Пленница заснеженного замка

– Это я, дорогая, – прошептал Фрэнк, крепче прижимая меня к себе.

– Я знаю. – С удивлением я уловила некоторое разочарование в собственном голосе и тут же поспешила уверить себя: Фрэнк – мой защитник, мой рыцарь, мой любимый человек и отец моих будущих детей. Мы успели побывать с ним в нескольких настоящих передрягах, которые трудно поставить в один ряд с пребыванием в тёмном подвале Замка, пусть даже по преданиям в нём когда-то и обитали оборотни с вампирами.

Пискнула мышь, и из мрака вывалился гладкий человеческий череп. Далее показались распластанные, будто крылья, костлявые руки, с которых свисали клочья полуистлевшей одежды. Я вскрикнула от неожиданности и схватилась за сердце.

– Клэр, милая! – успокаивающе произнёс Фрэнк. Казалось, молодой человек нисколько не испугался, и даже ни одна мышца его тела не напряглась, словно он прекрасно знал, что именно мы здесь увидим.

– Клара! – нашла время поправить я.

– Извини, дорогая, – шепнул Фрэнк, наклонившись ко мне так близко, что коснулся губами уха. Это показалось мне в высшей степени неуместным, и я поспешила высвободиться из его объятий.

– Леди Джаймессина, королева вампиров Северных земель, – торжественно представил Гринлауд.

Чуть позже, немного придя в себя, я разглядела, что руки королевы вампиров были прикованы цепями к каменной стене. Зубы имели неестественно вытянутую форму, особенно клыки, а с шеи свисало длинное ожерелье из чёрного жемчуга. Должно быть, так она и умерла – от жажды и голода, не имея возможности даже почесать себе нос… А при воспоминании о тех самых крысах, которых лорд Бойд якобы приказал сбросить на Джаймессину, желудок предательски сжался, грозя катастрофой.

– Ну как? – Тон Фрэнка недвусмысленно намекал на ожидание восторгов и похвалы удавшемуся сюрпризу.

– Впечатляет, – коротко ответила я и добавила: – Вернёмся в номер. Мне нездоровится.

– Конечно, любимая, – Фрэнк с готовностью подставил свою руку, – обопрись о меня.

Глава 7

Вечер я помню смутно, обрывками. Помню, как меня, трясущуюся в лихорадке, осматривал доктор… если не ошибаюсь, доктор Джекобси, за которым посылали в Олбери. Помню прикосновение его влажных мягких пальцев, помню укол в палец стального пера… Помню, как доктор оптимистично уверял меня, что уже к утру я встану на ноги как ни в чём не бывало, однако в соседней комнате долго шептался с Фрэнком. До моего слуха долетали отдельные фразы, смысл которых понять можно было лишь отчасти.

– Меня очень беспокоит её состояние, доктор Джекобси, – говорил Фрэнк.

– Понимаю вас, но я не совсем уверен… Слишком рано делать выводы… В моей практике подобные случаи встречались крайне редко… – мялся доктор.

– Насколько это опасно?

Я напрягла слух как только могла, но доктор, видимо, отошёл ближе к окну, к тому же у меня слишком громко стучали зубы, поэтому, как я ни силилась, услышать всё не смогла.

– Повторяю, выводы делать слишком рано… Нужно проконсультироваться с коллегами, собрать консилиум… В моей практике был один случай… Врождённая предрасположенность… Благоприятные условия… Токсичное вещество разъедает подкожные ткани… Язвы и воспаления повредят хрящи, что в свою очередь приведёт к трансформации конечностей…

– Как это можно предотвратить? Есть ли лекарство?

– Я дам вам снадобье, но этого недостаточно. Регулярное переливание крови может приостановить процесс… Крепитесь… Остаётся молиться и надеяться на лучшее… Мне очень жаль…

– Спасибо, доктор… Премного вам обязан… Вы вернётесь в Олбери?

– Боюсь, придётся задержаться… Ваша жена… Снегопад… На дороге заносы… Состояние моих пациентов не внушает опасений…

Рождественский снегопад… Как это чудесно! Ёлка подмигнула мне красными огоньками, а среди её развесистых веточек я углядела конфету в блестящей обёртке. Я только протянула к ней руку, как услышала строгий мамин голос: «Обожди, Клара, до первой звезды». У камина в кресле-качалке сидел дедушка, а за окном шёл снег.

– Выпей, Клэр, родная, тебе станет легче, – голосом Фрэнка сказал дедушка, и в тот же миг губ коснулись края чашки. Я с наслаждением выпила чего-то густого с терпко-сладким привкусом, и снова откинулась на подушки.

А дальше был заснеженный лес. Он надвигался на меня необъятным облаком. Оглянувшись, я увидела расположенный на холме Замок, величественный и неприступный. Каменные башни, точно руки леди Джаймессины, тянулись ввысь, навстречу хмурому небу, а на самой высокой башне – донжоне, – словно всевидящие глаза, горели окна номера Люкс. И я поспешила прочь, как можно дальше от ловушки под названием Крамфорд.

Вот и первые деревья, их тяжёлые ветки задевают меня по лицу, снег сыплется на плечи. В лесу тишина, слышно только, как срываются на землю с потревоженных мною веток комья снега. Холодно. Очень холодно. В меня будто вживили морозильную камеру, так холодно было внутри. Нечто подобное я чувствовала однажды, когда мы с Фанни в шестом классе гимназии объелись замороженного льда, но теперешнее состояние было куда сильнее, чем просто замёрзшие горло и желудок после пяти или шести порций мороженого.

Вдруг я смутно почувствовала приближение чего-то… не знаю, чего именно – какой-то силы, древней, могучей, животной, странно пахнущей. «Скоро», – шепнул внутренний голос. Как вдруг справа от меня меж заснеженных елей мелькнуло что-то большое, чёрное и лохматое. Медведь?..

Я хотела было броситься наутёк, да ноги увязли в снегу.

Существо вышло из-за деревьев и предстало перед моими очами во всей своей красе.

Впрочем, «краса» – не то слово, которым можно описать это чудище. Определённо, это был полуволк-получеловек, с сильно развитой мускулатурой, вытянутой звериной мордой и остроконечными ушами. Много выше человеческого роста, волк вполне свободно стоял на задних лапах, причём нижняя часть его тела была стыдливо прикрыта брюками со штрипками, кое-где разорванными.

Оборотень вздохнул, совершенно по-человечески, и сделал шаг в мою сторону.

В испуге я дёрнулась, вскрикнула и… проснулась.

В камине бесновались языки пламени. На ёлке перемигивались огоньки. За окном занимался хмурый рассвет. В соседней комнате горел яркий свет. Пахло Фрэнком – терпко и сладко. Даже как-то приторно сладко. Он сменил одеколон?

Я потянулась, пытаясь разогнать ломоту во всём теле. Дёсны ныли и чесались, как будто прорезывались новые зубы. Всё-таки нужно было прийти к Сабрине на приём!.. Да ещё с кровяным давлением что-то не то, слегка подташнивает, кружится голова… Какая досада! Я-то планировала активный отдых, но никак не пребывание в постели с компрессом на лбу!..

Поднявшись и накинув халат, я прошла к Фрэнку. Он сидел за секретером и шелестел какими-то бумагами. Фрэнк – и бумаги? Да ещё в рождественские праздники?! Звучит странно. Хотя… почему бы и нет. А ведь он действительно изменился за последние несколько недель! Это уже не тот беспечный и бесшабашный второй сын лорда Госфорда, с которым я познакомилась несколько лет назад. Он стремительно превращается в своего отца – солидного и делового до мозга костей джентльмена. Фрэнк будет прекрасным отцом, я чувствую это.

Но я уже не знаю, радоваться мне по этому поводу или же нет.

– Ты не спал всю ночь?

– Тебе лучше? – с надеждой спросил Фрэнк, порывисто поднимаясь с кресла и поворачивая ко мне своё красивое, но с явными признаками усталости лицо. Его ярко освещали как свет ламп, так и отблески пляшущего в камине огня. На миг мне померещились те самые незнакомые и отталкивающие черты, которые поразили меня в Подземелье, но видение довольно быстро прошло.

– Намного лучше. – Я несколько приукрасила своё состояние. – Фрэнк, милый… – и, на секунду-другую замявшись, продолжила: – Это что-то серьёзное? Только, молю тебя, скажи правду! Что говорит доктор?

– Уверяю тебя, ничего серьёзного! – поспешил разубедить меня Фрэнк. – Обычная простуда! Думаю, наша вчерашняя прогулка по окрестностям Олбери затянулась, а пребывание в сыром подземелье окончательно сломило сопротивляемость твоего организма. Доктор Джекобси придерживается такого же мнения на этот счёт.

– Но я слышала кое-что другое…

Фрэнк напрягся, но тут же взял себя в руки, улыбнулся нежно, обхватил ладонями моё лицо.

– Речь шла вовсе не о тебе, родная!

– А о ком же тогда?

– Доктор Джекобси рассказывал интересный случай из своей практики, а ты знаешь, я всегда не прочь узнать что-то новое, – и Фрэнк, не выпуская меня из объятий, пустился в какие-то путаные объяснения.

Не особенно вслушиваясь в суть рассказа, причём добрую половину его составляли медицинские термины (и когда Фрэнк успел их выучить?..), я прикрыла веки, дабы вволю отдаться ощущениям и чувствам, понять, что же именно происходит со мной, так как Фрэнк явно что-то скрывал, а доктор Джекобси говорил совершенно невозможные вещи!

Прислушиваясь к внутренним ощущениям, я не сразу сообразила, что руки Фрэнка опустились ниже моей талии. Я ощутила его губы у себя на виске.

– Клэр, любимая, ты пахнешь так вкусно, что буквально сводишь меня с ума! – хрипло проговорил Фрэнк.

Лучше бы он этого не произносил! Сейчас, когда с моим обонянием творилось что-то странное, подобного рода комплименты казались мне очень сомнительными.

Губы его скользнули по щеке, горячее дыхание обожгло кожу. Я зажмурилась и закусила губу. Фрэнк переключился на мою шею. Слегка прикусил нежную кожу губами, провёл языком… Помню, у меня всегда шли по коже мурашки даже от намного более невинных прикосновений.