Как колдунами становятся

Молчаливо возвышалась над Огньяром церковь. Он окинул взглядом деревянные купола. В этих стенах прошло много столетий и поколений, наполнив их мудростью и величием. У крыльца над маленькими грядками, где до поздней осени выращивали лекарственные травы, трудилась женщина – пышная, в теле, в подвернутом переднике и платке, завязанном под горлом. Это и была Дуня, жена охотница Назара.

– Бог в помощь, – Огньяр приблизился.

– Помогай Господь, – разогнула спину Дуня. – Я тебя, колдун, кажись, не звала… – она окинула Огньяра цепким взглядом.

– Меня супружник твой, Назар, позвал. Просил с дочкой вашей поговорить. Может, помогу чем…

– А-а-а, – с сомнением протянула Дуня. – А не ты ли в прошлом годе пытался суховеи утихомирить? Дак че-то не вышло у тебя, всю пшеницу повыветрило. А теперь Аксютке помогать собрался? С чего бы это выйти должно?

– Думаю, я найду способ, – если раньше недоверие и насмешки царапали больно, как ветви малинника, то сейчас стало уже почти все равно. – С прошлого года времени много прошло.

– Ладно, хуже не будет. Некуда! – Дуня поджала губы, уступая. – В церкву иди. Там она, – бросила женщина и вернулась к своему занятию.

Перекрестившись, Огньяр вошел в церковь, окрашенную алым рассветом. В нос затек сладковатый запах ладана, от которого по обыкновению чуть помутилось в голове. По коже пробежал мороз – верный признак злой волшбы.

В церкви было тихо, как будто внутри и не было никого. Иконостас стоял разрушенным, словно у притвора разгулялся буран. Некоторые иконы были разбиты, некоторые – перевернуты ликами к стене. Царские ворота покосились и больше не препятствовали входу в алтарную часть. Огньяр заглянул внутрь: там, на лавке, закутавшись в большой платок, спала Аксинья. Пробравшись к девочке, знаткой бережно тронул ее за плечо. Она проснулась тут же; бледное личико скривилось – не то от страха, не то от заблестевших в глазах слез.

– Ты Аксинья? – Огньяр постарался говорить как можно ласковее. Девочка кивнула. – А меня Огньяр зовут. Тебя, говорят, лес пытался забрать?

– Не лес, – тихо заговорила Аксинья. Голос у нее был тихий и тоненький – что твои колокольца. – Бисяк проклятый… И сейчас все ходит и ходит вокруг, забрать пытается. Иконы все побил. Ненавидит, говорит, иконы…

– А что за бес? – Огньяр огляделся. Бесовый дух хоть и чувствовался, но не так явно, как при присутствии чертей. – Ты можешь его позвать?

– Не, – Аксинья замотала головой, светлая тонюсенькая косичка закачалась из стороны в сторону. – Прошка сам приходит, когда ему вздумается. Маменька мне крест дала. Он его отгоняет, – девочка вытянула из-под рубахи веревочку с маленьким деревянным крестиком. Распятие выглядело старым и гнилым: видимо, влияние нечисти не прошло бесследно.

– А когда приходит, что делает?

– Да ничего, – девочка всхлипнула. – Когда креста не было, мороку наводил, за собой звал. А сейчас… да ничего, – повторила она, – кругами ходит да шипит только.

– Давай так, – знаткой присел рядом. – Мы сейчас его позовем и спросим, почто мучает тебя.

– А если он меня совсем задавит? – кажется, Аксинька побледнела еще больше.

– Не задавит. Я рядом буду, – Огньяр постарался, чтобы голос его звучал бодро, но  уверенности в нем было не то, чтобы много. А никак та лесная тварь явится, что рогами звенит? Хотя, такую вряд ли Прошкой звали бы. – Давай прогоним беса твоего.

– Правда можешь? – Аксинья оживилась, но едва-едва. – Но он сам не вылезет, пока ты тут…

– Ничего я слова знаю волшебные. Давай мне руки и повторяй за мной, – Огньяр протянул ей руки. Маленькие, чуть подрагивающие пальчики легли в его ладони. Огньяр поправил иконы, усадил Аксинью перед иконостасом. Понизив голос, он начал читать заговор, который учил очень-очень давно. Память, на удивление, не подвела; Аксинька повторяла справно, и вскоре по ногам потянуло холодом – настолько сильным, что впору было надевать валенки, а не лапти. Пальцы Аксиньки в ладонях Огньяра напряглись, и тот сжал их чуть крепче. Гулким эхом отбивались от деревянных крутых сводов величественные слова заклинания. Краем глаза Огньяр заметил движение: за иконостасом бродил кот. Обычный вроде, черный, пушистый. “Откуда ему в церкви взяться?” – закралась в голову робкая мысль, но Огньяр не обратил на нее внимания, боясь потерять концентрацию. Кот сел неподалеку, обвил передние лапы хвостом.

– Тоже мне – бесогон, – чуть растягивая слова, но вполне внятно произнес он. – Зачин уже не тот все используют. Старомодный ты колдун. Тьфу!

От неожиданности Огньяр вытаращил глаза. Аксинька тут же схватилась за крест.

– Царство Иисусово… – протянул знаткой, нащупывая под рубахой свой.

– Вообще-то невежливо такие царства при нечисти поминать, – кот выгнул спину, шерсть на загривке встала дыбом.

– Так ты и есть Прошка? – Огньяр присмотрелся к зверю.

– Ну я, и что? Кр-р-расавец – на кота похож, – бисяк поднялся, покрутился вокруг себя, махнул хвостом по полу. – А вы кого ждали-то? Лягуху?

– Ты почто девку мучаешь? – строго перебил его знаткой.

– А не твое дело! – Прошка снова подскочил, выгнулся еще сильнее, но затем окинул Огньяра оценивающим, как тому показалось, взором. – Память у вас, у людей короткая. Тех, кто вас от смерти спасал, из леса помогал выйти и не заплутать – позабыли совсем. А ведь был раньше среди вас колдун – не то, что ты, – Прошка презрительно дернул ухом. Огньяр цыкнул языком. – Он верой и правдой нам служил. Жертвы приносил. Как только в деревне появился, клятву дал: каждые пять лет по пять человек из деревни да приводить.

Огньяр нахмурился.

– Что, тоже думаешь, что мало? – кот сощурил оранжевые глаза. – Так сколько пальцев на руке было, столько и обещал. Сначала справно все шло. Каждые пять лет по пятеро и уходило: то старики, то дите недоношенное – и в том ничего странного нет. Были и те, кто добровольно к нам приходил. Но как ведун почил, перестали и жертвы поступать в нужном количестве. А это не дело. Вот мы теперь сами забираем, кого нужным сочтем.

Огньяр с трудом сглотнул.

– А ты вообще что за бес? – спросил он. Вышло хрипло. Знаткой прочистил горло. Прошка лизнул переднюю лапу, потом почесал за ухом задней.

– Не помню я, – нехотя признался. – Кажись, суседил где-то. Может и здесь.

– Откуда ж в церкви суседко[6 - Суседко – разновидность домашних духов, типа домового, но более охотно живущие с человеком]? – усмехнулся Огньяр.

– А че бы и не быть! – возразил черт. – В заброшенных – так и похлеще водятся!

Огньяр промолчал. Позабытые хозяевами домовые и овинники чахли и со временем становились зловредными духами-шишигами, озлобленными на людской род.

– И к кому ты людей ведешь? – снова спросил знаткой. – Уж не к рогатому ли чудищу, что в лесу обитает?

– Может, и к нему, – Огньяру показалось, что Прошка совершенно по-человечески пожал плечом. – Мое дело нехитрое – до леса проводить, а потом их там уже другие забирают. Лесовые, русалки.

