Фамильяр с подвохом

– Наставник, я хочу остаться сегодня на дополнительные занятия, – после того, как скучная лекция, содержимое которой я благополучно пропустила мимо ушей, закончилась, я подошла к лектору, назначенному моим наставником ещё в первые дни попадания, и нагло села на краешек его стола. – Хочу развить свою связь с фамильяром. Кажется, вы упоминали, что их можно как-то затыкать? Ну, как кнопочка вкл/выкл, типа говори/не говори?

Насколько хорошо мужчина понимал мои формулировки, меня не слишком волновало. Наставник выглядел молодо – ещё бы не выглядеть с его-то запасом зелий! Я однажды любопытства ради заглянула в его портфель – и увидела такое количество уходовых зелий, что даже моя мать, оставшаяся на Земле и не скупившаяся на косметику, позавидовала бы. Да и магия в принципе молодила. Как и позволяла расширять пространство, буквально делая реальным классическое походное выражение – впихнуть не впихиваемое!

Мужчина посмотрел на меня тем взглядом, который я не любила больше всего, тем, что означал, что он что-то задумал: это кончалось работой для меня и одобрением от ректора академии для него, потому что он упорно продолжал выбивать из меня результаты, которые радовали руководство.

– Вижу, появление фамильяра благоприятно сказалось на вас, Виктория, – неприятно улыбнулся наставник, посмотрев мне за спину, туда, где стоял Артамон. На протяжении всей лекции, на которую меня притащил, дракон сидел рядом, необычайно тихий. Я пару раз бросила на него взгляд, мысленно крутя его бесившие слова на языке вместе со слюной – он взял мои тетрадь и ручку и записывал материалы. Выглядел, как образцовый студент, точнее, как тот самый староста-отличник, который принципиально не отметит твоё присутствие на занятиях, если тебя на них не было. – Вы уже сами стремитесь к знаниям.

Я закатила глаза и повозилась на его столе, как бы случайно скинув несколько его записных книжек на пол. Пусть поднимает!

– Я стремлюсь к господству во Вселенной и владению всеми сладостями мира, но это не суть важно, наставник, – фыркнула я, поведя рукой. – Что важно, так это то, что если уж вы навязали мне эту заразу, то обязаны помочь её контролировать.

– Звучите, как потенциально лучшая ведьма на курсе, – довольно хмыкнул колдун.

Его чёрные хищные глаза блеснули магией. У него был идеальный прямой нос. Мне хотелось попасть по нему кулаком. Я сдержалась.

– Скажите мне, когда будет экзамен по вашему предмету заранее, пожалуйста, – попросила с милой улыбочкой.

– Хотите начать усиленную подготовку?

– Хочу не прийти.

Наставник посмеялся с моих слов, как с хорошей шутки, хотя прекрасно знал, что я не шутила. Проблема в том, что он, как и весь преподавательский состав этой шарашкиной конторы, как и все в этом излишне гостеприимном для приезжих, если они магически одарённые, мире, хотел выжать меня досуха. Точно так же, как меня пытались выжать досуха мои родители, наслаждаясь похвалами учителей, но никогда – мной самой, как дочерью.

Я бросила острый взгляд на Артамона, которого будто и не трогало то, что я хочу научиться управлять им, как какой-нибудь собакой, подчиняющейся командам. При наставнике и других студентах он вёл себя смирно, не демонстрируя ни своей драконьей гордости, ни того могущества, что я успела оценить в библиотеке. Глубоко вздохнув, я отвернулась: изначально повернулась к дракону вовсе не за тем, чтобы размышлять о мотивах его поступков, а за тем, чтобы обжечь негодованием. Если бы не его появление, вряд ли я бы увидела тот кошмар, вряд ли начала бы вспоминать то, что загоняла в себя вполне успешно всё это время. Артамону же хотелось это вынуть – что ж, он же за это и поплатится. Ведь я действительно восхитительная ученица, когда мне это нужно.

– Тогда от вас дату экзамена будут держать в тайне до последнего, – улыбнулся белоснежными зубами наставник. Я хотела такие же, но стоматологические заклинания были… в общем, им в этой академии не учили, это было что-то вроде элитной специальности исключительно для местных колдунов и ведьм. Они рубили в этой области превосходные бабки. Вроде мир другой, а стоматологи в шоколаде и там, и тут.

