Отдаленные последствия. Том 2

– А Очеретин как же? – озадаченно встрял Виктор.

Зарубин недовольно нахмурился, посмотрел на него строго.

– Что – Очеретин?

– Ну… Он-то каким боком сюда? Он же в эту схему не вписывается от слова «совсем», а мы его закрыть собираемся.

– Больно умный, – проворчал Зарубин. – Раз собираемся, значит, закроем. Очеретин может быть знаком с этой Ингой через Снежану или еще как-то. Может, через мальчиков Стекловой, он же у них свой, член группы. И в группу какое-то время входил Выходцев, если ты забыл. Гиндин сказал, что Выходцев явился к Стекловой со своими идеями, убедил ее, старушка загорелась, затеяла целое исследование, рассчитанное на много лет, подобрала коллектив исполнителей. Оба наших потерпевших описаны в статье, значит, у массажистки был доступ к этим материалам. Все в цвет. Гурновых, дочку которых сбил Леонид Чекчурин, отработать завтра прямо с утра на знакомство с Очеретиным и Гесс. По-хорошему с Гурновой надо было еще вчера побеседовать, но сами видите, как оно складывается… Потом Инга организовала убийство Татьяны Майстренко, и Очеретин радостно явился к Масленковым, чтобы сообщить приятную новость, мол, виновница гибели их сына наказана по заслугам. Там ты его и отловил. В чем проблема? Все, давайте, работайте, мне ехать надо. Еще неизвестно, чем Пална огорошит.

Сташис и Вишняков вышли из кабинета начальника.

– А Пална – это кто? – спросил Виктор.

– Потом расскажу. Ты лучше готовься, сейчас с Есаковым придется объясняться.

Женя Есаков и Дима Колюбаев мирно попивали чаек в ожидании дальнейших распоряжений.

– У нас новый фигурант, – заявил Сташис, словно не замечая ни настороженности Колюбаева, ни откровенной злобности на лице у Есакова. – Инга Гесс, медсестра, работает на Фадеева. К завтрашнему утру нужно все, что сумеете на нее собрать. Базы, Интернет, личный сыск. На данный момент есть только имя и номер телефона.

– Откуда она нарисовалась? – удивился Евгений.

– А в самом деле, откуда? – подхватил Колюбаев. – Мы по Чекчурину все по-честному отработали, можете проверить. Никакая медсестра Инга там не мелькала. Она что, брошенная любовница Леонида? Такая давняя, что про нее в нынешнем окружении убитого никто даже не слышал?

– Вот и проверяйте, – невозмутимо ответил Антон. – Вас двое, время – до утра.

– Почему только двое? А Витек что будет делать? – поинтересовался Женя.

«Ну вот, – подумал Виктор, – сейчас Антон ему скажет, что я буду переделывать работу, над которой они корпели столько часов, и Женька меня возненавидит. Да и фиг с ним. Плохо только, что папане своему жаловаться побежит, еще и наговорит три кучи вранья».

– У Вишнякова другое задание, он по Очеретину работает.

«Соврал. Ради меня? Мою задницу спасает? Или играет в свою игру? Правильно он сказал насчет верхнего предела, мне на Петровке точно делать нечего. Мой потолок – оформлять тех, кого с митингов привозят, там сильно много думать не надо: дали образец – и штампуй протоколы под одну гребенку».

Виктору вдруг стало одновременно тоскливо и обидно. А как же возможность хоть иногда делать какое-нибудь добро? А как же независимость и самостоятельность, к которым он так стремится? Ведь штамповать по образцу, отписываться и тупо выполнять приказы – это разве самостоятельность? Независимость? Вот уж нет!

Сташис устроил его в своем кабинете за свободным столом, поставил рядом с компьютером ноутбук и протянул флешку.

– Твоя добыча, – улыбнулся он. – Отрабатывай. Кстати, ты заметил, что про Хомича он не спросил?

– Кто? – рассеянно отозвался Виктор.

Он уже вставлял флешку и загружал на ноутбуке файл с видео перед домом Чекчурина, а на компьютере выводил записи с камер, на которых были запечатлены последние часы жизни Леонида Чекчурина и Татьяны Майстренко.

– Твой дружок Есаков. Его интересовало, чем будешь заниматься ты. Именно ты. Не задумался, отчего так?

– Да нет… Какая мне разница? Слушай, Антон, а если эта Инга до завтрашнего утра еще кого-нибудь приголубит? Мы тут будем высиживать, данные о ней собирать, а она, может, уже следующего выпасает. Номер ее есть, надо попросить техников установить, где сейчас ее телефон, и ехать. Она ведь на всю голову больная, от нее чего хочешь можно ожидать.

Вот же она, реальная возможность сделать добро: предотвратить новое убийство, защитить человека от насильственной смерти. Тогда тупая бессмысленная возня вокруг отчетов, справок и показателей обретет пусть небольшой, но смысл.