– И что с ними происходит? – вдруг встряла в разговор Аксинька. Голос ее прозвучал так, будто она и хотела услышать ответ, и одновременно боялась его. Казалось, это понял и Прошка, потому как какое-то время он молчал и лишь колотил хвостом по полу.

– Дак ясно че, – наконец проговорил он. – Силу они свою лесу отдают.

Аксинька снова спала с лица.

– А может, ты и колдуна знаешь, что напасть такую наслал? – Огньяр спрашивал не из любопытства. Найти ниточки колдуна означало распутать проклятье. А может, и найти пропавших. Ведь передача силы не всегда означала неминуемую смерть. Хотя, да – всегда, но – не сразу.

– Напасть? – насмешливо переспросил Прошка. – Вас лес и кормит, и защищает. Думаете, за простое “спасибо”? А колдуна дак что не знать. Волемир его звали.

*****

– Чего бездельничаешь? – Огньяр воткнул топор в пень, на котором рубил дрова и утер пот со лба. День выдался удивительно теплым, словно перед осенинами лето решило еще раз навестить Крутой Яр.

– Иди, подсоби чертям, – знаткой кивнул в сторону поленницы, где три черта, подпрыгивая и визгливо хихикая, складывали дрова.

– Ага, щас-ка, – Прошка показательно потянулся. – У меня и так работа есть. Мышей гоняй-да, за домом следи-да, шишигам спуску не давай-да. Думаешь, мало? Неа! Полно!

Огньяр скривил губы и снова взялся за топор. Сухие дрова кололись хорошо – аж щепки летели. Их потом можно собрать, купить рыбки да закоптить… Огньяр мечтательно зажмурился. И Прошку можно угостить. Почему-то тогда, в церкви, Огньяру подумалось, что от него может выйти прок. От Аксиньки-то он отстал, но вдруг опять кого в лес поведет? Тем более, что еще две жертвы осталось… Тогда можно будет за ними проследить, да выйти прямиком к страховидле, что силу из них забирает. Мысль эта знаткого более, чем удовлетворила, и он взял Прошку к себе. Предлагал Аксиньке – у них и домового не водилось, – но отказались. Не поверили, что не изгложет. Теперь Прошка только и делал, что валялся на печи, оправдывая это тем, что пожар отводит, и в лес особо не спешил. А может, раскусил Огньяров план. Этого знаткой больше всего боялся.

Да и слова Прошки об обещании кровавых жертв, данных его почившим наставником были пугающими. Если его и вправду дал Волемир, Огньяр очень сомневался, хватит ли у него сил противостоять колдовству опытного и сильного знаткого. В силе его не было сомнений – у Волемира даже в старости все зубы были на месте. Поэтому Огньяр пошел на поводу у единственной, показавшейся ему разумной мысли: послал весточку Филиппу Егоровичу. Тот хоть и силой великой не владел, знал много-много – уж точно больше, чем беспамятный Огньяр. Но перед тем, как настрочить грамотку, пришлось перебороть себя – победить лихо самому было и бы приятнее, и почести ни с кем разделять не надо было бы. Но, убедив себя в том, что лучше пожертвовать частью славы, чем головой, Огньяр отдал конверт письмоносцу. И начал ждать, надеясь, что Филипп Егорович не откажет, а за это время лес никого не утащит. Прошка хоть и под присмотром был, но наверняка же были и другие, кто детей в лес уводил.

А пока ждал, можно было и бытовыми делами заняться. Черти без присмотру и так норовили то поленницу криво сложить да так, что стоило взять одну чурку – остальные сыпались следом, – то грядки запустить. Они, правда, и без того стояли почти без дела, но Волемир наказывал чертям спуску не давать. Иначе начинали портить жизнь и Огньяру, и всем вокруг, до кого только достать могли: то на корову лишай нашлют – а знаткому потом оправдывайся, ведь все знают, что просто так коровы не болеют, а чертями только он заведует, – то икоткой в бабе какой засядут да начинают глодать.