Шахматы для одного

Владимир поднял крючковатый нос вверх, от чего стал ещё более походить на коршуна.

– Я два поколения ждал, когда магические способности проявятся хоть у кого-то из моих потомков, но нет. Сначала я был убит горем, а затем подумал, что это не так уж и плохо – быть единственным в своем роде.

– Но магов было много! – воскликнула Юля.

–Ты меня не слушаешь? – раздражительно фыркнул прапрадед, – Я же сказал, единственным в своем роде.

– Ты их всех убил, – побледнев, сказала Женя.

– Отличный план, – сказал Василий, – Кажется, ты все продумал. Папа никак не мог понять, как пользоваться сенсорным телефоном, для него и кнопочный-то был загадкой. Я сто раз говорил ему, что блокировка телефона не происходит с помощью пристального сурового взгляда. Тогда я понял, что свободными информационными благами люди из прошлого пользоваться никогда не научаться. Ты знал, что маги вибрируют на другой частоте? Собственно, от этого они на нашей земле и обладают сверхспособностями – вибрации искажают законы физики. На Эдэльне нет ни одного мага, так как вибрации там соответствует твоей частоте. Если с логическим мышлением у тебя все хорошо, то ты уже догадался, что колдовать ты там не сможешь. Забыл! Ты и здесь не сможешь колдовать, корабль сохраняет вибрации родной планеты. Но откуда же ты мог это знать?

– Ты гений! – обезумевшие вскричал Владимир, – Хотелось бы оставить тебя в живых. Меня не поймать на хитростях, единственный способ остановить меня – убить.

И с этими словами он достал из-под мантии пистолет, направил на внука и спустил курок. Джек в мгновение ока оказался перед Василием, закрывая его собой. Дэниэл же схватил старика за шею и с громким хрустом свернул ее. Все это произошло так быстро, что едва ли кто-то, кроме двоих Дэйли, смог понять. .

– Вот от чего никто из магов не может сбежать, – наклонившись над умирающим, говорил Дэниэл, – Я воин, я всегда им буду. А воин делает то, что нужно, чтобы обезопасить мир.

В ужасе онемевшую публику Альберт увел, оставив братьев доделывать остальную работу.

Через два часа Дэйли и Трубецкие собрались в кабинете отца. Дэниэл был холоден и суров, стоял поодаль, не приближаясь к Ольге в течение всего разговора.

– Что скажем Совету? – спросил Василий.

– Они будут в ярости, когда узнают, что это наш предок главный злодей, – предсказала Юля.

– Можем ничего им не говорить, придумать что-то другое, – предложил Альберт.

– Или уйти с поста председателя, не раскрывая личность террориста, – рассуждала Женя.

– Я не знаю, это будет решать председатель, – заявил Василий и посмотрел на сестру.

Ольга собрала остатки сил в кулак и твердо излагал свое решение:

– Мы скажем Совету и всем хранителям правду, если они решат, что мы достойны остаться и продолжить руководство, мы останемся. Если они решат, что нам не место в Кацелиуме, так и будет.

Все согласно закивали тяжелыми гудевшими головами.

Глава 8

Согласно этому закону процесс,

единственным результатом которого

является передача энергии в форме теплоты

от более холодного тела к более нагретому,

невозможен без изменений

в самой системе и окружающей среде.

Закон передачи теплоты

Белое подвенечное платье, два золотых кольца и свадебный марш Мендельсона. Избитое клише, навязанное обществом? Прихоть милых дам, взятая со страниц романтических книг? Действительно ли свадьба и брак так важны в жизни человека, как это рисует реклама свадебного агентства? О, мой читатель, ты всегда можешь остаться при своем мнении, но до тех пор, пока в твоих руках эта книга, я могу делиться с тобой своими (нас же, рассказчиков, хлебом не корми, дай кого-нибудь поучить). Любить – значит делать так, чтобы избранник понимал, что его любят. Сколько бы ни было языков любви, мы обязаны говорить на всех. Говорят, любовь проходит, но разве хочется жить в мире, где все непостоянно и даже любовь? Мне видится, что в построении крепких отношений непременно должны быть особые правила, которые смогли бы обеспечить плодотворную почву для счастливого брака. Наверное, мужчине стоит долго и красиво ухаживать за возлюбленной, а женщине не стоит бросаться в объятия после первого свидания. Стоит говорить о будущем, строить планы, при этом не важно совпадают у вас интересы или нет, главное, чтобы внутри вас росло уважение к интересам возлюбленного. За один месяц невозможно узнать друг друга так, чтобы утверждать, что вы будете счастливы с этим человеком всю жизнь. Личность во всех гранях открывается только спустя время, торопиться с выбором – ошибка неуверенных, чего-то боящихся людей. Рассуждать, конечно, всегда легче, чем воплощать в жизнь. Но разве это не прекрасно – создавать счастливую семью? А утверждать, что любовь проходит – отрицать свою ответственность за сделанный выбор.

