Привет из прошлого. Или из прошлого с приветом

Потом из нас пытались сделать зомби —
Второй Ильич был главный образец.

Конечно перепили здесь немного,
За что в Афгане и урок нам дан,
Но что-то ведь делали, ей Богу,
Хотя бы тот же никому не нужный БАМ.

Да, с трезвостью загнул конечно Миша,
Страна огромный испытала стрессс,
И у народа съехала враз крыша,
И этот продолжается процесс…

На последнем издыхании, мы все же вползли в девяностые в статусе коммунистической державы.

Однако, СМИ вышедшие из под контроля государственных служб, сделали свое дело, и коммунистический миф затрещал по швам. Телевидение наполнилось политическими шоу, главными из которых стали телемосты с Америкой и трансляции съездов депутатов.

На съездах молодые, и не совсем молодые политики новой волны во всеуслышание начали поливать грязью политиков предыдущей когорты, а те им отвечали той же монетой. Поначалу это было очень занятно. Тогда мы уже постепенно начали понимать, что «Демократия по-нашему – это когда один может спокойно резать правду-матку в глаза другому, а тот в свою очередь может так же спокойно ее проморгать».

Со временем к слегка потускневшим политическим шоу на экраны выплеснули новое цветное зрелище – латиноамериканские сериалы: «Рабыня Изаура», «Дикая Роза», «Мануэлла». Но самым крутым подколом был сериал «Богатые тоже плачут». Для всей страны было шоком, что, имея прекрасную еду, одеваясь в шикарные одежды и при сплошном безделье, они могут быть так несчастны.

Девяносто процентов населения страны смотрела красивую жизнь, пропитанную слезами, всхлипывая и сморкаясь.

Cидим вдвоем мы у телеэкрана,
Сегодня скромненько мы – пиво только пьем,
У наших ног мурлычет Марианна,
Луис-Альберто завилял хвостом.
Давно проблем уж нету с именами, Изаурами, Розами заполнен весь наш дом,
Серега с Манькой сына Мейсеном назвали,
Мы с Клавкой дочку Мануэлкой назовем.

Несмотря на большое количество зрелищ, дефицит хлеба насущного все же ощущался. И не только хлеба, но и остальных нужных предметов, как, например, мебель, телевизоры, холодильники. Дальше больше, стали пропадать моющие средства, электрические лампочки и туалетная бумага. К учебному году строго по спискам выдавались тетради, фломастеры и карандаши. Куда все девалось, было одному Богу известно. Напряжение возрастало.

Конечно, власти сами виноваты, выдернув людей из «уютных» кухонных шестиметровок в километровые очереди. Если очереди на получение квартир уже давно были привычным явлением, то в 60-х стали появлятся очереди на автомобили и гаражи, в 70-х на холодильники и мебельные гарнитуры.

Ждать приходилось по несколько лет. Люди записывались и периодически отмечались. Тут уже очереди стали превращаться в стихийные собрания и даже митинги.

Чтобы избавится от ненужного ажиотажа ввели талоны и журналы учета. Конечно, и без талона этот товар можно было купить на рынках или у спекулянтов от торговли. Но советскому человеку этот способ претил – государство ему было должно – у нас же социализм!

С разрастанием Сдефицита 1987—1990 годах были повсеместно внедрены талоны на многие продукты питания ряд других товаров: на табачные изделия, водку, колбасу, мыло, чай, крупы, соль, сахар.

Спрос должен был снизиться, ведь без талона соответствующие товары в торговой сети фактически не продавали. На практике иногда не удавалось использовать талоны, если соответствующих товаров в магазинах не было.

Талоны выдавались сразу на весь месяц или на квартал. Нормы потребления в разных регионах немного отличались. Например, в Якутске они были такими:

мясо или мясные продукты (птица, сосиски, колбасы) – 2 кг;

алкоголь – 2 бутылки (водка, коньяк, ликер, вино крепленое);

масло сливочное – 200 г;

сахар (конфеты) – 1 кг.

Тут уже начался настоящий ажиотаж и очереди становились стихийными собраниями.

Спецпаек конца 80-х

Разговоры на них обычно сводились к нормам выдачи продукта и переходили на нарушение прав, в смысле неравномерного распределения товаров и услуг.

Говорили о спец-распределителях для правящей верхушки и их прихлебателей. Выглядело это примерно так:

Спецпаек и спецбольница —
Нам такое только снится.
Спецмашина – это тоже
Не для пролетарской рожи.
А еще спецмагазины —
Где все те же и грузины.
Не для нас все эти спец,
Но вмешался тут отец: —
Ну какой же ты невежда,
И для нас есть… спецодежда!

Здесь же в очередях можно было взбодриться и потренироваться в «метании» лозунгов. Вообще из толпы много чего можно выкрикнуть, а потом попробуй, найди.

Очереди оставили в народе не только тоскливые воспоминания о бездарных часах простоя, но и оригинальные мысли и анекдоты. Вот только несколько народных шедевров:

Лучшее лекарство от всех болезней, это очередь к врачу в городской поликлинике.

Очередь подобна скорпиону. Весь яд у нее в хвосте.

Разновидности очередей в поликлинике: по записи, по талонам, живая очередь, и «я только спросить».

Народ даже в таких ситуациях продолжал юморить, правда в основном на пьяную тему:

Длинная очередь. В ее конце стоит негр. Подходит алкаш:
– Эй, цыган, ты крайний?
– Я не цыган – я негр!
– Тю!. Представляю тогда, какие у вас там цыгане!

Очередь у пивного ларька.
Возмущенный возглас:
– Почему не доливаете?!
Продавщица, обращаясь к очереди:
– Слышите, мужики? Этот козел хочет, чтобы вам пива не хватило!

Но даже народный юмор не мог предотвратить неизбежное. Терпение было на пределе.

А тут еще, вдобавок советский народ познакомился с новым, ранее присущим только капиталистическому миру явлением – инфляцией. А к ней добавилось и старое, уже слегка подзабытое – карточная система. И народы, особенно на окраинах, которые власти «задабривали» и где всегда люди жили лучше, первыми стали требовать ещё и свободы. События в Литве, Грузии, Латвии и Армении, нам показали, что добром все это не закончиться и скоро, скоро, вот-вот-вот…

Наконец, и русский народ понял, что его «имеют», и стал высказывать свое мнение, которого до этого у него почему-то никогда не было.