Не бойся меня

В тексте контракта действительно имелся пункт о «надлежащем исполнении супружеских обязанностей», а «интимная близость» оговаривалась в приложении к нему, отпечатанном ну очень мелким шрифтом. Благодаря размеру шрифта не слишком внимательная невеста, о возможности развода в ту пору даже не помышлявшая, сей подпунктик и не заметила.

Последний по времени тур бесконечного развода состоялся накануне смерти жены, не желавшей сдаваться и, соответственно, отдаваться пока законному мужу. Она появилась в зале, опередив судью буквально на минуту, проигнорировала выкрики зрителей и вопросы репортёров, подтвердила свои требования и удалилась. После её ухода секретарь суда огласила представленную майоршей бумагу: служебные обязанности не позволяют остаться, она просит продолжить рассмотрение без неё. Муж, в свою очередь, заявил: вести слушание дела в отсутствие жены он не позволяет. Судья встал, стукнул молотком и объявил: рассмотрение переносится на неделю.

– Ничего-ничего! – бодро прокомментировал адвокат очередной бесплодный тур недешёвого действа, – Захочешь на свободу по-настоящему – дашь, никуда не денешься. Я ведь много не прошу, мне уже много и не надо…

Публика в оценке происходящего делилась примерно поровну: большинство женщин склонялось на сторону майора, хотя и среди них находились считавшие притязания мужа вполне обоснованными. А мужская часть почти поголовно высказывалась предельно категорично:

– Ну дык о чём базар-то?! Она ж сколько лет ему давала?.. пять выходит?.. Каждый день небось давала, а тут – кочевряжится… Не по-людски это, баба, не по-людски!.. Ложись, и чтоб мы видели!.. То бишь он пусть расскажет, как оно всё пройдёт, а мы послушаем…

Кравченко, со слезами в голосе, взывал к справедливости перед камерами и микрофонами.

– Я же не против, раз она хочет развода. Дело в принципе, понимаете?.. Коль на то пошло, меня, старика, и минет вполне устроит!.. Но лучше всё-таки по-нашему, по-человечески… Мы же не французы, как-никак, а русские, приличные люди!..

Стариком бодрого Степана назвать было трудно: приблизившись к пятидесяти, он отнюдь не выглядел дряхлым. Кроме того, этот его брак был уже третьим и, как знали практически все присутствовавшие в зале представители масс-медиа, не последним. Знали и терпеливо дожидающуюся своей очереди будущую невесту.

А судебные издержки, между прочим, на самом первом слушании суд назначил взыскать со сторон поровну. Пополам, проще говоря. И если адвокату день ото дня растущая сумма представлялась смехотворной, то милицейской служащей, пусть и в немалом чине, грозило скорое банкротство…

Глава вторая

Кое-кто из репортёров, примчавшихся на место происшествия ещё до приезда криминалистов, успел запечатлеть главную составляющую часть будущей сенсации. А именно – положение трупов, не оставлявшее сомнений: перед смертельным прыжком в бездну мужчина крепко-накрепко обнял женщину, а она, в свою очередь, вцепилась в него такой же мёртвой хваткой. При этом его руки находились не поверх её одежды, а под ней. Женские руки располагались аналогично. О случайности такой позы не могло быть и речи. Сумасшествие?.. Или что-то иное, необъяснимое?.. Ответ, как и положено, дала экспертиза.

Да, ответ, он же объяснение на первый взгляд необъяснимого, нашёлся, и довольно скоро. А пока его искали, нужен был хоть кто-то, наподобие козла отпущения, чтоб создать хотя бы видимость работы и заложить некое подобие фундамента под здание будущего расследования.

Его, козла, нашёл, вернее, помог найти один из опрошенных жильцов с четвёртого этажа дома восемь корпус три, владелец кошки с собакой. С одной из них, а именно с собакой, он гуляет ежевечерне, вот и заметил во дворе «этого самого мужика, мужа этой самой майорши из телевизора».

– Вы видели адвоката Кравченко? – уточнил проводивший поквартирной обход оперативник, – Здесь, возле дома?.. Уверены?

