Мисс Тошкина

Почти сразу же мне вкололи успокоительное, и поэтому я была более менее спокойна. Мой любимый аниматор ни на шаг не отходил от меня и поддерживал за плечи, потому что от слабости я была готова упасть в любой момент. Меня трясло, голова раскалывалась, живот болел невероятно. Я не верила своим глазам, смотря на это безжизненное лицо. Этого не может быть… Этого не может…

Весь вечер мы просидели в молчании. Я курила одну за другой. Живот сводило. Пришло время ужина, и девочки совершили ошибку, попытавшись позвать меня:

– Саш, может, пойдем на ужин?

– Нет.

– Ты уже второй день ничего не ешь.

– Нет!

– Саш, ну чуть-чуть!

– Черт возьми, девочки, о чем вы вообще говорите??? Полинка умерла, понимаете, умерла, а вы думаете о чертовой еде??? Как вы вообще можете? Да пусть я сдохну от голода, я никуда не пойду, а вы… идите к черту! Я не хочу вас видеть!

Наконец-то они ушли… Господи, я до сих пор не верю в это… Это я, я виновата. Надо было быть настойчивее, надо было силой вышвыривать ее из этого клуба! Надо было первой убить этих уродов из Владивостока или откуда они там! Надо было не ехать в эту хренову Турцию! Не надо было!!!

И я побежала. В данный момент я хотела только одного. Я чувствовала, куда именно мне нужно, поэтому стремительно бежала в тот злосчастный клуб. На пути я обогнала девочек, которые пошли на ужин; пробежала мимо аниматоров, и самые близкие мне и Полине побежали за мной. Клуб работал как ни в чем не бывало. Народу было на удивление много. И на том месте, где еще ночью было моя подруга, сейчас танцевали какие-то проститутки. Но мне было не до них. Я искала взглядом лишь их. Лишь этих ублюдков, этих чертовых героинщиков. И нашла. Они сидели той же компанией, что и вчера, и как ни в чем не бывало, смеялись над сказанными анекдотами. Я кинулась на одного из них, самого мерзкого с дыркой в вене. Я начала бить его и кричать. Не помню, кто оттащил меня, но вслед я бросила ему следующие слова:

– Я всем расскажу, что ты героинщик! Умри также, тварь, и гореть тебе в аду!!!

А он только посмотрел на меня и небрежно уронил:

– Эй, аниматор, удовлетвори свою клиентку, а то она какая-то буйная!

После этих слов не выдержал Кео. Он сломал этому уроду челюсть, взял меня за руку и мы вышли на улицу.

– Ты знаешь, в каком они номере остановились?

– Нет. Но я могу узнать.

Вся моя сущность жаждала мести. Я готова была на все, но выбрала самое неприятное.

Кео сбегал и узнал, что да как. После мы провернули с ним следующую вещь: я собрала все Полинкины наркотики, предварительно стерев опечатки пальцев, и мы спрятали их в комнату к этим убийцам (предварительно Кео взял ключ на ресепшн). А после я подошла к стойке и сообщила, что полиции нужно проверить комнату такую-то на наличие запрещенных веществ. А после вообще всего, когда я, от души поблагодарив Кео, снова осталась в номере одна, я пообещала себе больше никогда в жизни не жить вот такой жизнью! Никакого случайного секса, никаких пьянок, и никаких, НИКАКИХ даже мыслей о наркотиках!

* * *

Собрав вещи, мы долго думали, что же делать с вещами Полины. Потом решили, что пусть они останутся здесь, им найдут применение. За исключением одной – ее медальона, который она обожала больше всего в жизни. Он был открывающийся, и в нем была фотография какой-то женщины. Когда-то в детстве Полинка вырезала ее из какого-то журнала и уверяла всех, что это ее мама и что она умерла, защищая детей от опасности. Как-то она даже сломала нос мальчику, который обвинил ее в клевете… Я выбросила фотографию и спрятала медальон поглубже в свою сумку.

Уже два дня я ничего не ела и не пила, от этого у меня была жуткая слабость, поэтому я заставила себя выпить стакан сока. Сев к бару возле бассейна, я долго смотрела в никуда. В моей памяти всплывали счастливые моменты нашей с Полинкой «совместной жизни». Ее улыбка в Париже, когда ей дали платье ее мечты. Закрыв глаза, я вспомнила, как несколько дней назад мы сидели с ней на пирсе, болтали ногами в воде, боялись, что нас съедят акулы и пели ее любимые песни. Особенно одну, которую она так хорошо пела при полном отсутствии голоса и слуха. Ночные Снайперы – Ангел. Непроизвольно я запела:

Ко мне ангел седой приходил по утру
Он был болен, метался в горячем бреду
Звал меня то ли в Ад, то ли в Рай
Все просил: "Выбирай".

Он обжег свои крылья в полете ко мне
Схоронил свою душу в священной золе
Равнодушие встречных глаз
Принимал за отказ

Он был добрым. Он плакал, встречаясь со злом
Он хотел меня взять и укутать теплом
Я ж пред ним не открыла застывшую дверь
Я сказала ему: "Не теперь".

Говорили потом, что он быстро старел
Черным стал, позабыв, что когда-то был бел,
Что из дома, где жил ангел мой
Вышел черт вчера дикий, хромой.

Он исчез в темноте, но твердила молва,
Что тащил по земле он два белых крыла
И пред тем, как в ночи пропал
Обернулся и захохотал.

