Пираты в Сомали. Чёрный повстанец

Кстати, а вот и они, тут как тут. И действительно: в руках отдельных мужчин, самых суровых и уважаемых на вид, появились хорошо знакомые калаши. Калаши были бывалые, с треснувшими и поцарапанными ложами, облезлым лаком на деревянном цевье и обгоревшим от частной стрельбы стволом. Да и калибр у них явно не 5,45 мм, а 7,62 мм. Да и вообще, при ближайшем рассмотрении это оказались АК-47, а не АКМ или более «новый» калаш образца 1974 года – 5,45 мм АК-74.

Вот куда, оказывается, все запасы старых автоматов сплавили из СССР! Небось, ещё и бесплатно отдали, в качестве гуманитарной помощи. Любим мы Отчизну, но странною любовью, и помощь гуманитарная у нас тоже странная, в основном оружием… У меня автомата не было, а без оружия среди клана, в котором человек человеку брат и враг, как-то неуютненько. Ну-ну, подождём…

Толпа между тем загудела, что-то выкрикивая. Очевидно, старейшины всё же пришли к какому-то решению. И оно оказалось простым: постановили всё-таки выделить в какую-то антиправительственную организацию людей из своего клана. Однако назвать организацию никто из старейшин не спешил. Все тут же встали в круг и, схватившись за руки, пустились в пляс, притопывая ногами и нараспев читая слова.

Песней это действо не назовёшь, скорее какие-то танцы в стиле фолк-хоп. Два притопа, три прихлопа. Пока мы прыгали, скакали да песни распевали, старейшины решали. Петь и скакать было несложно: заунывный мотив из трёх-четырёх слов, да похожие однообразные движения я делал почти автоматически, старательно прислушиваясь к тому, о чём говорили старейшины. Душа прыгала в такт знакомой музыке, сердце ёкало в нехороших предчувствиях, а разум пытался решить возникшую проблему.

Но весь звук забивали мои соплеменники, что от души орали и взбрыкивали ногами. Пришлось признать, что я узнаю всё вместе со всеми, и от одного этого дико захотелось отсюда сбежать. Моё чёрное сердце подсказывало, что добром сие действо не закончится, так оно впоследствии и оказалось.

Один из старейшин встал со своего места и, разорвав круг, заставил нас прервать свой объединяющий танец.

– Братья, нам выпала великая честь присоединиться к кланам исаак Сомалийского национального движения (СНД). Мы – племя дир, клан исса посылаем в помощь нашим братьям десять своих мужчин. Старейшины приняли предложение их представителя, так выберем же среди нас наиболее достойных!

Вот оно как оказывается, Михалыч… То есть, конечно же, не Михалыч, а Мубарыч, но один чёрт… Зная негров не понаслышке, я тяжело вздохнул, что же… опять придётся воевать с оружием в руках, на сей раз с автоматическим. Дайте дяде пулемёт, он в народ пойдёт. А народ возьмёт и пушку приобретёт… А на пушку есть гранаты, а у гранат – обезьяны.

– Пойдут самые молодые и выносливые, – объявил старейшина.

Ну да, свежо предание, да верится с трудом.

– Мы отберём многих и будем проводить среди них жеребьёвку.

А, ну тогда ладно, так ещё есть шанс соскочить с крючка добровольца тире повстанца. А то только, понимаешь, жизнь новую обрёл, толком того не осознав, а тебя уже под ружьё ставят и отправляют неизвестно куда. В прошлой жизни всё было куда как спокойнее.

Старейшина времени терять не стал и сразу начал распределять наиболее достойных, в число которых, разумеется, попал и я. Кто бы сомневался?!

Отобрав кандидатов на роль пушечного мяса в грядущей войне, старейшина схватил холщовый мешок и насыпал туда разноцветных бобов – белых да чёрных, и с силой встряхнул мешочек. Судьбу типа форматировал.

Все отобранные юноши и зрелые мужи стали по очереди подходить и совать в мешок руку, вынимая из него то чёрный, то белый боб. Белый означал отказ, а чёрный то, что ты зачислен в добровольцы. Всё по канону, белый билет – белый боб. Ну, и чёрная метка… Дошла очередь и до меня, я сунул руку в мешочек, но старейшина неожиданно остановил процесс, заявив:

– Бинго! Тебя вчера ранили, поэтому ты должен отомстить! Великий Бумба (один из великих негритянских божеств) отметил тебя для этой цели. Тянуть жребий не твой удел. Небеса могут ошибиться и отвратить тебя от кровной мести, становись к тем, кто уже сделал свой счастливый выбор.

Оба-на! Бинго! Получается, какой-то Пумба, опираясь на Тумбу, всё за меня решил! И чтоб, значит, никак не ошибиться, убрал жребий. Оказывается, я уже сделал свой выбор, и когда сумел? Вчера лишь прилетел, а сегодня уже успел!

