Воющие псы одиночества

– Да никак не объясняй. Просто скажи, что ты боишься, вот и все. У страха нет объяснений, он иррационален. Если по городу разгуливает маньяк, убивающий студенток, то нет ничего странного, если студентки боятся.

Из института Лиля ушла в тот день вполне успокоенной. Конечно, взрослым верить не особенно-то можно, особенно если это друзья родителей, девушка знала это по опыту. Обязательно «сдадут» при первом же удобном случае, ведь слово, данное ребенку, совершенно ничего не весит, а уж если сравнивать его с весомостью взрослой дружбы, то и вовсе говорить не о чем. Но, во-первых, дядя Юра, если и сдаст Лилю отцу, то сделает это, скорее всего, не сразу, и у нее есть в запасе хотя бы несколько дней, чтобы… Ну, короче, все понятно, зачем ей нужны эти несколько дней. И во-вторых, даже когда папа обо всем узнает, она сможет сослаться на Короткова, мол, он все знал и дал ей подробные инструкции, как себя вести, а в том, чтобы она сидела дома, никакой необходимости не видел. Вот так. Вы, родители с друзьями, считаете Лилю маленькой и глупенькой, ну и считайте себе на здоровье. А она все равно найдет способ сделать то, что ей хочется, не вступая в открытые конфликты и не отстаивая свои права с дурацкой демонстративностью.

Игра стоила свеч. В этом Лиля убедилась на следующий день, когда утром спустилась в метро. Незнакомец в распахнутом кашемировом пальто стоял на своем обычном месте. И ей даже показалось, что он смотрел на лестницу. Неужели ждал ее?

* * *

Запирая дверь и спускаясь по лестнице, Вера привычно порадовалась удаче, благодаря которой ей удалось купить эту квартиру. Если бы ее продавали предусмотрительные и расчетливые немцы, она стоила бы, пожалуй, раза в полтора дороже, а то и в два. Но продавали ее русские, у которых что-то не заладилось с бизнесом и срочно понадобились деньги, поэтому двухкомнатную квартирку в самом центре Баден-Бадена они выставили на продажу по просто-таки смехотворной цене. И опять же повезло, что Вера узнала об этом первой, от общих знакомых, быстренько подсуетилась и стала владелицей недвижимости, позволившей ей получить вид на жительство в Германии.

Выйдя на Леопольдплатц, Вера заглянула в газетный киоск, купила пару русскоязычных газет и направилась по Софиенштрассе в сторону бассейна, имевшего пышное название «Термы Каракаллы». Любителям плавания делать там было нечего, но Вера плавать и не любила, зато ей нравились термальные целебные воды, множество гидромассажных установок, бани и прочие водяные удовольствия. В бассейн она ходила три раза в неделю и непременно утром, прямо к открытию, пока народу совсем мало и есть свободные места на всех массажных устройствах.

На ресепшене она купила билет на пять часов пребывания, хотя сначала собиралась пробыть здесь всего три часа. Но когда она проснулась, за окном светило солнце, и Вера рассчитывала после бассейна погулять в свое удовольствие, подняться в гору, дойти до Розового сада, однако в восемь утра, когда она подходила к Термам, небо уже затянуло сизыми облаками, и стало понятно, что еще чуть-чуть – и пойдет дождь. Так что ну ее, прогулку эту, лучше в воде поплескаться да ароматным паром в банях подышать.

Девушка на ресепшене приветливо улыбнулась, постоянных посетителей здесь знали в лицо, и Вера улыбнулась ей в ответ. Настроение было превосходным. Она почти бегом поднялась по широкой лестнице, прошла через турникет, не забыв посмотреть на высветившееся на мониторе время, когда она должна покинуть бассейн: 13.08, ни минутой позже, иначе этот же самый турникет не выпустит ее обратно, пока она не заплатит дежурному за еще один час пребывания. Вера быстро разделась, натянула купальник и направилась в душ, а через десять минут она уже наслаждалась массажем в открытой части бассейна, лежа в теплой воде и подставив плечи и шею под мощную струю, бьющую из выложенной диким камнем стены. На лицо упали первые прохладные капли дождя, и она вдохнула полной грудью. Вот это она и любила больше всего: очень теплая вода, поднимающийся над ней пар, холодный воздух, которым так сладко дышать, и дождь.

