Бабушкины сказки

Управившись с утренними делами, баба Маня села к столу, чаевничать. За занавеской послышалась возня и шлепанье босых ножек. На кухню вышла улыбаясь голубоглазая малышка с золотистыми кудряшками. «Кто тут у нас проснулся?» – сразу встала на встречу бабушка. Девочка подбежала и обняла ее. «Слава богу, не в нашу породу, – в полголоса прошептала баба Маня, погладив внучку по голове, – пошли, Танюшка, чаевничать. Только сначала глазки протри, да ручки вымой. Я тебе тазик на крыльце приготовила».

Девочка послушно побежала умываться. Баба Маня достала еще одну чашку, положила в блюдце несколько конфет и других городских гостинцев. «Что-то долго нет», – забеспокоилась бабушка. Вышла на крыльцо и ахнула. Над двором, сидя на метле, висела Танюшка. Она весело помахала бабушке рукой и полетела в сторону леса. «Все-таки в нашу породу»,– вздохнула старуха, кряхтя села на другую метлу и полетела догонять внучку.

Травник

Весна медленно, но верно вступала в свои права. Почки на деревьях набухали, обещая покрыть ветки веселой, нежной листвой. На пригорках стаивал снег, появились проталины. Вскоре они зарастут первой зеленою травой. Даже воздух пахнул весной. Вся природа просыпалась от долгой зимней спячки. Оживленно щебетали птицы, которых с каждым днем становилось все больше. Выбирались из нор звери. Все дружно тянулось к солнцу, к теплу, к новой жизни.

На Дальнем болоте проснулись нимфы. Невысокие, коренастые, густо заросшие шерстью, они напоминали небольшой стожок сена, но были вполне разумные и очень трудолюбивые. Зимой, как медведи, они впадали в спячку. С приходом весны температура их тела повышалась, они просыпались и принимались за работу. Издревле нимфы ухаживали за природой той местности, где проживали. Следили, чтобы деревьям и травам было достаточно тепла и влаги, чтобы зверью хватало пропитания, чтобы росло здоровое потомство. Старались все в природе сбалансировать. В старину нимф было много. В каждом лесу жила одна-две семьи. Были среди них взрослые и малыши. Однако люди все больше расселялись по земле. Все меньше оставалось не тронутых мест. Многие леса вообще исчезли под топорами. Нимфы уходили все дальше от людей. Их оставалось все меньше. Редко рождались у них малыши. Некому было смотреть за лесами. Растения гибли, реки мелели и люди жаловались на плохие урожаи.

Но на Дальнем болоте нимфам повезло. Лес их стоял не тронутым. Конечно ,люди селились около него, но до болот еще не добрались. В прошлую зиму у нимф появился малыш. Его назвали Травник. Глядя на родителей, он тоже старался обихаживать каждую травинку на болоте. После, когда он подрастет, Травник будет ухаживать за цветами и деревьями. Лишь став взрослым, ему доверят зверей и птиц. Старшие нимфы с улыбкой наблюдали за ним.

Председатель сельсовета, Иван Петрович, собирался на охоту. Давно ему хотелось сходить на Дальнее болото. Говорят там глухариные токовища хорошие. Птицы много. А еще, кстати, сват из города приехал. Надо показать ему настоящую охоту. Он, конечно, не охотник, но все равно ему интересно будет. Вышли из дома рано. Идти далековато, а на машине не проедешь, дороги туда нет. Идти нужно через лес, напрямую, по еле заметной тропинке. Поначалу шли легко. Лес был старый, темный, полный разных звуков. Городской гость немного нервничал. Ему все казалось, что за ними кто-то наблюдает. Иван Петрович посмеивался: «Это деревья на тебя смотрят. Бабки рассказывают, что они раньше живые были. Даже ходить и говорить могли. Потом разучились. Теперь только смотрят и ветками качают. «Смотри!» – он поклонился высокой сосне, та, толи от ветра, толи сама по себе закачала верхушкой. Иван Петрович засмеялся, и, помахав ей рукой, пошел дальше. Сват только плечами пожал.

На болото пришли засветло. Осмотрелись, приготовили места поудобнее. Ночь нужно просидеть. На рассвете должны появиться глухари. Наступала темнота со своими звуками и шорохами. Охотники чутко дремали, боясь проспать начало утра. После полуночи, ближе к рассвету, на землю опустился легкий туман. Иван Петрович боялся, что из-за него не увидит птиц. Но вскоре подул ветерок и очистил поляну. И вот с громким хлопаньем, на землю опустились первые птицы. Глухари распушили перья и запели древнюю, самую первую песню о любви. Иван Петрович растолкал задремавшего свата и знаками показал на птиц. На поляне их было уже около восьми штук. Охотники прицелились, чувства нетерпения и азарта охватили их, но что-то пошло не так. Между охотниками и птицами появилось какое-то существо. Оно было не большого роста, светло-зеленое и лохматое. И в это же самое мгновение прозвучал выстрел и существо исчезло. Птицы испуганно вспорхнули и улетели. Охотники выскочили из укрытия и подбежали к тому месту, где видели кого-то. Но там никого не было. Только большая кочка болотной травы, ранее ими не замеченная, топорщилась под ногами.

«Заснули мы что ли? Мерещится всякая ерунда, – проворчал Иван Петрович. – Нынче охоты, видно, не будет». Домой они ушли без добычи. Птицы так и не вернулись на ток.

Когда все утихло после ухода охотников, на поляну вышли нимфы. Они молча стояли над телом Травника. Малыш лежал, свернувшись в небольшой комочек. С грустными песнями нимфы похоронили свою последнюю надежду.

Травы в этом году не уродились.

Оборотень. Новичок

«Все ребята из нашего класса уезжают в город. Только вы меня не отпускаете. Что я здесь в деревне делать буду? Я учиться хочу», – выкрикивал рассерженный Сережка, стоя посреди избы. Его мать, Евдокия Ивановна, пригорюнившись, с жалостью смотрела на сына. Отец, Григорий Петрович, хмуря брови, сидел за столом.

– Ну что, мать, видимо, вырос сынок. Пора ему все рассказать.

Мать в ответ лишь пожала плечами: