Алёнушка

Алена смахнула слезы, набегавшие на глаза каждый раз, когда она вспоминала о матери. Этот конверт – рука помощи, которую мама протягивала ей с неба. Глубоко вдохнув, Алена открыла его и достала небольшую открытку, на которой почему-то была изображена Пиковая дама. Алену это слегка озадачило. Мама любила Пушкина, они даже несколько раз ходили на одноименную оперу, но почему она выбрала именно эту открытку?

Сделав еще один глубокий вдох, Алена перевернула Пиковую даму и уставилась на надпись, сделанную маминым почерком на другой стороне. Это был адрес в столице и подпись «Изабелла Максимовна».

* * *

Три дня Алена просидела в квартире, не зная, что ей делать дальше. Ехать снова в столицу к неизвестной «Изабелле Максимовне» (даже мысленно она не могла назвать ее «бабушкой») она отчаянно не хотела. Знакомых, у которых она могла бы занять пятьсот тысяч долларов, у нее отродясь не водилось. Посоветовавшись с Аллочкой, впрочем на порядок уменьшив размер катастрофы, Алена обратилась в банк, где узнала, может ли взять кредит под принадлежащее ей имущество. Но там Алену ожидал неприятный сюрприз. В залоге оказалась не только недвижимость, но и модельный дом. И время очередных выплат приближалось. А про ее крошечную квартирку и говорить не стоило.

Алена чувствовала себя маленькой, беспомощной и загнанной в угол. Костик не объявлялся, хотя до свадьбы оставалось всего три месяца. Алена ему не звонила. Ей казалось, что она уже на самом дне, куда не пробивается солнечный свет, и падать ниже некуда.

На работе начались летние каникулы. У Алены еще оставались отпускные, которые она практически перестала тратить, перебиваясь с хлеба на воду, хоть и понимала всю смехотворность этой экономии. Ее отпускные неведомый кредитор даже за деньги не посчитает. Но их вполне хватит на визит к Изабелле Максимовне.

Но от того, чтобы взять билет и отправиться в столицу на встречу с родственницей, Алену останавливалисобственные грустные мысли. Приедет она к ней, и что? Та за столько лет ни разу внучкой не заинтересовалась, с какой радости в ней сейчас проснутся теплые чувства? Да и что Алена ей скажет? «Здравствуйте, мне нужно пятьсот тысяч долларов, вы, случайно, не можете мне одолжить? Я вам с зарплаты отдам»? Бред, какой бред… Но с другой стороны, сердце Алены уже рвалось в столицу. Ведь неожиданно оказалось, что она не одна на целом свете, а у нее есть бабушка. Пусть даже назвать ее «бабушкой» язык не поворачивался.

И снова все решил звонок. Обычный звонок на домашний телефон. Алена, уверенная, что это Аллочка, которая взяла за обыкновение звонить ей каждый день, чтобы узнать, как дела, схватила трубку.

– Алена, как поживаете? – голос она узнала сразу и почувствовала, как по спине поползли мурашки.

– Все… все хорошо, – пролепетала она, чувствуя, как страх парализует руки, сердце и даже язык.

– Очень рад это слышать. Хотел бы вам напомнить, что время идет, и не в ваших интересах затягивать выплату долга.

– Я… я понимаю, – с трудом шевеля языком, пробормотала Алена.

– Прекрасно. Всего доброго.

В трубку полились гудки, а Алена так и сидела, держа ее в руках. В голове вопила как пожарная сирена только одна мысль: «Как они узнали номер моего домашнего телефона?»

Спустя полчаса Алена уже ехала на вокзал, чтобы купить билеты на ночной поезд. Получив заветную бумажку и стараясь ни о чем не думать, она вернулась домой, собрала чемодан и внезапно решила прихватить с собой любимое мамино платье, которое та надевала очень редко, по особенным случаям, которые в ее жизни можно было по пальцам пересчитать. Платье мама сшила сама. Оно было из струящейся шелковой ткани – по нежно-зеленой глади разбросаны розово-пепельные цветы. Платье было немодным, но невероятно шло Алене. В нем она была похожа на героиню известной картины и одноименной русской сказки. Ту самую, что тужит у озера по пропавшему братцу. И хотя Алена знала, что сам Васнецов в полотно вкладывал совсем иной смысл и изначально назвал картину «Дурочка Аленушка», как именовали в то время юродивых, более известна совсем другая версия. Где Аленушка грустит по своему братцу и не догадывается, что злобная колдунья готовится отправить ее на дно.

