Бедствие в академии драконов

Теперь мне придется сражаться, хочу я этого или нет. Обычно я отдыхаю несколько дней между битвами, потому что нервы и тело выдерживают только одно сражение в неделю. Но это не интересует ни Люцифера, ни Нерона. Последний успешно помешал мне пристыдить его, а к завтрашнему вечеру я, возможно, буду уже мертва: тогда никто больше не сможет обвинять его в мошенничестве.

Трупы павших на носилках выносят с арены. На их тела положили ткань, но я все равно чую металлический запах крови. Завтра и я буду лежать там. Мысль об этом такая яркая и реальная, что у меня перед глазами все темнеет, и я шатаюсь на месте.

Из тени появляется рука и придерживает меня. Она удивительно теплая: хватка крепкая и надежная. Неужели по венам Сатаны течет кровь? Не могу представить себе такое. Я панически вздрагиваю, но Люцифер отпускает меня только тогда, когда Алессио хватает меня за руку. Он разворачивается.

– Дай ей деньги, которые она заслужила, – приказывает он Нерону. – Все. И больше не смей обманывать бойцов. Мы не хотим оставаться им должными. Они усердно работают за свои деньги.

После этих слов он уходит прочь к собору мягкой поступью. Под его ногами хрустит песок, а солнечные лучи заставляют крылья сиять. Они раздвигаются и наконец окончательно прогоняют тень. Я смотрю на его сильные мышцы спины и кожу оливкового цвета. Мне казалось, что Люцифер бледный, почти белокожий. Он улетел наверх. Его движения сильны и, несомненно, элегантны. Если бы ангелы не забрали у нас нашу свободу, я бы им восхитилась.

Через несколько секунд он исчезает из моего поля зрения, и я пытаюсь стряхнуть с себя это неприятное чувство, которое во мне оставила встреча с Люцифером.

– Дыши, – говорит мне Алессио, и я делаю вдох. Воздух теплыми струйками наполняет мои легкие.

– Ты самая глупая девушка из всех, кого я знаю, – обвиняет он меня. – И самая смелая. Я чуть в обморок не упал.

Алессио обнимает меня, и мне кажется, что уже сейчас он со мной прощается. Я на мгновение опускаю голову на его грудь.

– Твои деньги! – кричит Нерон, с шумом положив пару новых купюр на стол. Теперь он не сможет класть деньги бойцов себе в карман.

– Ты знаешь, что Мун заслужила эти деньги. – Алессио пытается отвлечь внимание Нерона на себя. – И нечего устраивать театр.

Я забираю свои деньги и хватаю друга за руку.

– До завтра, – выдавливаю сквозь зубы. Мы с Алессио выходим на улицу. Я хочу скорее вернуться к брату и сестре, посидеть в нашем саду и попить кислый лимонад.

Сегодня мне хочется забыться и не думать о завтрашнем дне.

Глава

Несмотря на то что лето близится к концу, на площади Сан-Марко стоит жара. А ведь еще даже не полдень. Капли пота стекают по моему лбу, а в нос ударяет запах солоноватой воды из канала. Я вдыхаю его, даже не поморщившись. Возможно, сегодня я делаю это в последний раз.

– Ты не обязан расплачиваться за мои глупости, – нерешительно говорю я, хотя невероятно благодарна Алессио за то, что он не сбежал, когда Люцифер вмешался в беседу с Нероном. Я инстинктивно поднимаю взгляд к небу, но, кроме пары голубей, среди облаков других крылатых существ не видать. Значит, ангелы развлекаются на арене. Даже здесь слышен лязг мечей. Алессио бормочет что-то себе под нос. Он будет злиться на меня еще некоторое время, но долго обижаться не станет. По какой-то неясной мне причине он чувствует ответственность за меня, моих сестру и брата. Я с любовью смотрю на его каштановые локоны. Вещи, которые он носит, когда-то принадлежали моему отцу. Оправа его очков была когда-то сломана, и он своими руками пытался ее починить. Этот юноша выглядит умнее любого другого человека, которого я знаю. Что бы я без него делала?

Он пришел к моим родителям, чтобы стать помощником отца. Ангелы убили его семью незадолго после возвращения на землю. Он, наверное, должен ненавидеть их еще больше, чем я, но все было не так. Алессио снова и снова говорил мне о том, что ненависть – не решение проблемы. Отец очень скоро полюбил его почти так же, как Тициана, своего собственного сына. Они целыми часами сидели в библиотеке со Стар, размышляя над древними писаниями, пока я училась сражаться. Правда, я сама не любила сидеть на месте. После смерти отца его лучший друг Пьетро Андреаси взял Алессио под крыло. Раньше он был одним из самых успешных врачей Венеции, а сейчас остается одним из немногих выживших медицинских работников. Алессио работает у него в больнице, и Пьетро постоянно говорит о том, что однажды юноша станет прекрасным врачом. Хоть Алессио и проводит в больнице большую часть времени, он все еще живет с нами. Для Стар и Тициана он стал старшим братом, для меня – лучшим другом.

