Ручная кладь

Бело-зеленым наличники светятся.

Мыши в кладовке – кто будет гонять?

К вишне приставлена серая лестница,

Кажется, даже не выше меня.

В погребе пахнет картошкой и сыростью.

В старом буфете – открыток альбом.

Раньше казалось, так хочется вырасти,

Вырасту я, но останется дом.

Здравствуй, страна, я теперь бесприданница,

Несколько книг, да оленьи рога.

Вырасту я, ничего не останется,

Разве что память, чтоб оберегать.

Москва

По улицам идешь, и следы на ботинках —

От соли по зиме, грязевые весной.

Двенадцать миллионов – и я, как песчинка,

Зажавшая в руке ключик и проездной.

Я помню наизусть все дома на Ордынке,

Я в памяти держу метростанций костяк,

Я вижу небоскребы в сиреневой дымке,

Но до сих пор в Москве я как будто в гостях.

Не знаю, навсегда ли, надолго ли это.

Я все равно люблю этот город, поверь!

Но сердце отдано уголочку планеты,

Где дом пятьдесят три и железная дверь.

Домостроителей, 53

В стране известной, в одном краю —

Вы даже, возможно, видели —

Мой дом стоит, как солдат в строю,

На улице Домостроителей.

Стоит, как будто на суперклей

Посажено тело грузное.

Стоит, скрываясь меж тополей,

Никем из врагов не узнанный.

В подвалах местных котов орда

Топочет неуважительно.

Но терпит мой верный дом-солдат,

Своих охраняя жителей.

Кирпичик лепится к кирпичу,

Как пиксели камуфляжные.

И рядом служат – плечом к плечу —

Собратья пятиэтажные.

На крышу галок и воронья

Пикируют истребители.

А дом стоит, как всегда стоял,

На улице Домостроителей.

Пандемия

Весну отменили, весны не будет.

Опять самолеты загонят в ангары.

И La Libertе с обнаженной грудью