Последнюю фразу Полинка всегда пела с закрытыми глазами, а потом мы смеялись. Открыв глаза, я на долю секунды улыбнулась, а потом слезы опять хлынули из моих глаз. Бармены не понимали, что происходит, но не трогали меня. Через некоторое время подошли девчонки и сказали, что надо собирать вещи.

Вечером мы пошли на ужин, а после нас ждал автобус. Мы сидели большой компанией за столом аниматоров, народу было так много, что многие сидели по двое на стуле, или просто придвигали свои, лишь бы побыть нашей частичкой, разделить то, что с нами произошло. Остальные туристы не понимали, что происходит, но нам было настолько все равно. Я сидела на коленях у Кео, слезы текли по моим глазам. Я ничего не ела, только выпила стакан горячего чаю, потому что чувствовала, что вот-вот упаду в обморок. В скором времени мы пошли к автобусу, предварительно крепко обняв ставших близкими ребят. Особенно долго мы обнимались с Кео, Без лишних слов все между нами было понятно, я была благодарна ему за поддержку. Сев в автобус, я сняла с груди Полинкин медальон – и опять разревелась.

Потом мы приехали в аэропорт, прошли регистрацию, сели в самолет, взлетели – все как обычно. Мысли снова атаковали мою голову. Я не понимала, почему умерла именно моя любимая подруга, которая итак была обделена жизнью?? Что остановило меня, ведь я должна была пробовать тот чудо-рецепт после нее! Почему она, а не я или не мы обе?? И как теперь жить?.. Весь полет я проревела… Я думала о маме и мечтала только о том, чтобы увидеть ее. Моя жизнь перевернулась с ног на голову, я поняла все свои ошибки и так хотела извиниться перед ней, так хотела ее обнять, что не могла дождаться! Я решила раз и навсегда стать прежней, я не хочу того, что было, я не хочу ни модельного, ни показов, ни тусовок и вечеринок! Я хочу домой!!!

Глава 29. Дом

В Москву мы прилетели в 4 утра. У нас было минут 15 на мелкие дела, а потом сразу же в автобус, который был для нас заказан. Все девочки ломанулись в магазины или туалет, я же пошла покурить. Руки тряслись, голова раскалывалась, живот сводило от отсутствия еды. В 9 часов мы приехали в город, заранее я заказала такси. Долго прощаться с девочками я не стала, поскольку они как были, так и остались мне чужими. Кто-то все-таки бросил в мой адрес что-то типа «удачи» или «не переживай», но мне было наплевать, кто это сказал и с какой интонацией. Я ехала домой, к маме. Только сначала я заехала в аптеку за каплями для глаз, а то на мои глаза было невозможно смотреть без ужаса. Покурив, в 10 часов я была на пороге своего дома. Сил сразу звонить не было, и минут 30 я стояла у двери как вкопанная, пытаясь сообразить что я должна сказать. Поняв, что я ничего не могу таким образом придумать, я позвонила. Мне было трудно, но как только мама открыла мне дверь, я бросилась на нее. Я целовала ее щеки и кричала: прости, прости, прости! Мама, тоже в слезах, но ничего не понимавшая, сказала, что простила меня, и мы долго не могли разомкнуть объятия. Я сотни раз повторяла, что я безмозглая, тупая, никчемная и так далее.

– Солнышко мое, что такое приключилось? Ты вся трясешься?

Мама уложила меня под одеяло и пошла наливать мне чаю.

– Мамочка, а где Варежка?

– Она в больнице, доченька… – тут мое сердце сжалось.

– Что произошло?

– Никто не знает… Помнишь, перед твоим отъездом я сказала тебе, что она хворает. Так вот, ей становилось все хуже и хуже, она отказалась есть и потом просто потеряла сознание. Говорят, что это произошло из-за тоски по своему хозяину…

– Какая же я тварь!!! Мама, я хочу к ней, поехали! Где моя машина? Блин, она же у Мила!

– Поехали на моей.

И мы тут же помчались в ветеринарную клинику, где тосковала моя Варежка, мой маленький кот. Нет, если с ней что-то случится, я не переживу!

Я забежала в нужный кабинет и увидела свое совсем худое чудо, а она увидела меня, и я кинулась к ней, а она поднялась ко мне навстречу. Доктор не поверил своим глазам и сказал, что она уже неделю не вставала. Я аккуратно ее обняла и заплакала. Она уткнулась носом ко мне в шею и замурчала. Мама тоже не смогла сдержать слез, и даже медсестра прослезилась. Доктор сделал мне выговор и сказал, чтобы я даже не думала поступить так еще раз. Я поклялась ему, что больше ни за что в жизни! И мы поехали домой. Там я первым делом налила Варежке молока, и она жадно выпила всю миску. Мама обрадовалась, а я опять расплакалась. Как я могла быть такой бессердечной? Кошмар…

Позже мы с мамой и Бубликом залезли под одеяло, и я рассказала абсолютно все, кроме секса. Даже про наркотики рассказала. Мама не стала упрекать меня, хотя по ее глазам было видно, что она в шоке и ей было, что сказать. Я еще раз попросила прощение, глядя в мокрые глаза. Мамочка сказала, что любит меня, несмотря ни на что, и всегда любила. Мне было так хорошо и спокойно, что я уснула в обнимку с Варежкой и мамой. Проснулись мы через пару часов от звонка в дверь – это был папа. Мама побежала открывать дверь, и я сквозь сон услышала разговор: