищать честь и высокое самолюбие молодежь не стала, испугалась обычных слов и угроз. Шериф с ученым вышли на улицу, где погода ухудшилась до плохой видимости и слышимости из-за постоянного сногшибательного ветра и плотных потоков воды с небес.

Лимфембер вел за собой Анукая. Сквозь скользкую грязь, бьющие глаза ветки деревьев и постоянную влагу обуви. Наконец, среди дремучих деревьев показалось небольшое стеклянное здание. Дверь в помещение хаотично, то открывалась, то закрывалась. И тут шериф окончательно удостоверился в своих выводах и приготовился. Зайдя в теплицу и закрыв дверь, Аункай и Лимфембер сняли свои капюшоны. Постоянный шум ветра стих, и из-за внезапной тишины обстановка мигом стала жуткой и неуютной. Лишь постоянный стук капель дождя насыщали темное помещение. Ученый включил свет.

–Так, я вам нужен?– рассматривая помещение спросил Свинтерисмус.

–Да,– мрачно ответил Анукай.

–И что мне нужно делать?

–Умереть.

–Что?– обернувшись, Лимфембер увидел перед своим лицом дуло пистолета. Глаза непонимающе заморгали.

–Умри, Аб. Если ты останешься здесь, то окончательно разрушишь то, что долго строил на этой планете,– шериф говорил неестественно низким протяжным голосом.

–Стой, но откуда…,– закончить фразу не удалось уже убийце. Он раскрыт. Тело Лимфембера упало на сухую землю. Наконец, Аб покинул Ли-лафонд, и вскоре, может быть, я смогу открыться вам, но теперь не буду иметь возможности вести диалог, ведь буду вовлечен в рассказ уже другим автором, который меня создал и который является истинным Богом моим. Ну, сейчас мне пора уходить вместе с Абом, ведь я связан с этим призраком невидимыми узами, а дальше роль рассказчика перейдет непосредственного к, видимо, главному герою этой сюжетной линии, спрятанной среди огромной истории других путей, которые когда-нибудь да пересекутся, а быть может, так и останутся параллельными…

Мир за утопией. Новое мировоззрение.

Глава 15

Пустота. Все окутано темнотой. Где я? Не знаю. Как я сюда попал? Меня застрелили. Меня раскусили… Но как? Я ведь все сжег, вымыл всю кровь и подделал следы. Какие улики еще остались? Я думал, что основной угрозой будет детектив, поэтому постоянно старался увести дело в другую гипотезу произошедшего, а оказалось, какой-то незаурядный шериф меня поймал. Но зачем он меня застрелил? И откуда он знает мое настоящее имя? И его голос… был другим. Это наверняка Всевышние. Только они могут такое сотворить. А, может, я просто схожу с ума? Может это был лишь бред, и я проснусь в своей комнате и продолжу разгадывать дело Орди Морчелли, забыв об этом сне? Возможно. Очень даже возможно…

Казалось, везде пустота, ничего, глушь, но вопросы так и лезли в голову. Откуда они взялись в нигде- загадка. Хотя это ,,нигде” является тем самым нигде только потому, что я не знаю о нем. Быть может, я сейчас где-то, ведь ощущаю свое нахождение в этом. Или я просто не могу открыть глаза? И правда, не могу. Как все странно.