– Конечно, уверен, – собачник кивнул и для убедительности обвёл своё лицо рукой, очертив круг пошире, – Какая может быть неуверенность? Такую ряху разве спутаешь с кем? Я их обоих по телику видел. Он это, точно! В машину сел, фары включил и укатил, газанул круто, я ещё подумал – поддатый…

Адвоката задержали. Он находился дома, один, в пижаме, постели и был, как выразился свидетель, «поддатым». Но факт пребывания в упомянутое время на месте происшествия, а по мнению милиции – преступления, отрицал категорически.

– Где?.. На Карамзина, восемь? Сегодня, то есть уже вчера, в двадцать два сорок пять?.. Исключено! Я был дома!

Такое поведение мужа только что погибшей и, вполне вероятно, убитой женщины не могло не вызвать подозрений. Обладателя «ряхи» (а габариты мужчина и в самом деле имел внушительные) без церемоний снабдили «браслетами». Ему не позволили даже переодеться и позвонить кому-нибудь из коллег, а прямо в спальном наряде и тапках на босу ногу переместили из шикарного особняка в камеру предварительного заключения.

– В чём дело?! – возмущённо выкрикивал задержанный, когда дюжий Правдин заталкивал его в сетчатый кормовой отсек «УАЗика», – Как вы смеете?! Это беззаконие! Я требую объяснений!.. Это она вас натравила?.. Ну, дрянь, погоди… Вы ответите!..

Вопли адвоката разбудили соседей – в окнах ближайших домов зажёгся свет. Патрульные, не отвечая, с мигалкой, сиреной и максимальной скоростью доставили груз по назначению, где его, не задавая вопросов и никак не реагируя на словесные потоки, заперли в одиночную камеру. По ходу действия возникло некоторое сомнение: уж больно нагло подлец себя ведёт… а может, и в самом деле не он убил?

После очной ставки поведение теперь уже подозреваемого Кравченко изменилось. Свидетель с абсолютной уверенностью указал на тучного законника, ёрзающего на скамье между двумя поджарыми сержантами, играющими роль случайных прохожих. Для процедуры опознания по правилам требуются не просто случайные, а сходные возрастом и размерами, но где их, случайных и толстых, возьмёшь в пять часов утра? Вызвали наряд, переодели в спортивные костюмы – чем не прохожие?..

– Вот этот. Его я видел вчера вечером во дворе, где потом нашли…

– Стоп! – оборвал тираду поднятый с постели среди ночи следователь по особо важным делам, – Достаточно.

И, будучи старшим среди присутствующих по званию и должности, распорядился:

– Капитан, оформляйте протокол опознания. Дежурный, проводите этих… гм… прохожих на выход. Все свободны. Кроме вас, Кравченко.

Услыхав решающие его судьбу слова, толстяк против ожиданий не разрыдался, не впал в уныние, совсем наоборот. Он непонимающе пожал плечами, дождался, пока «прохожие» выйдут из кабинета.

– Можно мне хоть теперь на минутку сесть по-человечески? – указал Кравченко на привинченный к полу стул у следственного стола.

– Не только можно, но и нужно, – хмыкнул дознаватель, неплохо знакомый с адвокатом по прежней совместной работе, – И, боюсь, не на минутку, а лет на десять…

И снова муж погибшей майорши не испугался – сложил руки на груди и повысил голос.

– Что это значит, Серёжа?! В чём меня подозревают?.. Да, я соврал вашим волкодавам, был в том дворе, следил за ней и тем пацаном. И что с того?.. Позови её, я хочу ей кое-что сказать. Я передумал, мне её прелести больше не интересны. Хрен с ней, пусть катится на все четыре стороны! Надо же, до чего дошла, сучка паршивая… Там что, ограбили кого-то?.. сама же и подстроила, будь уверен!

Предъявить мужу обвинение в убийстве жены и её сослуживца следователь не успел: вошла секретарша. Женщина с интересом посмотрела на знаменитость и положила перед руководителем следственной группы тонкую папку, содержащую заклеенный конверт.