Мы шагаем по площади Сан-Марко, проходим мимо прокурации Веччи[10 - Венецианские прокурации – три здания на площади Сан-Марко, построенные в XII в. и предназначенные для размещения рабочих кабинетов и личных апартаментов прокуроров. Прокураторы Венеции и служащие были самыми влиятельными после дожа людьми.]. За брошенными и забитыми досками магазинами мы поворачиваем направо. После каждой моей битвы мы отправляемся на рынок, чтобы закупиться продуктами. Меркато ди Риальто – все еще самый большой рынок овощей и фруктов в Венеции. Некоторые вещи, к счастью, не меняются: в свое время мы гуляли здесь с отцом, когда только переехали в Венецию. Тогда моя мать хотела обязательно вернуться в этот город, а отец никогда ей ни в чем не отказывал. Кроме того, в Венеции он смог наконец осуществить свою мечту и основать собственную библиотеку. Только из-за британских корней моего отца нас с сестрой назвали Стар и Мун. Мать всегда называла нас Стелла и Луна. Но я никогда не любила эти имена. «Луна» звучит так, будто речь идет о девочке, которая интересуется только платьями и украшениями. У этого слова слишком мягкое звучание. А мягкой мне быть нельзя.

Мы с Алессио выходим на улицу Калле дей Бомбазери, заходим в узкий переулок, и сразу становится прохладнее. Я держу руку в кармане на деньгах, чтобы защитить их от воров. Для многих грабеж стал единственным способом выживания. Алессио идет впереди, и я благодарна ему за то, что он не говорит о завтрашнем поединке. Мне нужно подумать о том, есть ли у меня какой-нибудь выбор. Конечно же, его нет, но мой усталый мозг все еще пытается что-то придумать. Когда адреналин, бушующий во время битвы, испаряется, я чувствую себя так, будто мне сотня лет.

Мы идем по понте ди Риальто – мосту квартала Риальто – или, правильнее сказать, по тому, что от него осталось. На нем больше нет прилавков с торговцами, только постоянно околачиваются курильщики, смотрящие на воду. Дети играют в догонялки на ступеньках, а на волнах качаются гондолы. Люди сплетничают о моей сегодняшней битве, о моем небольшом восстании против Нерона де Луки. Я болтаю с парой друзей, знакомых и соседей, которые хлопают меня по плечу и говорят, что я славно сражалась. Раньше я гордилась этим, но сегодня мне наплевать; тем не менее я благодарю их за пожелания удачи и улыбаюсь. Лучше им не знать о моем отчаянии. Никто из них не в силах мне помочь. Если я умру завтра, послезавтра они уже забудут обо мне. И я не могу винить их за это. Столько людей уже погибло… Хоть ангелы и перестали нападать на нас на улицах, на смену им пришли болезни – ведь у нас почти нет медицины, а гигиена оставляет желать лучшего. По городу бродят мародеры и грабители, внушающие страх и ужас. Суровая зима и голод тоже унесли немало жизней. Ситуация стабилизировалась только недавно: Консилио, управляемый Нероном де Лукой, теперь моментально приговаривает к казни мародеров. У нас появилось достаточное количество продуктов, потому что ангелы стали пускать в Гранд-канал торговые корабли. Дети снова вернулись в школы. Люди наконец-то в безопасности, и все вроде как встало на свои места. Но это лишь вопрос времени, скоро ангелы нанесут новый удар. Они нетерпеливы и ищут ключи уже восемь лет.

За прилавком, к которому я подхожу, стоит моя подруга Мария – двадцатилетняя девушка. Она старше меня всего на два года, но уже замужем и воспитывает сына.

– Ты, правда, должна сражаться и завтра? – спрашивает она, заворачивая кусок пармезана в бумагу. – Не делай этого, – беспокойно добавляет она.

Собор Сан-Марко примерно в пятнадцати кварталах от моста Риальто, но новости распространяются по городу со скоростью света. Поэтому меня совсем не удивляет то, что Мария уже обо всем знает.

– У меня нет выбора, – отвечаю я, пытаясь говорить максимально спокойно. – Нерон уже внес меня в список.

– Что за свинья!

Мария – высокая девушка с длинными темными волосами. Ее глаза вспыхивают, и она сжимает ладони в кулаки.

– Я надеюсь, ангелы однажды зарежут его на арене.

– Он бы не продержался и минуты, – говорю я, и мы одновременно смеемся. На мгновение я забываю о своих проблемах. Ангелы редко появляются у Меркато, поэтому здесь можно расслабиться. Здесь не бывает городской стражи, да и богатые жители Венеции со своими охранниками здесь тоже появляются очень редко – чаще они отправляют за свежими продуктами своих слуг.

Мария выходит из-за прилавка и крепко меня обнимает.

– Я желаю тебе удачи, – говорит она. В ее темных глазах блестят слезы. – Не дай им себя сломить. У тебя все получится. Ты справишься. – Она сует мне в руку буханку свежего хлеба. – Возьми.

– Спасибо большое, – выдавливаю я. – Я так быстро не сдамся.