Волосы Алена заплела в тугую косу и остаток дня провела, сидя на диване и держа в руках мамину фотографию и черный конверт. Затем, подумав, девушка решила прихватить с собой семейный альбом, чтобы показать этой Изабелле Максимовне те события, которые она пропустила. И папку со своими рисунками – единственную свою гордость. Если та, конечно, этим всем заинтересуется.

Глубоко вздохнув и окинув взглядом квартиру (о том, что вскоре она может потерять и ее, Алена предпочитала не думать), она отправилась на вокзал на маршрутке.

Ночь в поезде провела без сна, да и плацкартный вагон к отдыху не располагал. Алена попросила у проводницы крепкий чай и провела время до утра, глазея в окно и задавая себе риторический вопрос: как она могла так вляпаться? И чем скромная и ничем не примечательная девушка, к которой судьба и так была не слишком благосклонна, заслужила такие испытания? Ведь она не лезла куда не надо, зла никому не делала, собиралась прожить всю жизнь с рачительным Костиком, его мамой и ее помидорами. И тут наследство, миллионы, кредиты, бандиты, еще и непонятная бабушка. Алена смахнула слезу – еще не хватало разрыдаться посреди вагона!

Столица встретила солнцем, теплом и оглушающим шумом. В прошлый и единственный раз, когда Алена была здесь с Костиком, их встречали на машине, поэтому вначале девушка даже растерялась. Добираться на один из центральных проспектов города (Алена дома изучила район, где жила родственница) ей предстояло на общественном транспорте, но, как найти этот самый транспорт, она не понимала.

Немного помыкавшись, Алена все-таки обнаружила подходящий автобус и вскоре добралась по нужному адресу. Дом находился в стороне от шумного проспекта и был отгорожен небольшим зеленым двором, похожим на парк в миниатюре. Аккуратные скамейки, кованые фонари, клумбы, пестрящие цветами.

Сам дом выглядел внушительно – старинная постройка, которая была недавно отреставрирована и больше походила на усадьбу. Выкрашенная в глубокий оттенок марсала, она напоминала пряничный домик, любовно украшенный затейливой кипенно-белой лепниной, окружавшей окна и похожей на сахарную глазурь. У Алены вдруг мелькнула мысль, что жилище это смахивает на дом ведьмы. Сейчас та заманит ее, откормит и съест. Девушка поежилась – несмотря на разгорающуюся жару, ей вдруг стало прохладно.

Она даже присела на лавочку во дворе, задумавшись, что скажет этой Изабелле Максимовне, о которой совсем ничего не знала. Почему ее так странно зовут? Сколько ей лет? Должно быть, чуть больше шестидесяти, мама упоминала, что мать ее родила рано, ей было чуть больше двадцати. В таком же возрасте и она сама родила Алену. И лишь Алена «выбивалась из графика», а теперь ей, наверное, и вовсе не суждено создать семью.

Так что же ей сказать, этой Изабелле Максимовне? «Здравствуйте, я ваша внучка»? Глупо как-то получается. «Извините, что беспокою вас, моя мама, Марианна…» Нет, не надо маму сюда вообще приплетать. Она бы не обрадовалась, узнав, что у дочки наступили в жизни такие времена, что ей приходится прибегать к помощи старой ведьмы. Может, вообще ничего не говорить? Но ей же надо как-то представиться. А что, если сказать, что мама попросила ее после смерти помириться с бабушкой? Нет, это вообще никуда не годилось. Во-первых, мамочка ни о чем таком не просила, а во?вторых, Алена получается каким-то неблагодарным жирафом – мама умерла пять лет назад, а она только соблаговолила выполнить ее волю.