Вернемся же, мой читатель, к дому моих друзей, где свадьба уже дышала сладким запахом ванили и яблока. Решено было создать атмосферу летнего ясного дня, для чего была снята огромная утепленная площадь, находившаяся под стеклянным куполом, вблизи Ботанического сада. От маленького домика, где невесте делали последние поправки по макияжу, пролегала белая ведущая к алтарю дорожка, усыпанная розовыми лепестками. По бокам от дорожки на зелёном газоне стояли скамейки, на которых расположились гости: на первых рядах сидели близкие родственники, дальше друзья и коллеги. В белой беседке, убранной цветами и лентами мягких пастельных оттенков, стоял священник (свадьбу делали на американский манер) и жених, воротник его белоснежной рубашки кривовато торчал из- под черного пиджака, и галстук съехал вправо, но этого сам жених заметить не мог, потому что он нервничал, как это положено жениху, невеста, как это положено невесте, не виделась с женихом со вчерашнего вечера, а всем окружающим эти недостатки костюма казались частью притягательного образа.

Зазвучали скрипки, и в дверях миниатюрного домика появилась Евгения, она была ещё прекраснее обычного. Ее пышные светлые волосы были собраны в высокую прическу, на лицо спадали только две кудрявые пряди. Ослепительно белое платье с длинным шлейфом оставило золотые плечи открытыми, шитый бисером корсет стеснил талию и подчеркнул грудь. В руках она крепко сжимала букет из семи белых роз, окутанных в несколько слоев кружевной ткани. В сопровождении Дэниэла она прошла по красной бархатной дорожке к алтарю, и ее улыбку можно было видеть даже под фатой. Дэниэл отдал ее руку Джеку и отошёл к Ольге.

Регистратор начал говорить торжественно и долго, с придыханием, выделяя каждое слово.

– Я спрашиваю тебя, Джек Дэйли, согласен ли ты взять в жёны Евгению? Будешь ли ты любить, уважать и нежно заботиться о ней и обещаешь ли ты хранить брачные узы в святости и нерушимости, пока смерть не разлучит вас? Если это так, подтверди это перед Богом и свидетелями словами "Да, обещаю".

– Да, обещаю.

– Согласна ли , Евгения, взять в мужья Джека? Будешь ли ты любить, уважать и нежно заботиться о нём в Господе, и обещаешь ли ты хранить брачные узы в святости и нерушимости, пока смерть не разлучит вас? Если это так, подтверди это перед Богом и свидетелями словами "Да, обещаю".

– Да, обещаю.

Ольга поднесла обручальные кольца на синей как темное небо подушке. Джек бережно взял кольцо и, надевая его на безымянный палец Жени, говорил:

– Прими это обручальное кольцо как символ и обещание моей любви и верности.

Женя, взяв кольцо, дрожащими руками надела его на безымянный палец Джека и сказала еле слышно:

–Этим кольцом я обещаю хранить любовь и верность.

– Можете поцеловать невесту, – радостно объявил регистратор.

Джек аккуратно поднял фату, обнял невесту за талию, прижав к своей груди, и поцеловал.

Гости стали аплодировать стоя.

После торжества, как полагается начинаются танцы и поздравительные речи близких и друзей. Джек и Женя сидели во главе стола, который был накрыт на лужайке, под навесом на случай случайного дождя. Они смеялись, слушая тосты, и бесконечно целовались по просьбе гостей и без неё.

– Дэниэл сказал, что он будет толкать речь, – шепнул Джек сидящим по левую сторону от него жене и ее сестрам.

– В такой формулировке? – изумилась Ольга.

– Я изменил глагол на более сочный. Но смысл от этого не изменился.