Ну, да ладно. Мамба сказал – Мамба сделал! И без всяких Бумба. Воевать, так воевать, а учиться воевать – другим мешать. Уж чего-чего, а воевать я умел. Правда, не на танках или самолётах, а по старинке с ружжом наперевес. Ворд оф Танкс и Ворд оф Шипс, разумеется, не в счёт. Да только повстанцы (а мы шли именно в повстанцы), вряд ли будут на танках раскатывать по всему Сомалийскому плоскогорью. Скорее пешкарусом, а может, на верблюдах или ишаках. Ишак – это сила, грузовик – могила. Братская…

Скривив свою смуглую рожу, я отошёл в сторонку, где уже томились мои товарищи по счастью и несчастью. Отношение к происходящему отчётливо читалось на их лицах. Десять мужчин из чуть больше сотни нашего клана дир набрались, и уже другой старейшина повёл нас далеко в сторону. Остановившись под слабой тенью дерева коммифоры, он закатил нам речь.

– Братья, с этого момента вы воины! Вам выпала великая честь бороться за нашу независимость и свободу! – пафосно начал старейшина, но надолго его запала не хватило. – Оружие всем выдадут по приезду. У вас есть день, чтобы попрощаться с родными и завершить здесь все свои дела. Отдать долги, взять взаймы и решить всё остальное. Угу… – совсем скис он под конец.

– А что будет с моей семьёй, ведь я остался единственным мужчиной в роду? – задал я вопрос.

Старейшина удивлённо посмотрел на меня, потом всё же сообразил, что формально я прав.

– Клан поможет им выжить.

– Я должен быть в этом уверен.

– Слово совета!

Ну, мужик сказал – мужик сделал. По крайней мере, я передам эти слова своей сестре. Выслушав старейшину, все разошлись по своим вигвамам, то есть шатрам. Пошёл и я.

Глава 3. Солдат Бинго

Моё возвращение в шатёр вызвало шквал слёз у сестры, чьё имя я даже не удосужился спросить.

– Старейшина обещал, что клан не бросит вас в беде. Поможет, чем сможет, а чем не сможет, тем не поможет.

– Да? – уставилась она на меня мокрыми глазами. – А, ну тогда хорошо.

И сестра, смахнув со щеки слёзы, тут же засуетилась, собирая меня в повстанцы. Я только хмыкнул.

Жил Башир Бинго, как оказалось, очень бедно. Весь его, а теперь уже мой гардероб состоял из пары старых, но ещё крепких маек и одних шорт. Трусы, как и положено любому негру, отсутствовали. Тем не менее, мне собрали походный мешок, уложив туда продукты на первое время и всякие нужные принадлежности. Единственным оружием оказался уже знакомый мне кривой кинжал. Отправляться на войну с ножиком против автоматов я посчитал глупым. И после долгих поисков и расспросов старого и полоумного негра, оказавшегося моим «дедушкой», удалось найти какой-то древний карамультук. Винтовку ещё, наверное, времён буров.

Этот допотопный огнестрел малость проржавел от неподобающего хранения, а толстый слой внутреннего нагара буквально вопил о том, что её не чистили с той поры, как она попала в руки кому-то из моих дальних родственников. Почистив кое-как ствол деревянной палочкой, я бросил это занятие: всё равно патронов к этому раритету не было. Так стоит ли тратить время на подобную ерунду?

Отставив ненужный карамультук, я вышел во двор и помог сестре загнать коз в загон, убрался там и сделал ещё целую кучу дел. Сестра удивлённо смотрела на меня. Она никак не ожидала такого рвения от своего брата. Вероятно, раньше подобная помощь в делах по хозяйству была ему не свойственна. Лень есть у всех, но у негров она просто зашкаливает. А ещё они очень любят, когда их жёны работают, а они – нет. Им так легче мечтать о звёздах и о богатой жизни с собственным гаремом. Но я всё же не природный негр!

Вечером я ещё раз осмотрел, что можно взять с собой, но кроме толстой палки ничего больше не обнаружил, так что, пора на боковую.

Последняя ночь в «отчем» доме, то есть сакле, прошла спокойно. Не обращать же внимание на оглушительный храп старухи и вызывающе громкие шептуны наевшейся каких-то гнилых бобов сеструхи? Грубо, конечно, но как есть.

Наутро давешний старейшина собрал «добровольцев» на окраине селения. Все уселись на свои пожитки в ожидании. Через час послышалось тарахтенье двигателя, и вскоре вдалеке показался потрёпанный грузовичок неизвестной марки. Время от времени он шмалял в ярко-голубое африканское небо клубы чёрного дизельного дыма и громко ревел прогоревшим, ржавым в труху глушителем. Через несколько минут грузовичок подъехал, щедро плюнув чадом и на нас. Все заперхали и закашлялись, но смогом нас не возьмёшь.