Через два с лишним часа, пройдя все виды гидромассажа по нескольку раз, Вера взяла с лежака свое полотенце и поднялась по лестнице в бани. Сняла мокрый купальник, аккуратно сложила на полочку специального стеклянного стеллажа, обмоталась полотенцем и не спеша отправилась в витаминный бар. Взяла стакан травяного чая и собралась было сесть на шезлонг у окошка, когда чья-то рука осторожно прикоснулась к ее плечу.

– Ты меня избегаешь, или мне показалось?

На мгновение Вера испытала некое сложное чувство, состоящее в равных долях из неудовольствия, удовлетворения и испуга. Не выдержал все-таки, примчался! Задергался. Просто так? Или что-то заподозрил?

Или увидел то, чего не должен был видеть?

Но мгновение – оно и есть мгновение, и длится оно не час и даже не минуту, а куда меньше. И когда она обернулась к стоящему за спиной мужчине, впечатление было такое, что обернулась она сразу и никакого такого мгновения и не было.

– Валера! Ты меня напугал. Зачем ты приехал? Мы же не договаривались.

– Поэтому и приехал. Ты давно не звонила. Я соскучился.

Он наклонил голову с явным намерением поцеловать Веру, она послушно подставила губы и даже изобразила движение навстречу ему, словно хотела прижаться к его груди. Но не прижалась. Сразу после поцелуя поднесла стакан к губам и начала небольшими глоточками пить чай.

– Давай присядем за столик, – предложила она. – Ну, как ты, милый? Как у тебя дела?

– Это я должен спросить, как у тебя дела, – мягко возразил Валерий. – От тебя что-то ничего не слышно. Неужели до сих пор не нашла?

– Мне что-то не везет, – со вздохом пожаловалась Вера. – Наверное, полоса везенья закончилась.

В общем-то она была на сто процентов уверена в своих актерских способностях и в умении обмануть кого угодно и по любому поводу, но на всякий случай ловко спрятала глаза, отпивая чай. С Валерием Воркулем расслабляться не стоит, вся история их отношений показывала, что с ним Вере никогда не удавалось справиться так же легко, как со всеми прочими мужчинами в ее жизни, а было их ой как немало. Может быть, дело в том, что он не такой, как все, а может быть, в том, что его единственного она действительно любила. Когда-то. Много лет назад. Сейчас-то уже не любит. Но ведь любила же… И он уверен, что Вера любит его до сих пор.

– Ну ничего, – Валерий ободряюще улыбнулся, – уже апрель, вот-вот начнется сезон, народу прибавится. Но это неправильно, что ты пропадаешь, не звонишь мне, Веруня. Неудачи – не повод для молчания. Неудачи у каждого бывают, но мы же с тобой вместе. И должны быть вместе. И будем вместе.

– Да, конечно. – Она рассеянно обвела глазами помещение, на секунду задержала взгляд на молодой женщине, расстилающей полотенце на лежаке, и с удовлетворением отметила, что у той, несмотря на возраст, уже отвисает животик и грудь потеряла упругость. Нет, никаких комплексов в этих Термах у Веры никогда не возникало, особенно в банях, где все голые. Это на улице и в модной одежде женщина может выглядеть так, как ей хочется, а здесь вся правда на виду. И правда эта такова, что по-настоящему хороших тел не так уж много, что у мужиков, что у баб. Даже у молодых. Откроешь модный журнал, и сразу появляется ощущение, что весь мир состоит исключительно из красивых людей, и ты на их фоне выглядишь не то уродцем, не то непонятно кем, а придешь сюда, в бани, где ничто от глаз не скрыто, ни вислые животы и груди, ни дряблые руки, ни целлюлитные бедра, ни некрасивая форма ягодиц, и понимаешь, что «одетой» красоты в этом мире навалом, а вот натуральной – наищешься.

Так что Вера со своими аппетитными округлыми формами отнюдь не хуже других смотрится в свои сорок-то лет, а то и получше многих.

– И все-таки это неправильно, что ты здесь появился, – сказала она. – Это очень неосторожно. Нас не должны видеть вместе.

– Да глупости, солнышко, нас здесь никто и не увидит, – возразил Воркуль. – Мы же голые. И это бани. Здесь никто ни на кого не смотрит, никто никого не разглядывает, это не принято. Я потому и приехал именно сюда, а не к тебе домой, я же знаю, что ты бываешь в Термах три раза в неделю по утрам. Здесь абсолютно безопасно, поверь мне.

