Предновогодний квест

Ася понимала, что с психологом больше работать не будет. В телефонной книжке она нашла номер Ани, энерготерапевта, у которой брала пару сессий несколько лет назад. С ней дело шло быстрее, чем с психологом. «Надо ей будет написать», – сказала себе Ася.

Было понятно, что нет в этой ситуации помощников. Глупо надеяться на психолога, энерготерапевта или кого-то еще, если ты боишься сказать важные слова.

После воскресного деревенского завтрака перед телеком Вася попросил почесать спину. Это такая утренняя традиция.

«Сейчас или никогда», – подумала Ася.

– Нет, я не буду.

– Почему?

– Ты не учитываешь мои интересы.

– Всегда учитываю.

– Нет, например, с монастырем. Когда ты собирался мне это сказать?

В ответ было лишь молчание. А Ася уже заливалась слезами. Было очень тяжело говорить дальше.

– Это выглядит так, как будто ты меня бросаешь.

– Но я же говорил тебе, что для меня это важно. Я хочу пойти попробовать, а дальше, если мне понравится, я там останусь.

Из глаз Аси лился поток слез. Было плевать, увидит ли это Вася. Он увидел.

– Ну чего ты плачешь? Я же не ухожу пока из твоей жизни. И у нас с тобой нет детей. Хотя даже если бы мы с тобой прожили лет пять вместе, и у нас были бы дети, меня это не остановило бы. Представь, я бы ходил все время недовольный, и ты была бы несчастлива. Я тебе говорил давно, что хочу уйти в монастырь. Я вижу в этом смысл. Я хочу стать лучше…

Ася плакала. Слезы продолжали капать, щеки краснеть. Говорить она не могла, вырывались лишь всхлипывания. Да и что тут скажешь? Был человек и нет его. А ты, даже если просто наслаждался моментом, и как будто ничего не планировал, все равно надеялся на хэппи энд. А его не будет. И никто не виноват. Потому что вы просто в разных измерениях. Ты хочешь кабриолет, а он монастырь.

– Помнишь, когда мы обсуждали старость? Ты говорила, что хочешь кататься в Крыму в кабриолете, а я говорил про монастырь. Я же тебя сразу предупредил. Видишь, все по чесночку.

Вроде надо было что-то сказать, но не получалось. Теперь уже хотелось орать. «Какой на хрен чесночок?»

– Разница лишь в том, что кабриолет подразумевает наличие второго человека, ведь там два сиденья. А вот монастырь нет.

– Ты можешь уйти в женский…

Хотелось просто разбить чашку о его голову. Вася вытирал Асе слезы, она продолжала плакать.

На этом и поговорили. Никакой конкретики. Хотя, вроде как она была налицо: история повторилась. Только тогда Г. просто стал реже выходить на связь, а сейчас тебе в открытую говорят, что тебя меняют на монастырь. А если это не монастырь, то поменяют потом на кого-то помоложе.

Надо было возвращаться в город. Ася плакала, Вася виновато улыбался. Психолог так и не ответил, да уже и не надо было. Из разговора все было понятно.

Дома Ася собрала все свои вещи, которые до этого всегда оставались здесь и преданно ждали ее возвращения.

Попили чай, сели смотреть фильм про Бали. Все было как всегда: обсуждение фильма, достопримечательностей, отелей. С разницей лишь в том, что раньше Ася и Вася рассуждали, что туда было бы круто тоже поехать когда-нибудь потом. Только нет никакого потома и будущего времени. Есть она. И есть Вася в своем монастыре.

Последний шаг был самым страшным. Отдать Васе ключи. Если ей нет места в его жизни, то и ключи от его квартиры ей больше не нужны.

Вася проверил омывайку, протирал фары. Все было как всегда, такая нежная забота, когда она уезжала домой. Ася плакала. В голове носилось «это конец», но слова в кучу собрать было необходимо. Чтобы не повторять тот шаблон. Не убегать, не сказав ни слова.

– Я оставила ключи на тумбочке, – сквозь слезы сказала Ася.

Вася недоуменно посмотрел на нее и обнял. Ася тряслась от слез.

– Мне нет места там, куда ты собираешься.

– Но я хочу просто посмотреть, вдруг мне не понравится.

– А тебе не кажется, что это нечестно? Ты будешь выбирать, а я сидеть и ждать тебя?

– Не хочешь, не жди. Но я сейчас не ухожу никуда из твоей жизни.

– Я не хочу ждать до нового года и перекидывать все на 2023. Определись сейчас. Так будет честно. Реши до 25 декабря. Возьми отпуск, сходи на тестдрайв, и числа 25 мне скажи. Я не хочу сидеть и ждать у моря погоды, пока ты собираешься и рыбку съесть, и на елку влезть.

– Я попробую.

– Нет, я прошу тебя не попробовать, а решить наверняка.

На репите стояли все популярные песни о расставашках. Обычно Ася пела, сейчас было время орать и плакать.

«Интересно, – думала она, – запишет ли видеорегистратор этот кошачий вой под убегающий ноябрьский вечерний пейзаж».

Ася любила ездить на машине. Авто – это вообще как дом. Ты можешь здесь есть, когда хочешь. Пить кофе. Можно петь песни и танцевать, плакать и орать, тебя никто не услышит. Ася даже как-то вязала в глухой пробке, а стоящие рядом мужики в своих тачках фотографировали это машинное рукоделие. На светофорах, правда, любители выяснить, кто же является обладателем этой редкой машины, обычно пялятся на водителя. Но сегодня Асе было плевать.

Голова раскалывалась. Наверное, это был первый в жизни Аси слезный марафон. Она плакала с часа дня до девяти вечера, с перерывами, конечно. Обезболивающие не помогли, надежда была на кофе.

Придорожное кафе было забито счастливыми дачниками, которые возвращались в город. Дети лопали бургеры, родители проверяли пробки в навигаторе и обсуждали планы на неделю. Одинокие парни-водители с интересом смотрели на Асю.

«Наверное, лицо опухло», – пронеслось в ее голове. Но зеркало показало вполне себе нормальное лицо, правда, вместо красноты и соленых дорожек из отражения на Асю смотрел кто-то очень уставший и расстроенный.

До дома было часа полтора. Ася открыла мессенджер, там были сообщения от Васи.

«Ну что еще?» – разозлилась она.

Вася, по всей видимости, обнаружил пропажу, в чате пылали яростью сообщения «где твои вещи?»

Ася нажала на видеозвонок.

– Вещи лежат в машине.

– Зачем ты их забрала?

– Мне кажется, мы все обсудили. Пока ты не определишься с монастырем, все будет так, как будто ничего нет. Пока.

Зря Ася подумала, что слезный марафон закончен. Оставшиеся полтора часа сопровождались всхлипами и слезами.

Все-таки плакать в машине удобно. Играет музыка, ты плачешь, попутно можно о чем-то порассуждать. Но Асе не хотелось думать. Голова все также болела, а завтра переться на работу, да еще и на час раньше. Начальница придумала еженедельные совещания в 8 утра в понедельник.