Тот, кто знает

– Он не артист, он преподает во ВГИКе. У него среди киношников знаете какие связи?

– Что ж он со своими связями тебя в Москве учиться не пристроил? – с насмешкой спросил очкарик Вася, который всегда и во всем видел подвох или попытку обмануть себя.

– Так у него связи среди киношников, а не среди юристов, – ответил Игорь, полагая, что привел достаточно убедительный аргумент.

Через некоторое время Света, сидевшая через проход от Игоря, рядом со своим Жориком, протянула руку и тронула Игоря за рукав куртки.

– А твой отец действительно связан с кино или ты просто так сболтнул?

– Действительно. Он доктор наук, профессор кафедры во ВГИКе.

Игорь предусмотрительно умалчивал до поры до времени, что его отец преподает научный коммунизм, а не дисциплину, непосредственно связанную с искусством кино, с актерским или режиссерским мастерством.

До конца полета Света еще несколько раз обращалась к Игорю с какими-то ничего не значащими вопросами и разговаривала с ним, понизив голос, словно между ними происходило что-то интимное, не предназначенное для глаз и ушей ни Васи, ни Леночки, ни тем более Жорика.

Из аэропорта они доехали на большом автобусе до аэровокзала на Ленинградском проспекте и направились к метро. Ехать всем нужно было в разные стороны, ребята еще раз проверили, записали ли телефоны друг друга, и договорились на следующий день созвониться.

Дома Игоря ждали родители и накрытый стол, в центре которого торжественно возвышалась фарфоровая супница с дымящимся ароматным борщом – он специально просил маму по телефону приготовить его любимое блюдо. Игорь, стараясь не растерять солидность – все-таки он теперь студент, а не пацан сопливый, – рассказывал об учебе, о житье-бытье в квартире Тамары Серафимовны и о своих новых друзьях.

– Какие планы на каникулы? – осведомился отец.

– Хотим с ребятами по выставкам побегать, по театрам. Может быть, ты нам поможешь? – Игорь просительно взглянул на отца.

– Ты имеешь в виду помощь с билетами или материальную?

Игорь рассмеялся. До чего же все-таки хорошо дома! Тепло, уютно, безопасно, сытно.

– С билетами, конечно. Ну и материально если поможешь – буду благодарен. Кстати, ты, помнится, говорил, что в Доме кино бывают закрытые просмотры западных фильмов. Ты не мог бы?..

– Отчего же, можно попробовать. Завтра узнаю, где у нас что идет. Кстати, интересные просмотры бывают и в Доме архитектора, вот туда я вас наверняка смогу устроить. Годится?

– Годится, пап, спасибо, – благодарно произнес Игорь.

– А как твои друзья поживают? – неожиданно спросила мама.

Игорь, увлеченный мыслями о предстоящих каникулах, даже не сразу понял, о ком речь.

– Я имею в виду Гену и Женю. Ты с ними переписываешься?

– Ой, мам, письма в наше время – это архаизм, – отмахнулся Игорь. – Зачем писать письма, когда есть телефоны?

– Значит, ты с ними перезваниваешься? – не отставала мама. – Как у них дела? Они учатся где-нибудь или работают? Они в августе несколько раз звонили, когда вы с папой были в Томске, я сказала им, что ты уехал поступать. А потом они перестали звонить.

Настроение у Игоря испортилось. За полгода он ни разу не позвонил ни Генке, ни Жеке. Не позвонил, потому что боялся. Ведь это из-за него они забрали документы из летного училища, в которое практически уже поступили, из-за него, из-за его двойки по математике они отказались от учебы и решили все вместе идти в армию, а он струсил, испугался армии и поехал в Томск поступать в университет. Конечно, у Генкиного отца связей побольше, чем у Мащенко-старшего, и он, вполне вероятно, Генку тоже в какой-нибудь институт пристроил, а вот Жека – тот уж точно в весенний призыв загремит в казарму. И все это будет на его, Игоря, совести. Зачем он будет им звонить? Чтобы выслушать по телефону, что он – трус и подонок?