– Тихо, – зашипела Женя, когда увидела в руках у Дэниэла микрофон.

Он стоял, сжимая микрофон двумя руками, покручивая правой ногой. Публика затихла, затаив дыхание, и обращённые пристальное ожидающие взгляды придали уверенности и стеснения его выступлению. Дэниэл набрал побольше воздуха в живот и начал:

– Как жаль, что в нашем языке только одно слово, обозначающее любовь. Будь я в силах, я бы добавил несколько значений, которые бы ограничили бы этот океанский термин и разделили его на моря. Первым было бы море любви первой, слепой, полной не нас, но наших ожиданий и сказок. Второе было бы море абсолютной созидающей материнской и отцовской любви, всепрощающей, спасающей. Третье – опьяняющее море страстной, безрассудной, жертвенной, требующей, порой алчной любви, разрушающей и бунтующей. Четвертое море принадлежало бы любви конечно всему живому вокруг, понимающей, принимающей, чистой и открытой, такой любви, которую Боги завещают давать каждому человеку. И пятое море предназначено для большой, зрелой, искренней любви между супругами, когда никто не пытается получить выгоду, перекрыть свои душевные дефициты, а воспринимает супруга как свою половину, которая делает его существование завершенным, а его самого совершенным. Такая любовь не чувство, которое может испариться или иссякнуть, она – обещание, клятва, постоянное состояние души, в котором заключается гармония нашего существования. Исцеляющая сила такой любви не имеет границ – она способна вылечить от недугов физически и нравственных, и поэтому она самая желанная любовь на планете. Такой я вижу вашу любовь и желаю вам пронести ее, не расплескав, до конца.

Закончив речь, Дэниэл по русской традиции кодовым словом «горько» заставил молодых целоваться.

Вдохновленный волнующей речью брата, Альберт, подпрыгивая, подбежал к Юле и, присев на свободный стул, стоящий около нее, затараторил:

– Смотрю на брата и думаю, что он совершил только одну ошибку. Мысль, что мы можем быть вместе вечно, заставляет меня трепетать. Я хотел…

Юля остановила его восторженную речь резким движением руки и вздохнув тяжело, произнесла:

– Я знаю, что ты хочешь мне предложить. Моя сестра не права во всем, кроме этого. Жить вечно – это не нормально, не естественно. Никто не должен жить вечно.

Альберт недоуменно хихикнул и, прищелкнув языком, стал нараспев говорить:

– Задумайся на минуту, представь, что мы можем посмотреть весь мир, побывать в каждом уголке планеты. Нет ничего противоестественного, это дар, нам дано больше времени, чем другим, этим не разбрасываются.

Юля завертела головой и, заглянув Альберту прямо в глаза, изрекла:

– Альберт, ты не понимаешь этого, потому что ещё слишком молод по сравнению с Джеком и Дэниэлом. Прими мой выбор, я в буквальном смысле ангел, я не могу стать дьяволом.

– А я, значит, дьявол, – заголосил он.

– Я не это хотела сказать, – возразила она, – И потом ты все равно не сможешь меня обратить.

– Но у вашего прадеда получилось жить так долго, – не унимался Альберт, в его висках что-то так сильно стучало, и казалось, что кровь закипает в жилах.

– Это магия, а ее нет на нашей планете уже много лет, – нервно выпалила Юля, разрывая бумажные салфетки.

– Я не верю в магию, но верю в науку, – неустанно твердил младший Дэйли.

– Ты собираешься создать для меня бессмертие? – спросила пораженная бойким настроем Трубецкая.

– Да, – не секунды не колеблясь, подтвердил он, – Скажи, что ты согласна, и мы проведем вместе вечность.

Разочарованно вздохнув, Юля помолчала минуту и тихо проронила:

– Нет, Альберт. Прости, я не могу.

– Если ты не хочешь быть со мной вечно, то не стоит быть со мной ни минуты больше, – и с этими словами Альберт встал, опрокинув стул и бросился к выходу.

– Альберт, – крикнула Юля и побежала за ним.

Он оттолкнул ее руку и бросил, ускоряя шаг:

– Когда-нибудь мы сможем быть друзьями.

– Куда ты собираешься идти?

– Вернусь в Лос- Анджелес, – буркнул он и в мгновение ока растворился в пестрой гудящей людской массе.