Из кабины выскочил смуглый человек, больше смахивающий на эфиопа, нежели на обычного негра. Оглядев нас, он затараторил на невообразимой смеси местных наречий, которую я, да и все остальные, понимали через слово. Загнав нас больше жестами, чем словами в грузовик, он нырнул в кабину, грузовик развернулся, и мы поехали.

«Хоть не на верблюдах трястись», – подумал я и сразу же пожалел об этом, потому что грузовик резко ускорился. Каким местом думал водитель, оставалось только догадываться, но трясло нас просто немилосердно. Две деревянные лавки в кузове грузовика были настолько разбиты, что усесться на них не рискнул никто. Вот мы и летали по кузову, как придётся.

Сидя на полу, мы прыгали, пересчитывая тощими задницами все ямы, падали и валились друг на друга. Через несколько километров все в кузове уже по нескольку раз стукнули друг друга головами, ударили локтями и заехали ногой в бок своим товарищам по несчастью. «Ну, как говорится: в тесноте да не в обиде», – думал я, потирая ушибленное плечо, и с размаху въехал кулаком в рожу одному типу, что явно стремился быть ко мне поближе с неизвестной целью. Ударил я его на всякий случай, так, для профилактики…

Тот возмутился и снова получил по роже, на этом конфликт был исчерпан, и обиженный отполз от меня в другой угол кузова, бултыхаясь там с новым соседом.

Грузовик ещё долго ехал, наматывая старыми колёсами километры плоскогорья, временами дорога была на удивление ровной, и почти не трясло, а временами кидало так, что и словами не передать. Когда солнце стало в зенит, грузовик остановился, и мы смогли на время передохнуть и перекусить.

Водитель – коричневого цвета эфиоп, вполголоса ругаясь, открыл горловину бака и стал цедить туда топливо из притороченной позади кабины канистры. Когда закончил, он залез обратно в кабину, где вместе со старшим приступил к обеду в более комфортных условиях, нежели мы, расположившиеся прямо под палящими лучами полуденного солнца. Вскоре все новобранцы по окрику старшего из кабины снова полезли в кузов и, разместившись там кое-как, отправились дальше.

Добрались мы до места назначения уже глубоким вечером. Вероятно, прибыли куда-то на побережье Индийского океана. Ветер доносил отчётливый запах моря: причудливую смесь свежей рыбы, морской воды и чего-то ещё, чего не объяснишь словами.

Измочаленные долгой поездкой, с отбитыми боками и головами, мы, корячась, выползли из открытого кузова. Водитель, хлопнув дверкой кабины, тут же свалил в ночь. А старший эфиоп, убежав вслед за ним в темноту, почти сразу же вернулся с двумя вооружёнными до зубов неграми-мордоворотами. Блестя белками глаз в темноте, они стали что-то кричать уже на другом наречии.

– Собирайтесь, шевелитесь! Быстро, быстро!

Нас построили в колонну и погнали куда-то в темноту. Никто ничего не понимал, и все растерянно жались друг к другу, теребя скромные узелки с вещами. Вскоре мы оказались у ряда натянутых среди редких деревьев палаток, и нас загнали в одну из них. Внутри лежали толстые войлочные коврики (типа спальные места) и, собственно, всё. Мордовороты раскричались, раздавая направо и налево непонятные команды. Потом у нас отобрали все наши нехитрые пожитки и остаток продовольствия, которого лично у меня почти не осталось.

Почему не осталось? Да потому что я его жрал, пока шёл неведомо куда. В том, что будут всё отбирать, я даже не сомневался, а еда… ей в желудке надёжнее. Силы в любом случае пригодятся: мало ли, бежать придётся или отпор давать. К полуночи всё успокоилось, и я смог заснуть. Утро, как говорится, вечера мудренее.

Утро ясное наступило после команды: «Подъём!». Сама команда звучала иначе, но на слух и восприятие слышалась мне именно так. Расталкивая друг друга, негры нехотя поднимались со своих лежанок. А я вдруг упёрся взглядом в парусиновый потолок, на котором ярким чёрным пятном выделялось клеймо «СССР 1968». Угу, понятненько. Очередная дружба народов.

Площадка перед палатками медленно наполнялась другими, пока незнакомыми нам неграми. Эти оказались из соседнего клана дир, но только не исса, а гадабурси. Были и из биймал, и из ещё множества других мелких племён и кланов. С каждого клана, что называется, по нитке… По чёрной, иногда коричневой, но больше чёрной живой душе.