– Честно говоря, не знаю. Я им не звоню, – признался он.

– Вот как? Почему же? Вы что, поссорились?

Мама, сама того не подозревая, бросила ему спасательный круг, и Игорь немедленно в него вцепился:

– Да, знаешь, еще в поезде, когда ехали из Харькова.

– И из-за чего вы поссорились? – продолжала допытываться мама.

– Мы… ну, разошлись по идейным соображениям. Ну мама, ну какое это имеет значение? Главное – результат. Я не хочу больше с ними общаться.

– Но как же так? – недоумевала Елизавета Петровна. – Вы столько лет дружили, вас водой не разольешь, как же можно из-за какой-то пустяковой ссоры отказываться от многолетней дружбы? Нет, я этого не понимаю!

– Оставь, Лизонька, – вмешался отец, – разве ты забыла, что такое юношеский максимализм? В его годы у всех молодых людей любимые слова – «никогда» и «навсегда». Поссорятся из-за пустяка – и жизнь кончается, потому что больше никогда… и так далее. А потом все проходит и даже не вспоминается. Ты уже забыла, как ты отказывалась выходить за меня замуж? Говорила: никогда, Витя, я твоей женой не буду. И что? Вышла за меня как миленькая.

Родители засмеялись, глядя друг на друга теплыми глазами, и Игорь вдруг остро почувствовал свое одиночество. Старых друзей он предал и теперь скрывается от них, прячется, как преступник, а новым он не особенно-то и нужен, они существуют парами, Вася с Леночкой, а Жорик со Светой.

Зазвонил телефон. Игорь даже головы не повернул, он точно знал, что ему никто звонить не может.

– Это тебя, сынок, – сказала мама, почему-то хитро улыбаясь.

Сердце у него упало: кто мог позвонить ему сегодня? Только Генка или Жека. С ребятами он договорился на завтра.

– Кто? – спросил он одними губами.

– Девушка, – шепнула мама.

Игорь быстро схватил трубку. И, к своему изумлению, услышал голос красавицы Светы.

– Игорь, я, наверное, не вовремя…

– Нет-нет, все в порядке, – торопливо произнес он. – Что-нибудь случилось?

– Нет, – Света издала короткий смущенный смешок, – у меня тоже все в порядке. Я тут вспомнила, ты, кажется, говорил, что у тебя есть французский диск Высоцкого.

– Да, – подтвердил Игорь.

Этот диск ему подарил Генка на последний день рождения, от сердца оторвал, отдал свой собственный, привезенный прямо из Парижа, ему отец по своим каналам доставал.

– А ты не мог бы дать его переписать?

– Пожалуйста, бери. Когда встретимся, я принесу.

– А сегодня нельзя? Понимаешь, у меня будет возможность переписать только завтра с утра, магнитофон принесут…

Через пятнадцать минут Игорь, упакованный в новенькую куртку-аляску оливкового цвета с оранжевой подкладкой (мама постаралась к его приезду), мчался с пластинкой в руках к месту встречи со Светой. Казалось бы, ничего особенного не произошло, но он чувствовал, что все это неспроста – и ее звонок, и просьба, и свидание, назначенное в девять вечера и явно за спиной у Жорика.

* * *

Света жила далеко, от метро «Водный стадион» еще несколько остановок на автобусе, но Игорь, конечно же, поехал ее провожать. И не переставал удивляться тому, что за все время девушка ни разу не упомянула о Жорике, словно его и не было в ее жизни. Сидя рядом с ней в холодном дребезжащем автобусе, он с необыкновенной ясностью ощущал, какая она красивая. Именно ощущал, а не видел, потому что боялся смотреть прямо ей в лицо, подумает еще, что он разглядывает ее с каким-то особенным смыслом, а какой же может быть смысл, если она – девушка его друга? Никакого, это и ежу понятно.

– Давай я запишу твой адрес, – сказала Света на прощание, когда они стояли перед подъездом ее дома.