Худые плечи девушки устремились в пол, в глаза набежали слезы и, разрушив структуру туши, полились по щеке, оставляя за собой мокрый черный след. Юля поспешно уткнула нос в тарелку и, тихо всхлипывая, ковырялась вилкой в зеленом салате. В бесконечном потоке веселья не заметил печальную сцену никто, кроме исхудавшего Артура, невидимкой сидящего в углу стола. Цвет лица его был еще не здоровый – вместо привычного румянца на щеках красовались желтоватые пятна, взгляд карих глаз не светился манящим светом, а был мутным, замыленным, но добродушным. Он подошел к Трубецкой и, подав ей салфетку, шепнул на ушко глупую, свежепридуманную шутку. Юля хихикнула и, убрав с лица слезы, серьезным тоном спросила:

– Чего ты такой добрый?

– Добрый? – вскинув густую порезанную пополам бровь, переспросил Артур, – Вроде бы это обычная вежливость.

– Я ставила на то, что ты останешься эгоистом навсегда.

Артур поднял стул, опрокинутый Альбертом и присев, ухмыльнулся:

– Много проиграла?

– Лучше спроси, кто ставил против, – подсказала Юля и махнула головой в сторону танцующей с Дэниэлом Ольги.

Артур обернулся и сухо произнес, разводя руками:

– Зачем? Она счастлива с ним, он ее достоин. Значит, моя половина где-то ещё ходит.

– Я никогда не расплачусь с долгом, – промямлила Юля и, добавив силы в голос, спросила, – Кто ты и куда ты дел Артура? Мы тебя испортили окончательно.

– С первой встречи понял, что знакомство с этой семейкой до добра не доведет, – смеясь, подтвердил парень.

Юля с ласковой улыбкой посмотрела на Артура и, вдруг поняв, что ему удалось отвлечь ее от слез, обратилась к нему с неподдельным любопытством:

– На самом деле, как это получилось?

Артур еще раз посмотрел на вальсирующую пару и, выпив бокал с прозрачной бурлящей жидкостью, заявил:

– Я понял, что не вокруг меня кольца Сатурна крутятся. Делать что-то для кого-то намного приятнее, чем для себя одного. Всю жизнь я привык воспринимать людей как мебель в комнате, захотел – купил, захотел – выкинул. Я долго жил в такой парадигме, но счастья это не принесло. Я скорее иссушился, а вы стали оазисом в моей удушливой пустыне.

– Ты изменился ради нее.

Артур задумчиво поднял голову вверх и когда его взгляд уперся в стеклянным купол, отражающий плотное серое полотно неба, стал рассуждать так:

– Не думаю, что я изменился ради нее, не думаю, что вообще можно измениться ради кого-то. Это был мой выбор, я был готов его сделать тогда, когда был готов принять истину.

– Какую истину? – изумленно выпучив блестящие бусинки-глаза, спросила Юля.

– О том, что Эдэльна реальна.

Вдумчивое молчание зародилось между ними, и в этом молчании плавали новые мысли. В голове Артура становилось все яснее и яснее, как будто после долгой черной бури сквозь застланное пышными темными потемневшими от дождя облаками выбирается медленный тонкий луч, посланный солнцем, освещающий мрачную природу, заставляя все оживать и свежеть. Что-то тёплое и радостное, родившиеся в районе сердца, разливалось теперь по всему его телу, его буквально охватило состояние, которое до сегодняшнего момента ему было совсем не знакомо, состояние какого-то освобождения, хотя он ещё не понимал от чего он, наконец-то, смог избавиться. Этот момент показался ему настолько значительным, вдохновляющим и воодушевляющим, что у него возникла твердая необходимость поделиться с кем-то своим новым счастьем, чтобы и кто-то другой смог испытать эти возвышающие чувства. С этими мыслями он решился пригласить стоявшую рядом прекрасную Юлию на танец, она тепло улыбнулась, подала свою маленькую горячую руку, и они отправились медленно вальсировать. Артуру становилось все лучше и радостнее, когда он смотрел на свою партнёршу, на ее светлые кудри, спадающие по тонкой белой шее на круглые оголённые плечи, на опушенные черные ресницы, на овал розовых румяных щек. Глаза Артура светились благодарностью, как будто это она создала такое состояние в его душе, словно она была причиной его внезапного, но вполне закономерного просветления.