Мария кивает, и, так как мне больше нечего ей сказать, я иду дальше. Алессио продолжает избегать разговоров о завтрашнем сражении. Мы покупаем соль, лимоны, анчоусы и помидоры. Мне нужно быть экономной. При мысли о том, что Тициан и Стар с завтрашнего дня будут предоставлены сами себе, мне становится плохо. Возможно, Алессио и сможет о них позаботиться, но он не в силах их защитить.

Павел Томази, муж Марии, машет нам рукой, когда мы уходим с рынка.

– Я отвезу вас, – предлагает он нам, балансируя на своей лодке на волнах под мостом Риальто. – Я не возьму с вас денег, – добавляет он. – Соглашайся, сделай мне одолжение, иначе Мария устроит мне взбучку.

Я улыбаюсь и запрыгиваю в его лодку. Раньше здесь было множество гондол, но сегодня их осталось совсем немного. Иметь лодку – теперь непозволительная роскошь. Маленькая гондола, некогда принадлежавшая моей семье, гниет в крошечном канале, ведущем к нашему дому. Мне не хватает денег на починку.

Несмотря на упадническое настроение и мысли о последнем дне моей жизни, я все еще в состоянии шутить:

– Ты все еще у нее под каблуком?

– Я ем из ее рук! – Павел ухмыляется. – И она – из моих.

Я молчу, наслаждаясь поездкой, а Томази ругается на свою свекровь, которая две недели назад переехала к ним с Марией, и рассказывает о сыне. Мы с Алессио слушаем. По крайней мере, у него нет серьезных проблем. Я стараюсь ему не завидовать. Гондольеры неплохо зарабатывают, потому что богатейшие семьи города все так же любят кататься на лодках, как раньше, – лишь бы не ходить пешком. Брату Павла принадлежит целая судоверфь в Венеции. Прошлым летом Нерон де Лука заказал у него лодку. Наверняка он заплатил за нее деньгами, которые отбирает у нас, бойцов. «Теперь с этим покончено», – сердито думаю я.

Павел останавливается у деревянных столбов полусгнившей гавани Сан-Заккариа, чтобы мы вылезли из лодки.

– Я приду на твой бой завтра! – кричит он мне вслед. – Ставлю на тебя!

Я поворачиваюсь к нему:

– Это не очень умно. Поставь лучше на ангела, против которого я выступаю.

Беззаботное выражение его лица сменяется обеспокоенным:

– Надеюсь, Лука однажды попадет в свою собственную ловушку.

Конечно же, гондольеры знали о том, как губернатор меня обманул. Настроение становится еще хуже.

– Чтоб он провалился! – кричу я Павлу, который уже направляет свою лодку обратно на фарватер. Он машет веслом на прощание и уплывет прочь. Возможно, я вижу его в последний раз, как и Марию, Меркато и солнце над Венецией.

Когда мы возвращаемся в палаццо[11 - Палаццо (итал. palazzo, от лат. palatium – дворец) – тип городского итальянского дворца-особняка.], где находится библиотека и наш дом, я отправляюсь искать сестру, а Алессио – на ежедневный обход. Палаццо простирается на три этажа и состоит из бесчисленных коридоров, комнат и укрытий – мы должны быть уверены в том, что ни один незваный гость не проскользнул к нам. Время от времени это все же происходит, хотя мы и забаррикадировали все входы, кроме одного. Сейчас мы заходим в библиотеку с бокового входа, который ведет на площадь Сан-Марко. Он самый незаметный из всех. Раньше в комплекс зданий входили Городской музей Коррера, картинная галерея, археологический музей и сама библиотека. В комнатах было полно старинной мебели, скульптур и стеклянных витрин. На стенах висели дорогие картины, а полы были устланы дорогими коврами. От всего этого великолепия ничего не осталось. Когда мой отец стал куратором музея, он заполнил библиотеку книгами со всего света. На верхнем этаже оборудовал нам жилище. Когда он умер, то оставил нам палаццо и передал все знания об ангелах, которые только существовали на свете. Я потеряла счет апокрифическим произведениям, которые здесь хранились, забыла, сколько здесь было изданий книг Разиэля[12 - Имеется в виду средневековый каббалистический гримуар, изначально написанный на древнееврейском и арамейском языках, известный также как «Книга ангела Разиэля», рукописи XIII в. Книга представляет собой компиляцию эзотерических писаний, собранных, вероятно, одним и тем же компилятором, но являющихся изначально работами не одного, а многих авторов.] и томов о Енохианской системе[13 - Енохианская система – структура так называемой ангельской магии Ди и Келли. Енохианская магия основана на вызывании с помощью молитвы и управлении различными духами. Дневники Ди содержат «енохианский алфавит» и таблицы соответствий с ним. В этих же дневниках утверждается, что переданное «учение» содержит тайны апокрифической Книги Еноха.]. Меня это совсем не интересовало. Все эти знания не помогли отцу спастись от ангелов. А теперь единственным человеком, который ориентируется во всем этом, осталась моя немая сестра. И у нее своя система.

– Стар! – кричу я, нарушая тишину. – Ты где?