– Все равно ты не должен был приезжать без звонка, – упрямо повторила Вера. – Мало ли что… А вдруг я здесь… ну, не одна.

– А с кем? – удивился Валерий. – С этим твоим, как его… Ну, с этим, что ли?

– Да хотя бы и с ним, – сердито ответила она. – Мне совершенно не нужно, чтобы он ревновал.

– Не понимаю, чего ты за него цепляешься? Нашла сокровище.

– Не тебе судить, милый. Он по крайней мере рядом со мной всегда, когда мне нужно, а ты далеко, ты вообще в другой стране. Я же без языка здесь пропаду, ни один вопрос не решу. Знаю двадцать слов, но этого хватает только на то, чтобы делать покупки, да и то не все, а лишь самые простые.

– По-моему, проще выучить уже наконец немецкий, чем терпеть около себя всякую шваль. Тебе не приходило в голову, что я тоже могу ревновать?

– Ты умный, миленький, – Вера ласково улыбнулась, – для тебя выучить язык не проблема. А я глупая, мне языки не даются. Не сердись на меня. И потом, я знаю, ты не ревнив.

Она поставила на столик пустой стакан.

– Ну что, пойдем попаримся, раз уж я здесь? – предложил Валерий.

– Иди один. Не надо нам вместе…

– Вера, но я же объяснял тебе! – Он начал раздражаться.

– Я слышала. Но есть и другие соображения.

– Какие?

– Я работаю. Я делаю то, что должна. Ты ведь никогда не интересовался, как я это делаю.

– Так ты, что… здесь, что ли? – изумился он.

– И здесь тоже. А как ты думал, милый? Наш с тобой контингент обязательно приходит сюда, потому что сюда рано или поздно приходят все. Иногда они приходят в одиночестве, и тогда для меня это бессмысленно. Но иногда они приходят по двое, по трое, компаниями. И разговаривают. А у меня есть уши, и я слушаю. И если слышу то, что мне интересно, беру этого человека в работу.

Воркуль посмотрел на нее не то изучающе, не то с уважением, Вера толком не поняла. Ей никогда не удавалось правильно прочитывать его взгляды.

– Я думал почему-то, что ты только в казино…

Ну конечно, он думал. Он вообще ни о чем не думал, пока у Веры все получалось с завидной регулярностью. Примерно раз в два месяца ей удавалось найти то, что нужно, и Воркуля все устраивало. Раз в два месяца он получал деньги и был доволен и счастлив. А теперь вот уже пятый месяц пошел – и ничего. То есть это он так думает, что ничего. Вот и пусть думает, пусть считает, что у Веры наступила черная полоса. Не нужно ему знать правду. Если Вера до прошлой осени еще в чем-то сомневалась, то после поездки в Страсбург – всего сорок пять минут езды на машине от Баден-Бадена – все сомнения отпали. Теперь она будет играть по своим правилам.

Она протянула руку, погладила Воркуля по запястью.

– Иди, милый. И не подходи ко мне больше, хорошо? И не приезжай сюда, пока я сама не позову. У меня здесь налаженная жизнь, и если мой друг меня бросит, мне придется трудно. Женщина при мужчине – это одно, а одинокая женщина – это совсем другое. Это неправильное явление, которое вызывает пристальное внимание и всяческие пересуды. Русская диаспора здесь большая, и все друг друга знают.

– Но в гостиницу ко мне ты придешь? Я снял номер здесь неподалеку, прямо рядом с чешским рестораном.

– Валера, не искушай меня, – она улыбнулась печально и многозначительно. – Я тоже соскучилась по тебе, но дело есть дело. Иди попарься как следует, потом отдохни у себя в гостинице и уезжай.

– Вер, я люблю тебя…

– Я тоже тебя люблю. – Она мысленно поморщилась от фальши этих слов, потому что не только она его больше не любила, но и он ее тоже, и Вера об этом прекрасно знала. – Но все равно надо сделать так, как я говорю. Так будет лучше. Мы с тобой не в России, и наше русское «авось» здесь не срабатывает. Нам надо быть осторожными и предусмотрительными. Иди, милый.