Хорёк

Потом, когда я попал к серьёзным следователям, я пытался объяснить им детали и подробности: и кто такой Блыдник, и про изнасилование, и почему таким тварям и сволочам не должно быть места на земле, и как таким вот случайным мелким свидетелям приходится брать на себя тяжёлую миссию и соскребать их отсюда. И про шоковое состояние, в котором я находился, делая всё это. Хотя лишних четыре жмурика, совсем не так виноватые, а то и не виноватые вовсе: это было уже слишком. Я честно рассказывал обо всех мелких деталях и подробностях, но как-то особо они их не интересовали, а выданный мне адвокат – старый почти опустившийся пьянчуга, которому скоро следовало отправляться на пенсию – так и не нашёл ничего отменяющего или хотя бы смягчающего мою вину. Гнусавый старпёр, я помню, блеял всё что-то про состояние аффекта, но ни у следователя, ни у судей такое блеянье не нашло ответа, и за каждого жмурика мне отмерили по пятёрке. Хотя прокурор требовал пожизненного, и только изнасилование они посчитали ма-аленьким таким смягчающим обстоятельством.

Я не знал, кстати, ничего про остальных четырёх жмуриков, подвернувшихся под руку, и только при общении со следователем, когда я выложил подноготную того заведения и описал все происходившие там непотребства, он объяснил мне, кто они такие. Ну как же, разумеется они оказались бизнесменами: элитой страны, занимавшейся только элитным развратом и элитными извращениями, как же по-другому! Один оказался банкиром, ещё двое – владельцами частных фирм, и только тот последний, в которого я по инерции вкатил последние две пули – всплыл каким-то мелким служащим, с которым они тоже проводили свои мерзкие грязные эксперименты и опыты, так что единственный, кому я на самом деле сочувствую: это он. Я помню, как на суде даже просил прощения у его родственников и друзей, игнорируя близких остальных тварей и ублюдков, так что… Не повезло тому парню, оказавшемуся в том же положении, что и я, но не сумевшему найти из него близкого и подходящего выхода.

Так что когда прокурор давал мне последнее слово, я твёрдо сказал: что раскаиваюсь в убийстве четверых, оказавшихся там случайно, по стечению обстоятельств, и совершенно не жалею Блыдника, получившего честно по заслугам, не только за меня, но и за всех пострадавших, так что никакого раскаяния и жалости с моей стороны нет и не будет. И если бы представилась возможность: то сделал бы то же самое, но умнее и без лишних жертв. Не знаю, поняли ли меня судьи, но зал, наполненный тогда битком, по-моему понял и согласился, и защёлкавшие камеры и фотоаппараты оставили всем на память мои последние следы перед отправкой сюда, где я, несмотря на лишения и трудности, остался тем, кто я есть: маленький тощий герой-одиночка, непобедимый несгибаемый Хорёк.