Алена настолько погрузилась в мысли, что не заметила, как дверь подъезда распахнулась и из нее вышла пожилая женщина с собачкой.

– Девушка, я могу вам чем-то помочь? – глубоким контральто поинтересовалась она, а Алена подскочила и впилась взглядом в лицо женщины. Сердце забилось как сумасшедшее, горло перехватило. А что, если это она и есть?

– Вы… вы Изабелла Максимовна? – с трудом выдавила она из себя, а женщина неожиданно весело рассмеялась.

– Милое дитя, повезло же вам, что Белла нас не слышит. Она бы вас анафеме предала за такое сравнение. Что вы, что вы! Где я, а где она… Нет, я Нина Семеновна. А вы Беллу ищете?

– Да.

– Она должна быть у себя, если, конечно, вернулась со своих утренних мероприятий.

– Утренних мероприятий?

– Попробуйте подняться, у нее пятая квартира на втором этаже, – ушла от уточнений женщина.

– Спасибо, – пробормотала Алена и потащила чемодан к подъезду.

– Девушка! – окликнула ее словоохотливая соседка.

Алена обернулась.

– Если вы собрались у Беллы жить, то я вам лучше порекомендую гостиницу. Здесь недорогая есть, в двух остановках метро, – не успев договорить, Нина Семеновна поспешила вслед за небольшой болонкой, которая уже настойчиво тянула хозяйку к парку.

На ватных ногах Алена поднялась на второй этаж и уставилась на черную бронированную дверь, украшенную цифрой 5. Она подняла руку, намереваясь позвонить, но не решилась. Ей даже внезапно захотелось уехать, вернуться в родной город. Пусть убивают, если хотят, но ей негде взять эти деньги! Она даже развернулась и сделала первый шаг к лестнице, когда дверь неожиданно распахнулась и властный женский голос поинтересовался:

– Девушка, вы к кому?

Алена обернулась и замерла.

Женщина, стоявшая перед ней, никак не могла быть ее бабушкой. Высокая, стройная, одетая в узкое платье по фигуре, волосы уложены в затейливую прическу. Аккуратный макияж, ухоженное лицо, на котором практически не было морщин. Отливающая перламутром нитка крупного жемчуга. И глаза. Глаза были чудо как хороши. Большие, глубокие, умные, проницательные.

Алена было подумала, что ошиблась, но ошибки быть не могло. Соседка сказала ей, что в пятой квартире живет Изабелла Максимовна. Не слишком часто встречающееся имя, чтобы речь могла идти о другой женщине.

Алена молчала, словно рыба, а женщина застыла, не сводя с нее глаз.

– Ты дочь Марианны? – спокойно, словно сообщая о том, что день сегодня солнечный, наконец поинтересовалась она.

Алена кивнула. Женщина перевела взгляд на чемодан, а затем распахнула дверь квартиры:

– Входи.

Алена молча повиновалась, переступила порог квартиры и замерла. Ей вдруг показалось, будто она попала в музей. Стены просторного коридора были увешаны картинами. В основном классическая живопись.

Алена остановилась на пороге, разинув рот. Так вот что имел в виду тот ужасный человек, когда так многозначительно говорил о ее бабушке. Видимо, в мире коллекционеров Изабелла Максимовна была личностью известной. И если ее коллекция стоит хотя бы половины тех денег, которые себе представила Алена, то это может ее спасти. Дело было за малым. Убедить хозяйку коллекции расстаться с ней ради девушки, которую видит впервые в жизни.

– Чай, кофе? – светски поинтересовалась Изабелла Максимовна, проплывая куда-то вглубь огромной квартиры.

– Кофе, пожалуйста, – пискнула Алена, чувствуя себя неловко и глупо с чемоданом в руках. Неожиданно она почувствовала себя неуместной в этом роскошном жилище, которое так удивительно шло ее родственнице.

Изабелла обернулась и уставилась на девушку, застывшую истуканом.

– Проходи в гостиную, я сейчас принесу кофе.