Тем временем Ольга и Дэниэл, закончив танец, возвращались за стол.

– Мне нужно сказать тебе кое-что очень важное, – прошептал Дэниэл на ухо Ольге и отвел ее в сторонку, – один маленький мальчик вернулся домой к сестре и отцу.

– Что? – взвизгнула Ольга и, закрыв рот рукой, извиняющимся взглядом одарила проходивших мимо гостей.

Дэниэл довольно улыбнулся.

– Вообще-то Том вернулся еще три недели назад, но ты была не в состоянии воспринимать любую информацию. Решил отложить до лучшего дня.

– Но как? Я сама видела как его разорвала собака.

– Положим, не разорвала, а укусила, все остальное додумало твое развитое воображение. Я предвидел, что нас найдут и заранее подготовил место, где можно будет спрятать детей. Я отнес туда Марину и вернулся за вами, но тебя уже утащили. А там пара секунд и нет собаки, схватил парнишку и бегом.

– Почему ты сразу не сказал? Зачем мы его похоронили?

– Цапнула псина его знатно, я не знал, выживет ли он. Не хотел давать вам ложную надежду. Отвез его к знакомым надежным хирургам, они его выходили. А его отцу это пошло на пользу.

Ольга восторженно смотрела на любимого и не могла поверить своим ушам.

– Можешь уже меня поцеловать в награду, – прищурив левый глаз, хитро сказал Дэниэл.

Ольга смутилась и легонько коснулась горячими губами его щетинистой щеки. Вдалеке послышался размеренный степенный шаг приближающейся молодой четы.

– Пора провожать внеземных гостей, – светясь от счастья, проворковала Женя и, взяв правой рукой сестру, а левой зажав край платья, побежала к стоящему лимузину.

Рерис Фиц-Флаад и Флаад-Ганс в черных смокингах с выглядывающими белоснежными воротниками, едва шевеля губами, вели мирную беседу на эдэлийском языке в тот момент, когда Женя ураганом пронеслась мимо гостей и притормозила около высоких оранжевых мужчин. Рерис Фиц-Флаад, словно старый кот, довольно заурчал при виде красоты девушек и ободряюще потрепал за плечи братьев Дэйли.

– Что ж, последний подарок от нас, миссис Дэйли, – торжественно объявил он и достал из кармана два пузырька с лиловой жидкостью, – оживляющая сыворотка, для вашего мужа и его брата. Сделает его человеком на один день. Я бы хотел посмотреть на ваших деток, – он добро подмигнул Джеку и, обняв на прощание девушек, сел в машину.

– Может быть, увидимся, – улыбнувшись, произнес рерис Флаад-Ганс и закрыл двери лимузина.

Женя стояла, словно пораженная молнией, в предвкушении великих изменений, которые теперь возможны в их жизнях, благодаря щедрому подарку рериса.

Эпилог

С изменой юности моей

Пора мне сделаться умней,

В делах и в слоге поправляться,

И эту пятую тетрадь

От отступлений очищать.

А.С. Пушкин «Евгений Онегин»

В нашу последнюю встречу мой друг сказал, что на самом деле нет чего-то злого и доброго, наши убеждения дают поступкам окраску. Все мы просто люди, которые совершают разные поступки. И об этом моя история. Не только о всепобеждающей силе любви, достоинстве и чести, не только о воспитании и мире, но о нас, о людях.

Уважаемый, любимый мой читатель! Надеюсь, я не утомил вас своим заурядным рассказом. Если вы когда-нибудь захотите что-то написать, прошу вас, пишите! Если душа рвется на части, в груди все колется, если вы засыпаете и просыпаетесь со строчками в голове, молю вас, берите немедленно ручку и бумагу и пишите. Но ради бога (фигурально выражаясь, ведь очень популярен сейчас атеизм), ради бога, не пишите то, чего никогда не испытывали. Пусть слова не будут ловко складываться в изящные предложения, пусть, пыхтя и рыдая, они раздражают переработанную древесину, не бойтесь этого. Вскоре слова, дивясь вашему упорству и старанию, податливо вскочат и будут неустанно маячить перед вами, куда бы вы ни шли, так что вам всегда придется иметь при себе одну-другую ручку и ни в коем случае не высовывать носа из дома без листа бумаги.