– Вряд ли так скоро она соберется, – ответил Сташис.

– Почему?

– Именно потому, что больная. Если больная, конечно. Про это специалисты кучу книг написали. У больных интервалы между эпизодами сокращаются постепенно, а не вот так сразу: было четыре недели – стало три дня.

– Откуда ты знаешь, что убийство Чекчурина – первое в серии? – упрямо допытывался лейтенант. – Может, массажистка уже давно начала, сперва был год, потом полгода, потом три месяца, потом четыре недели, почти месяц. А теперь будет три дня.

– Ты прав, – согласился Антон, и Виктор снова, уже в который раз за сегодняшний день, удивился: опять кто-то признал его правоту. В сказку он попал, что ли? Но легендарная Петровка как-то мало походила на сказочную страну, где происходит волшебство и исполняются самые заветные желания. Здесь царили суета, нервозность и почему-то ненависть. Ненависть друг к другу, к преступникам, из-за которых нужно напрягаться, и к потерпевшим, которые портят отчетность своими жалобами и заявлениями, к начальникам, которые постоянно чего-то требуют и унижают нижестоящих яростной бранью, и к подчиненным, которые не выполняют порученное дело так, как хотел бы их начальник. Никто никого не любит, никто ни с кем не дружит, никто никого не защищает. Ну, во всяком случае, именно это чувствовал Витя Вишняков.

– Если наши трупы не два первых, а именно два последних, то мы должны поднять все материалы по похожим убийствам, даже и по раскрытым, и проанализировать их. Хотя бы года за два, – продолжил Сташис.

– За два? Почему не больше?

– Выходцев умер в восемнадцатом году. Посвящать ему убийства имеет смысл только после его смерти.

– А, ну да, – пробормотал Виктор. – Так в чем проблема? Надо проанализировать.

– Ага, – кивнул Антон. – Надо. Кроме того, нужно сравнить эти убийства с материалами, которые предоставил Гиндин. Разработку группы учеников Стекловой никто не отменял. И кто будет это делать? И когда? У тебя задание, у Колюбаева и Есакова задание, Дзюбу забирает наш начальник, я не могу оставаться на ночь, у меня сын один дома.

Ну да, понятно, материалы Гиндина можно и с домашнего компа посмотреть, на них нет грифа секретности, а вот данные из спецбазы выносить из здания нельзя. Хотя многие нарушают, конечно, Виктор это точно знал. И не просто выносят и пользуются, но еще и продают задорого, есть в полиции такой бизнес, вполне себе бодро процветающий.

– А Хомич?

– Хомич уже не в кондиции, по телефону слышно, я с ним разговаривал. Сегодня на него точно рассчитывать не стоит. Да и в дальнейшем я б не стал.

Напился, значит. Не постеснялся. Или зависимость уже такая сильная, что не до политесов и стеснения. Потому и разговоры эти бесконечные о том, как он загружен работой, которую никто за него делать не будет. С алкоголиками всегда так.

– А завтра?

– А завтра мы все дружною толпою, как цыгане по Бессарабии, будем составлять план действий в зависимости от того, что решит суд по Очеретину. Если нам повезет и следак сочтет, что можно просить арест, у нас будет два месяца на то, чтобы спокойно и тщательно все сделать. Если же не повезет и мы получим только продление срока задержания, то…

Антон замолчал и посмотрел в окно. Чего туда смотреть-то? Все равно ничего не видно, кроме огней, давно уже стемнело.

– То – что? – не выдержал Вишняков.

– То будет трудно. Плохо. Суета и неразбериха. В общем, сам увидишь. Короче, алгоритм понятный, всюду так работают: задержать первого попавшегося подозреваемого, быстро набрать какой-нибудь фигни для ареста, а потом неспешно копать в поисках «чего бы ему навесить, чтобы нам арест оправдать, палку в отчетность получить, а ему чтобы небо с овчинку показалось».

– То есть завтра мы будем искать, на чем взять массажистку, а когда закроем ее, тогда уж будем все остальное делать?

– Именно так, Витюша. Кстати, давай-ка глянем на нее. Может, Зарубин неправ и она на самом деле олимпийская чемпионка.

Виктор с готовностью закрыл видеофайлы и вышел в сеть. Ему и самому было интересно. Если бы Антон сейчас не попросил, Виктор бы первым делом полез искать фотографию Инги Гесс, как только за Сташисом закроется дверь. И не из чисто мужского любопытства, хотя оно тоже наличествовало, а исключительно для работы: нужно же точно знать, не Инга ли на том видео, которое сняли охранники чекчуринского домовладения.

Ввел в поисковик запрос и увидел, что в соцсетях людей с таким именем – раз-два и обчелся. И почти все из Казахстана, как ни странно. Из России только две, а из Москвы вообще одна.

– А чего их в Казахстане-то так много? – удивился он вслух.

– Туда в свое время ссылали российских немцев, – объяснил Антон. – Гесс – немецкая фамилия.