Не было бы счастья…

– Потому что фиг выберешься, – пояснил Велимудр. – Попробуй открыть дверь.

Ловкач потянул за ручку. Бесполезно.

– М-да, – сказал Ловкач. – Что будем делать?

– Ждать, пока хозяин себя покажет, – ответил Велимудр.

Подождали. Глаза привыкли к темноте. Ловкач присвистнул: помещение оказалось немаленьким, даже больше, чем зал для принятия гостей в княжеском тереме. Слева от входа располагается кадка с ковшом для мытья рук и бадья для грязной воды. Над ними висит полотенце. Чуть поодаль – широкая стойка. За ней шкаф и вход в кухню. Остальную часть занимают столы персон на десять каждый. Рядом расставлены фигурные стульчики со спинками. Пол блестит от чистоты. Только посетителей нет, словно свирепствует чума и больше ни одного собираться запрещено.

Ловкачу надоело ждать.

– Эй, кто-нибудь живой есть? – заорал он.

Эхо многократно повторило вопрос. Ловкач каждый раз морщился от своего же голоса.

– Как не быть, – донеслось откуда-то издалека. – Приветствую дорогих гостей в моей харчевне.

– Покажись, хозяин, – попросил Велимудр.

– А найдите меня.

– Нам что, делать больше нечего? – буркнул Ловкач.

– Тогда можете быть свободными, – ответил хозяин харчевни, в голосе послышался холодок.

– Как же мы выберемся, если дверь не открывается? – спросил Удал.

– Это легко исправить. Потяни за ручку, – донеслось издалека.

Удал потянул. К его удивлению, она легко отворилась и приложила по лбу. Друзья выглянули наружу. Харчевня стоит на вершине какого-то безжизненного утёса, к которому подходят шесть дорог. Рядом пустая коновязь. Слышен грохот прибоя. Пахнет морем. Вдалеке видна кромка леса, но даже с такого расстояния можно различить, что среди деревьев ни одного знакомого.

– Абстракция хрена на плоскости! – выругался Велимудр.

– Где это мы? – спросил Удал.

– Я могу ошибаться, – потрясённо ответил Велимудр, – но похоже на Грецию. Отсюда нам пешком до дома придётся цельный год идти.

– Ладно, – сказал Ловкач и закрыл дверь.

– Почему вы не ушли? – раздался притворно удивлённый голос.

– Пейзаж не понравился, – буркнул Ловкач.

– Откройте дверь снова и увидите другой.

Они последовали совету. Лучше бы не открывали. Харчевня оказалась в пещере. Рядом с ней всё та же коновязь и подходят шесть дорог. Стены пещеры раскалены до бледно-малинового цвета. Слева и справа, как вода, текут два потока лавы. Огненный расплав бурлит, как каша, на поверхности лопаются здоровенные пузыри. Красные ошмётки разлетаются во все стороны. В лицо пахнуло таким жаром, будто в печь голову засунули. Друзья поспешно захлопнули дверь.

– Жуть какая! – проворчал Удал.

– Что, опять вид неподходящий? – участливо поинтересовался хозяин.

– Да, неподходящий, – прокричал Ловкач. – Нам милее родина. Слабо туда доставить?

– Легко, – ответил хозяин, – вот найдёте меня и окажетесь дома.

– А ловушки? – спросил Велимудр.

Хозяин хмыкнул.

– Не боись, они не работают. Пока.

– Вот зараза! – ругнулся Удал. – Слушай, Велимудр, может, ему шахматы предложить, он нас тогда и выпустит?

– Хорошо. Шахматы мы отдадим за освобождение, а медовуху как получим?

– Твою налево по борозде! – проронил Удал. – Ладно, давайте искать.

– Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать, – громко сказал Велимудр. – Кто не спрятался, я не виноват.

Троица двинулась по мрачному помещению. И всё бы ничего, даже если учесть размеры зала, отыскать удалось бы без труда, но голос не случайно звучал словно издалека. Справа стена исчезла.

– Бланманже мне на манжет! – выругался Велимудр.

Вместо стены открылся вид на огромный зал с колоннами, уродливыми статуями из чёрного камня, уставленными по периметру, свисающими вдоль стен гобеленами с изображением диковинных зверей, каких-то страшилищ, адских палат и апокалипсических видений. Но если бы этим ограничилось, ничего страшного, обыскали бы и его, но в конце зала и по бокам расположены три мощные двери. Створки распахнуты во всю ширь. Велимудр по зарождающейся панике в душе понял, что таких помещений гораздо больше, чем кажется, и прятаться в них можно бесконечно долго. Да, травница не солгала – не потрафишь чем-нибудь хозяину корчмы и будешь блуждать здесь, пока не сдохнешь. Наверняка и тайных ходов в корчме немало, так что вероятность кого-то отыскать – нулевая. Но хозяин словно угадал его мысли.

– Не боись, – бодро сказал он, – я честно играю и тайными ходами не пользуюсь. Да и залы открыл не все. Ищите.

Троица ринулась на поиски. Но где можно спрятаться в зале. За колоннами? За статуями? За гобеленами? Выбор невелик. Они внимательно обследовали первый зал: Велимудр осмотрел статуи, Удалу достались колонны, Ловкач совал нос за каждый гобелен. Пусто. Зашли во второй. Потом третий, четвёртый, пятый. Результат не изменился. С каждым новым помещением в душу закрадывалось сомнение в положительном разрешении данного вопроса. Друзья устали, устроили перекур. Присели у статуи, похожей на уродливого чёрта, страдающего от избыточного веса. И, видимо, ему это не нравилось, что отразилось гримасой отвращения на роже.

– Бесполезно, – сказал Ловкач, ладонь опустилась на колено статуи. Пальцы оставили заметный след на пыльной поверхности. – Нам его не найти, или будем искать, пока не состаримся.

– Ты быстрее умрёшь с голоду или от жажды, – буркнул Удал.

– Тоже вариант, – сказал Ловкач. – Велимудр, ты чего?

Умник впился взглядом в колено чёрта. Что-то… какая-то мысль завозилась в голове, но он никак не мог её ухватить. Идея оформилась внезапно – резко, ярко и чётко. Он бросился бежать во второй зал. Друзья кинулись за ним. Велимудр добежал до третьей от выхода статуи. Взгляд скользнул по творению умелого мастера. Изваяние походит на человека с изуродованным лицом: глаза раскосые и разного размера, рот сдвинут влево, а нос вправо, да ещё слегка задран кверху. Волосы короткие, густые, пучками торчат в разные стороны, уши смещены немного вниз. В плечах косая сажень, руки мощные, а ноги, наоборот, тощие и кривые, да ещё оканчиваются длинными птичьими пальцами.

– Здравствуйте, хозяин, – сказал Велимудр.

– Ты чё, ополоу… – начал Ловкач и поперхнулся.

Статуя повернула в его сторону голову.

– Обалдеть! – только и вымолвил Ловкач.

Статуя окинула себя придирчивым взглядом. На уродливом лице появилась гримаса недовольства и непонимания.

– Как ты меня отыскал? Я ведь всё учёл?