Эксперты, вечно занятые и перегруженные, обычно не имеющие ни одной свободной минутки, в исключительных случаях могут работать очень и очень оперативно. Этот случай парной гибели коллег был как раз таким, исключительным.

Сыщик разорвал конверт, извлёк три стандартных листа, бегло просмотрел первые два, а третий заставил его ошеломлённо поднять брови и внимательно перечитать двадцать пять строк сухого текста. Первый пункт заключения следователя не удивил, второй – шокировал, остальные – оглоу?шили. В тишине кабинета выводы экспертизы прозвучали громом с ясного неба.

«Первое: каких-либо прижизненных телесных повреждений, кроме вызванных падением с высоты, на телах женщины «М» и мужчины «П» не выявлено.

Второе: в крови и моче обоих трупов обнаружены наркотические вещества – морфин и кокаин в концентрации, соответствующей средней тяжести психотропного воздействия.

Третье: половые органы трупа женщины «М» имеют признаки совершённого незадолго до смерти полового акта. Следов, могущих указывать на насильственный характер сношения, на теле не обнаружено.

Четвёртое. Во влагалище трупа женщины «М» обнаружена семенная жидкость, идентичная аналогичному биоматериалу трупа мужчины «П».

Пятое. На коже наружных половых органов трупа мужчины «П» обнаружены следы влагалищных выделений и лобковые волоски, идентичные аналогичным биоматериалам трупа женщины «М».

Шестое. На кровле жилого здания (улица Карамзина, дом восемь, корпус три), вблизи места, откуда произошло падение мужчины «П» и женщины «М», обнаружены следы одежды (микроволокна), достоверно совпадающие с образцами, взятыми с одежды трупов. Это позволяет с большой вероятностью предположить нахождение на данном месте в течение некоторого времени указанных мужчины и женщины в положении лёжа.

Седьмое. В одном из карманов одежды женщины «М» обнаружены следы наркотических веществ – порошка, состоящего из смеси гидрохлоридов морфина и кокаина, а также использованный одноразовый шприц ёмкостью пять миллилитров. На шприце имеются отпечатки пальцев, совпадающие с папиллярными узорами пальцев правой кисти мужчины «П»…

– Нет, она уже никуда не покатится, – ответил задержанному следователь, – Вас ни в чём не обвиняют. Произошла ошибка. Приношу вам свои извинения.

«Ты её не убивал, – хотел добавить «Серёжа» – старший советник юстиции Сергей Валентинович Удальцов, – И вообще никто её не убивал. Сама, всё сама… Ну и баба, блин!.. Такое сотворить… Кто бы мог подумать?.. Скромница-красавица… Вот уж поистине в тихом омуте черти водятся!..»

В семь утра в кабинете начальника городского управления внутренних дел состоялось экстренное совещание. Кроме задействованных милиционеров, присутствовали Удальцов и прокурор города. Докладывал старший оперуполномоченный отдела уголовного розыска. Его выслушали, помолчали.

– Какие будут предложения? – на правах хозяина территории начал полковник милиции, – Я имею в виду – как квалифицируем это… гм… недоразумение?..

Люди в форме от высказываний благоразумно воздержались. Их шеф, судя по выражению его побагровевшей физиономии, в советах не нуждался. А следователь полковника знал не настолько хорошо.

– Может быть, с его стороны это суицид, – предложил он, – На почве, скажем, неразделённой любви… А её он, получается, как бы…

– Какая, на хер, любовь?! – взорвался главный полисмен, – Какой, блин, суицид?!.. А их, с позволения сказать, биоматериалы?!.. А шприц со спитболом в её кармане?..

– Я вот что думаю, – сдержанно вступил прокурор, – Никакого убийства и тем более суицида не надо. И о наркотиках – ни слова. Материалы засекретить. Де?ла не заводить. Для посторонних пусть это будет несчастный случай, и точка. Бытовая травма. Согласен?

Прокурорский вопрос адресовался, разумеется, только полковнику. Тот, вздохнув (позор-то какой!), кивнул и обратился к своим подчинённым.

– Всем всё, надеюсь, понятно?