Хайям – наш современник. Восточные мотивы

Весна, желанья блещут новизной.
Сквозит аллея нежной белизной.
Цветут деревья – чудо Моисея…
И сладко дышит Иисус весной.

Весна. Иранская миниатюра

Правда, подобные рубаи в его творчестве можно пересчитать по пальцам. Видимо, Хайям, не принимавший философии смирения, в Библии также не нашел того, что искал.

Противоречия в творчестве великого поэта до сих пор остаются загадкой. Хотя ни для кого не секрет, что вечный поиск истины – это удел всех выдающихся людей. Брокгауз и Ефрон пишут о духовных поисках Хайяма:

«Его не удовлетворяет ни одна из позитивных религий, которые в его глазах не выше и не ниже ислама».

Самое интересное, что Омар Хайям никогда не отрицал существования Бога и постоянно обращался к нему. Однако Бога он воспринимал лишь как творца и частенько дерзил:

«Я – безбожник. Таким сотворил меня Бог».

Такое место в мире его устраивало. Но безбожников в то время опасались и сторонились.

Правда, поэт не переставал восхищаться окружающим миром и главным венцом Божьего творения всегда считал человека:

Мы – цель и высшая вершина всей вселенной,
Мы – наилучшая краса юдоли бренной;
Коль мирозданья круг есть некое кольцо,
В нем, без сомнения, мы – камень драгоценный.

Хайям благодарит Бога за сотворенный мир, одновременно укоряя его за невмешательство в жизнь человечества. Все и иудеи и мусульмане ждали посланника от него – мессию, который наведет порядок от его имени.

Христиане хоть и дождались Иисуса Христа, который взял на себя грехи и тем самым спас человечество, но порядка в мире особо не прибавилось. Поэтому Хайям предпочитал быть безбожником.

В любом государстве, при любой религии он видел одно и то же: земные блага распределялись отнюдь не по достойным делам и намерениям:

О небо, к подлецам щедра твоя рука:
Им – бани, мельницы и воды арыка;
А кто душою чист, тому лишь корка хлеба.
Такое небо – тьфу! Не стоит и плевка.

Такие вольности в высказываниях свидетельствуют о том, что Хайям не боялся гнева небес.

Не имея не только серьезных прегрешений, но и помыслов, он готов был предстать перед Богом в любую минуту:

От страха смерти я, поверьте мне, далек:
Страшнее жизни что мне приготовил рок?
Я душу получил на подержанье только
И возвращу ее, когда наступит срок.

Правда, во многих произведениях выражены и явно материалистические взгляды Хайяма-ученого. Как математик и астроном, он прекрасно понимал ничтожность человека перед Вселенной. Да и самого себя тоже считал песчинкой в огромном бархане:

Тревога вечная мне не дает вздохнуть,
От стонов горестных моя устала грудь.
Зачем пришел я в мир, раз – без меня ль, со мной ли —
Все так же он вершит свой непонятный путь?

Однако, сознавая ничтожность отдельной личности, Хайям никогда не поддавался пессимизму и не опускал руки, выступал против эгоизма, ханжества и лицемерия, проповедовал истинные моральные ценности:

Закрой Коран. Свободно оглянись.
И думай сам. Добром всегда делись.
Зла – никому не помни. А чтоб сердцем
Возвыситься – к упавшему нагнись.

Такие крамольные высказывания Хайяма ставили в тупик его современников, особенно защитников веры. Уже при жизни творчество поэта было под строгим запретом. Однако его рубаи жили своей жизнью, словно вылетевшие из гнезда птицы. Они тайно переписывались, передавались устно и были известны во всем арабском мире.

Во дворце. Иранская миниатюра

Из-за такого народного признания во второй половине жизни Хайям находился в опасности. Его многочисленные противники требовали строгого наказания безбожника и вольнодумца. Очень быстро забылись его былые заслуги и прошлые величественные звания:

– Имам Хорасана,

– Ученейший муж века,

– Доказательство Истины,

– Знаток греческой науки,

– Царь философов Востока и Запада.

Возможно, потому уже в достаточно преклонном возрасте Хайям совершил хадж в Мекку.

Недоброжелательный биограф поэта Ибн Ал-Кифти так комментировал это событие:

«…придержав поводья своего языка и пера, из страха, а не из благочестия».

Другой современник выразился еще конкретнее:

«…чтобы сохранить глаза, уши и голову».

Не исключено, что Хайям еще и хотел испытать на себе действие исламских святынь. Видимо, они на него не подействовали.

Неизвестно, написано вот это рубаи до паломничества или после, но можно представить внутреннее состояние поэта по горечи и безысходности, которые он вложил в эти строчки:

Один Телец висит высоко в небесах,
Другой своим хребтом поддерживает прах.
А меж обоими тельцами – поглядите, —
Какое множество ослов пасет Аллах!

Обогнав время на многие столетия, Хайям постоянно терзался сомнениями. Во всех канонических религиях его пытливый ум находил множество противоречий. Например, в каждой из них был свой рай.

Прекрасный логик и политик мучился на первый взгляд простыми вопросами.