Холодный огонь

– Газеты, сэр, и любил печенье в лавке Брайтов…

Бреннон усадил мисс Тайн в кэб и сунул ей свою визитку, но едва ли женщина поняла, что ей дают. Комиссар проводил кэб долгим взглядом, размышляя о высокопоставленных чинах, но поскольку эти мысли никогда не были радостными, отбросил их. Следовало как можно скорее установить личности прочих погибших и выяснить, в какой точке они все могли пересечься.

Консультант нашелся на заднем дворе. Бреннон поежился: даже он зимой не выходил без пальто, сюртука и шарфа, а Лонгсдейл был без верхней одежды и не морщился. Он при помощи лупы изучал тела, а пес обнюхивал ледяные глыбы.

– Я могу их растопить.

– Покойников? – обрадовался комиссар. – Но Кеннеди боится, что это повредит трупы.

– Я знаю. – Лонгсдейл постучал пальцем по глыбе. – Я взял пробы льда. Как только в моем доме оборудуют лабораторию, я проведу опыты и определю наиболее безопасный способ…

– А! Выбрали дом восемьдесят шесть?

Консультант вздрогнул и уставился на Бреннона:

– Как вы узнали?!

– Увидел телеги и вашего дворецкого.

Лицо Лонгсдейла разочарованно вытянулось, как у ребенка, которому не показали фокус.

– Я-то думал…

– Что вы думали? – заинтересовался Натан, впервые обнаруживший в консультанте какую-то человеческую реакцию.

– Я думал, что раз вы рыжий и родились в воскресенье, которое пришлось на первое мая…

– У меня нет дурного ока, и третьим глазом я тоже ничего не пронзаю! – рявкнул комиссар, которого с детства допекали этим все соседские кумушки.

Лонгсдейл разочарованно вздохнул и потерял к Бреннону интерес. Пес тихо фыркнул.

– Что с черепом? – буркнул комиссар.

– Мистер Кеннеди наносит на него метки. Эта научная дисциплина еще только развивается, мы должны будем сами высчитать объем тканей…

– Короче!

– Уйдет дня три-четыре.

– Где вы будете этим заниматься?

– У себя, конечно, – отозвался Лонгсдейл. – Ваша лаборатория слишком скудно и примитивно оборудована. Рейден как раз должен закончить с перевозкой.

Комиссар обиженно засопел. К счастью, его отвлек дежурный с сообщением о том, что шеф ждет Бреннона у себя.

«Рейден», – размышлял Бреннон, поднимаясь к начальству. Комиссар отличался исключительной памятью на лица, но как ни старался, так и не смог вспомнить лицо дворецкого. Даже цвет глаз стерся из памяти. И это чувство было исключительно неприятным. Почти таким же неприятным, как воспоминание о суеверных бабках, уверявших его отца, что раз ребенок мало того что родился в майское воскресенье, так еще и рыжим, то он уж точно подменыш!

– Бреннон! – возопил шеф, едва комиссар прикрыл дверь. – Вы снова ходили в собор!

– Да, сэр.

– Каждый раз, каждый, как вы туда суетесь, епископ строчит мэру жалобу на произвол мирских властей! Что вы с ним опять сделали?

– Я искал нашу жертву, сэр.

– Нашли?

– О да. Отец Джозеф Тайн. – Натан бегло описал трагическую судьбу священника. – Поэтому, сэр, я намерен допросить всех попов, которые имели дело с Тайном, и всех, кто мог видеть его в последний вечер. Едва ли наши жертвы посещали один клуб и вряд ли встречались в одних домах. Единственное, что их связывает, – место смерти и дорога, которой они туда добрались. Надо выяснить, где они были в ночь убийства. Если найдем совпадение – ухватим первый след.

Бройд задумчиво пригладил пышные усы.

– А что, если они умерли на озере?

– Но как-то же они туда добрались? Отец Тайн вообще должен был направляться в прямо противоположную от Уира сторону – к ювелирной лавке ван Шпеера. Но не направился.

– Гм… Гм-м-м…

– Кой черт понес его к озеру на ночь глядя? Первая жертва, над черепом которой сейчас издевается Кеннеди, вообще была одета в полудомашнюю одежду. Уир промерз на ярд в глубину, а этот тип шлялся там в одном жилете и тапочках.

– Думаете, он выскочил из дома потому, что его что-то позвало?

– Черт его знает, сэр, – угрюмо отозвался Бреннон. – Пьянчугу его же белая горячка может позвать куда угодно. Но как знать, вдруг и от консультанта будет толк.

– Мне казалось, вы скептично настроены…

– Да, сэр. Но меня удивляет крест.

– А что с ним?

– Тайн нес его к ювелиру, в починку. А умер с крестом в кулаке, прижатым к груди. Зачем он достал святой символ? Хотел отмахаться от убийцы этой цацкой?

– Бреннон! Вы все же полагаете… м-да…

– Обычный душегуб спер бы золотишко без раздумий.

– Значит, думаете, этот необычный? Так, может, его спугнули.

– А в лед наши покойники сами зарылись?

Айртон Бройд молча нахмурился. Бреннон задумчиво поскреб бородку. Вокруг креста во льду была лакуна. Интересно почему?

13 ноября

Ночь уже сгустилась до чернильного цвета, когда комиссар наконец решил, что на сегодня хватит. Полицейские с портретами жертв третий день прочесывали частым гребнем Блэкуит, а из списка без вести пропавших с трудом выцедили сорок шесть жертв, подходящих под описание безлицего покойника. Пока Кеннеди и Лонгсдейл возятся с восстановлением лица, Бреннон велел обойти родичей и друзей всех пропавших сорокашестилетнего возраста. Оставалось допросить нищих у собора и жителей окрестных домов. Но это комиссар наметил следующим пунктом – число полисменов не безгранично, а прочие преступники тоже не сидели без дела; одной поножовщины вполне хватило бы на пару газетных колонок, набранных мелким шрифтом. Однако больше всего комиссара беспокоило то, что в преддверии праздничных гуляний мэр строго запретил «распространять пугающие слухи среди честных горожан». Как будто неведомый убийца ограничится нечестными…

«Ведь даже не ограбили», – думал Бреннон. За долгие годы он повидал всяких убийц – и сумасшедших, и маньяков, и садистов, – но ни один из них не смог бы прикончить жертву, заморозив ее внутренности, даже если бы и хотел.

Натан попрощался с дежурными и вышел в кристально холодную ночь. Было безветренно, ясно и безлунно. В небе искристо мерцала россыпь звезд. Задрав голову, комиссар постоял на месте, вздохнул, запахнул плотнее шарф и двинулся к дому.