Медленный фокстрот

– А я так хотела забрать их себе, но у мамы аллергия на шерсть. Помнишь, там был такой черненький, с белым пятнышком на груди? Он мне больше всех нравился.

Мы замолчали, а потом Даня сказал:

– Наверное, заведу собаку, как вернусь домой.

– Здорово, – улыбнулась я, чувствуя, что начинаю завидовать. – Аня любит животных?

– Да, наверное, любит. У нее есть аквариум с рыбками.

Я вообразила Даню и его невесту, которую пока не видела, но представляла ярко, сначала у аквариума, а потом с собакой. С огромным пушистым беспородным псом. Хотя, наверное, Аня бы предпочла кого-то поменьше и чистокровного. Какой-нибудь ретривер или далматин. Или, может, вообще девчачью сумочную лупоглазую шавку. Но на такую бы в жизни не согласился Даня.

Почему-то в тот момент мне нравилось думать, что невеста Дани любит не то, что нравится Дане. Что они могут спорить или даже ругаться. Но я быстро поймала себя на этой низости, и мне даже стало стыдно, хоть никто моих мыслей и не знал.

Даня заслуживал самого лучшего и всегда к такому стремился и, если он решил жениться, значит, нашел ту самую – единственную, удивительную, уникальную, без которой и жизнь не жизнь и которую он уже точно никогда не отпустит.

Глава 10

Шесть лет назад

Лайма

– Господи, ну и прическа у него, ты только взгляни!

– Успокойся, у тебя сейчас не лучше.

Я врала. Зализанный Даня выглядел непривычно, но не так несуразно, как парень с номером 24 на спине.

– Они все такие нелепые, – шепнул он мне на ухо. – Ужас какой-то. Даже девчонки. Зачем мы приехали?

– Затем, что у нас сегодня чемпионат России! – шипела я.

Даня усмехнулся.

Мы уже стояли парами на паркете. Впереди на сцене произносил речь местный депутат. Он рад, что чемпионат проводят в его области. Зал для выступления подготовили в рекордные сроки. Он говорил про поддержку и любую помощь в развитии спорта. И что всем парам желает успеха в равной борьбе.

Бред!

Все пары не могут победить. Даже две не могут. Лучшей будет только одна. Какой смысл желать удачи всем?

От света прожекторов было слишком ярко, а зал уходил во тьму. Где-то там, в первом ряду, должна быть мама. Интересно, о чем она сейчас думает? Разглядывает наших соперников, сравнивает их с нами? Волнуется?

Когда мама уходила в зал, она казалась радостной и спокойной, но я знала, что она переживает за нас. Видела, как утром пила успокоительное.

Зато Даня в раздевалке после разминки сидел и играл на телефоне, как будто не на чемпионат России приехал, а попросили выступить на концерте в школе. А сейчас в зале на паркете смеется над нашими противниками.

– Смотри, – легонько толкнул он меня в бок, – у той девчонки на голове такая жуть! Что за идиотские кудряшки на челке? Я бы на ее месте не вышел из раздевалки.

– Да ты и на своем оттуда не спешил, – прошипела я. – Ты что, вообще не волнуешься?

– А чего мне волноваться? Тут одни лузеры собрались, мы со связанными ногами их победим.

Я закрыла глаза, молясь, чтобы его никто не услышал.

Однажды на областных соревнованиях Даня устроил в раздевалке драку. Точнее, напали, конечно, на него, но, учитывая, что он мог молоть языком, это вообще неудивительно.

Я замечала за Даней, что в те моменты, когда обычные люди нервничают и волнуются, он начинает вести себя так, будто он один на свете умеет танцевать. Как будто ему вообще плевать на происходящее. Он делал вид, что все вокруг помешались и только он в здравом уме. Ну и, конечно, как будто все вокруг лузеры.

В таком состоянии ввязаться в драку проще простого.

– Умоляю, молчи, – прошептала я.

– Да ладно тебе, ты что, этого с трибуны слушать собралась? Он тебе расскажет, как все прекрасно, а что город, как помойка, – так это жители виноваты.

Девочка впереди нас осторожно обернулась и шикнула.

Я сжала Дане руку.

– Пардон, мадемуазель, – произнес Даня, а потом снова приблизился ко мне: – Жуткое платье. Ей не идет этот цвет.

Теперь к нам обернулся ее партнер, смерил Даню тяжелым, как чугунная ванна, взглядом. Даня выдержал этот взгляд и усмехнулся.

– Я тебя убью, Литвинов, – опять зашипела я.

– Да ладно тебе. Поехать за тридевять земель и даже с местными не подраться – это позор.

– Ты зачем сюда приехал?

– Боже, Лайм, ну хорош шипеть. Ты как гюрза[3 - Ядовитая змея рода гадюк.].

– Замолчи!

Со всех сторон на меня посыпалось злобное шиканье. Я невольно опустила голову, чувствуя, как мое лицо пылает.

Даня трясся от беззвучного смеха.

Я его молча ненавидела. Теперь одна драка ему точно обеспечена.

Каждый тренер учит своих подопечных этике на паркете. Танец начинается еще до первых музыкальных аккордов, и важно не только танцевать, но и вести себя достойно. Говорят, что хорошую пару видно сразу. Когда Даня молчит, мы в самом деле красивая пара, я всегда чувствовала это, выходя на паркет, видела восхищение в глазах зрителей, судей. Но когда Даня открывает рот…

– Смотри, – снова затараторил он. – Она что, жар-птицу ощипала? Как она будет танцевать с такими рукавами?

У девушки из пары под номером 49 действительно было слишком уж много пуха на платье и огромных, почти до пола, рукавах. Да еще и цвета оно было ядрено-зеленого. Но Даня меня разозлил так, что ответила я только:

– Если ты сейчас же не заткнешься, танцевать будешь один!

Даня только фыркнул что-то среднее между «да господи» и «ну и пожалуйста».

Но стоило ему замолчать, как ко мне знакомой волной подкатила тошнотворная паника. Столько пар, все как на подбор… Захотелось пить и где-нибудь спрятаться, чтобы перевести дыхание. Свет стал не просто ярким, а обжигающим, глаза начали слезиться. Захотелось закрыться от него, спрятать лицо.