– Вы ведь сами толкаете меня вообще не ходить на занятия, – я так улыбаться не стала. Игриво качнув ножкой, я смахнула со стола наставника подставку с ручками и карандашами. Они упали и раскатились по аудитории, застревая в щелях между каменными плитами. Восторг – наставник не только должен будет поднять свои письменные принадлежности, но и как следует почистить их!

К моему разочарованию, мой истинный кошмар, без всяких ласковых суффиксов, как в случае с Артамоном, не разозлился на меня от слова совсем. Он будто не замечал, как я откровенно его провоцирую, хотя это и было неправдой. Исчезновение предметов со стола он заметил и решил проблему достаточно легко и скучно для меня, желающей видеть его на коленях, в пыли и грязи, нанесённой из коридоров в аудиторию другими студентами. Колдун поднял руку, затянутую в белоснежную перчатку, пошевелил пальцами – и записные книжки взлетели в свете искорок, похожих на пыльцу феи, и сами по себе прыгнули наставнику в портфель. Как и принадлежности для письма.

– Мы обсудим это с вами на дополнительной паре после занятий, студентка Виктория. Думаю, я могу предложить вам что-то такое, что пробудит в вас ещё большую тягу к знаниям, чем призыв дракона.

Я скривилась. Наставник вышел из комнаты.

– Не думайте, наставник, у вас это паршиво получается.

Брошенная в спину фраза повисла в воздухе, как едкий запах духов, сохраняющийся в помещении, даже когда человек уходит. Отравляющее незримое присутствие колдуна затрудняло дыхание, так что я невольно потёрла горло и нос рукавом рубашки и глубоко вздохнула. Выдохнула.

– Потому профессор Дисепт и выбрал тебя, надо полагать, – Артамон вторгся в мои мысли и ощущения с ноги, когда положил руку мне на плечо и мягко, но настойчиво, развернув к себе лицом. В отличие от меня, он назвал наставника по имени. – Потому что вы оба паршиво думаете.

– Тц! – я пробежалась пальчиками по собранным в золотую косу волосам у него на плече, вгляделась в медово-карамельные глаза, ища угрозу своему существованию, и, не найдя, обнаглела. – Что, Рапунцель, не понравились мои поползновения на твою свободу? Неприятно, а? Понимаешь меня, да?

Он ничего не ответил, и я зарычала про себя. Скучно дразнить того, кто не отвечает! Я тут же отстранилась и вздохнула, свободно и безболезненно.

– Если действительно не понравились, стоило держать язык за зубами, – уже без насмешки произнесла я, повернувшись к фамильяру спиной. Идти на дополнительные занятия больше особо не хотелось: всё же, колдун Дисепт бесил меня сильнее красавца-дракоши. Тупо было вообще заговаривать с наставником.

Что-то позади меня хрустнуло, но, когда я обернулась, не увидела следов разрушений: никаких сломанных карандашей, столешниц или кусков каменного пола. Хотя последнее и так было самым маловероятным источником звука, потому что пойманный ухом хруст был совсем не похожим на разрушение камня. Скорее, создавалось впечатление, что хрустнула кость: к примеру, Артамон мог сломать себе палец.

Я вскинула бровь, ожидая пояснений. Дракон взял меня за руку, при этом ладонь у него была целой, тёплой и сухой, без нервного пота: значит, мне просто показалось. Недостаток сна вызвал слуховые галлюцинации.

– У тебя дальше… – в голосе дракона послышалась вопросительная интонация.

– Завтрак! – перебила я. – Не знаю, что там у других болезных, но у меня завтрак! Топ-топ-топ в столовую, силушки восстанавливать, вкушать яства и наслаждаться!

В тот день ни на завтрак, ни на другие занятия я так и не попала. Руководство академии решило, что если не грызу гранит науки, как все, значит, буду грызть гораздо быстрее, да где-нибудь на другом конце мира. Холодном конце мира…

Глава 7. Твои тайны в моих объятиях

Иногда я думала о мире, как о музыке. Как и многие послушные детки с прекрасным дневником для родителей, я посещала занятия в музыкальной школе – и там старалась быть такой же лучшей, как в школе обычной. Со временем я поняла, что всё в этом мире имеет своё звучание, которое можно переложить на ноты. Боль звучала, как а капелла на высоких нотах, отчаяние тянуло к земле и под неё низкими. Страх кричал скачущими высокими нотами и протяжными переходами, надежда – женским хором во всё нарастающем сопровождении оркестра. Дождь шелестел, как народные песнопения в ночи, ветер гудел, походя на трубы, а снег кружил, как мелодии, выходящие из-под пальцев на старом фортепиано. Каждый человек звучал по-разному, но я для себя выделяла группы: те, кто звучат опасностями органа, те, кто веет романтичной тоски скрипки, те, кто быстры и резки, как барабаны, те, кто полны сомнений, как фортепиано…

Снежинка коснулась носа и растаяла, каплей упав на платформу. Я обняла себя руками – зимняя мантия с меховым капюшоном, чёрная и таинственная, как и положено одежде ведьмы, тяжестью висела на плечах, но не справлялась с тем, чтобы как следует согреть меня на ветру. Руки, красные и уже осушенные непогодой, я бездумно запрятала под самую форменную рубашку, к теплу, чем сделала себе только хуже, так как коснулась пальцами-ледышками горячей кожи живота, а той это совсем не понравилось. С ойкающими звуками пришлось одёрнуть ладошки просто под плащ. Холодный ветер кусал за щёки, как ребёнок за куски лакомого пирога, которые надо срочно уменьшить в размерах, пока мама не вернулась и не посадила за стол, чтобы ел суп. Обильно шёл снег – в свете здешних огней он казался разноцветным: то оранжево-золотистым, как освещающие платформу фонари или лампы в вагонах, то серебристо-белым, как выступившая луна, то насыщенно-синим, как возвышающиеся то тут, то там ледяные статуи естественного происхождения. Местные жители статуи не разрушали для освобождения дополнительного места, они сохраняли их природную красоту, строя здания вокзалов и городов, ларьки с едой в дорогу и мосты вокруг них. Лёд скульптур причудливо изгибался, очертаниями напоминая горгулий и диких зверей, цветы и деревья.

Работники железнодорожной станции, носящей причудливое название «Незадолго до конца» счищали излишки снега с совсем не сказочно выглядящей, типичной платформы, усталые проводницы с мизерными магическими резервами, запихнувшими их на эту работу вместо чего-то получше, возились с составами, разбивали лужицы льда. Стучали ломы, чужие сапоги о платформу и мои зубы.

– Пойдём-ка в купе, – призвал Артамон.

Напряжённый и натянутый, как струна, которая вот-вот лопнет, дракон приобнял меня, обдав волной горячего воздуха, исходящего от его кожи даже из-под одежды, у него изнутри, и повел назад в поезд. Его состояние было не так заметно, если не видеть, каким непоколебимым дракон может быть, но он оглядывался и изучал местность, словно что-то выискивал. Ему не нравилось то, что он ищет. Я похолодела не только телом, но и душой.

– Что-то не так? – спросила я, застыв на платформе. Остановившись, я внимательно оглядела Артамона, демонстрируя свою заинтересованность не только вопросом, но и взглядом. На драконе, как и на мне, была зимняя форменная мантия государственной магической академии ведьм столицы, служившая опознавательным знаком для других ведьм и колдунов, с которыми нам предстояло иметь дело. Хотя весь этот мир был одним большим государством, в какой-то степени каждый город был государством в миниатюре и имел свою репутацию среди других городов. Быть магом из столицы было престижно – на этом плюсы ситуации заканчивались. Отправленные ректором навстречу приключениям, ни я, ни Артамон не испытывали восторга.

– Нет, – покачал головой дракон, притискивая к себе плотнее. – Почему ты спросила?

Я дёрнулась, отходя подальше. Всё же, за кого он меня принимал?

– Ты похож на собаку, идущую по следу, – заметила мрачно, не разрывая с ним зрительного контакта. – Думаешь, я идиотка и не вижу? Тебя что-то тяготит. И оно не в поезде, а где-то здесь. Что тебя может тяготить здесь, что ты практически бежишь от этого?

– Думаю, что ты просто очень замёрзла, – Артамон приподнял уголки губ в подобии на улыбку, на которую должны покупаться глупые наивные девицы из фильмов нулевых. Я не купилась: мне те фильмы особо не нравились, их было прикольно смотреть разве что с кем-то, чтобы вместе поржать. – При всей очаровательности этой станции, нас с тобой направили дальше, на станцию «Конец Начала». Быстрее окажемся на месте, быстрее вернёмся в стены академии. Тебе нужно учиться, чтобы я мог защищать нас обоих.

– Без нас всё равно не уедут, – отмахнулась я. – Мы стоим на видном месте. К тому же, у поезда есть расписание. Он не поедет быстрее, если мы быстрее окажемся внутри. И хватит напоминать мне об учёбе!