Законы притяжения

Шаг 27. Сослагательное наклонение

Последние события в жизни Светы так встряхнули её, так потрясли, что она совершенно выпала из наезженной колеи. Несколько дней она ходила как в тумане, не находя себе места, всё валилось из рук. Еда подгорала, посуда билась, нужные вещи всё время куда-то терялись. В квартире стоял непривычный для неё бардак.

Влада, поначалу трусливо ходившая перед ней на "задних лапках", вскоре всерьёз обеспокоилась переменой в матери, предположив, что это из-за неё она стала такой. Множество раз она подходила, прося прощения, клялась, что никогда больше не расстроит её, что беспрекословно будет выполнять по дому все дела и никуда после школы не пойдёт – сразу домой; что с Дашей перестанет общаться, что… Но слова не долетали до сознания матери, оставаясь повисшими в воздухе пустым обещанием.

На работе о Свете заботливо беспокоились, расспрашивали, что произошло, могут ли они чем-то помочь, предлагали ей взять отгул, отдохнуть, но она коротко всем рассеянно отвечала, что у неё всё хорошо, просто немного болит голова.

"А день, ещё не выдохшись, устал,

 И бился в окна дождь, как раненная птица,

 А он смотрел в окно и всё не мог решиться,

 Разбавить белизну тетрадного листа"

Она стала бояться одиночества, оставаясь один на один со своими страхами. Мучительные мысли как рой диких пчёл кружили над ней, налетая и жаля её душу своим горьким ядом.

Она теперь боялась позвонить Сергею, опасаясь наткнуться на такую ситуацию, к которой она совершенно не готова, да и вряд ли сможет хоть когда-нибудь хоть как-нибудь подготовиться.

Она ждала, когда позвонит он и скажет ей, что у него всё хорошо, что по-прежнему любит, и только её, и пригласит погулять или попить кофе.

Но он не звонил, ожидая как всегда звонка от неё.

Совершенно никому не нужная робость, глупое нежелание надоедать и страх навязывать своё общество. Что за жизненная позиция, глупая принципиальность?! Если он боится обжечься в очередной раз – это одно! Но что если он не звонит ей по другой причине? Semper plus metuit animus ignotum malum (неизвестная беда всегда внушает только страх)!

"И телефон в углу как будто упрекал,

 И в дисках на решете хранил родные числа,

 И всё, что в этот день ещё могло случиться,

 Теряло берега, как в засуху река"

Если между Сергеем и, как её там, Жанной ничего не было, то это всего лишь вопрос времени. Почему он переехал к ней? Что в его словах было правдой, а что нет? Что их связывает кроме работы? И что это ещё за идиотское прикрытие – ремонт?

Да, цепкая баба попалась. Умная. Хитрая. От такой так просто не вырвешься, не сбежишь. Если такая чего-то захочет, то всеми правдами и неправдами своего уж точно добьётся.

Жанна! Какое неприятное имя! Надо ж было назвать так её?! Что-то есть в нём алчное, жадное, поглощающее этот мир целиком и никак не насыщающееся! Так только проститутки себя называют для экзотики. Проститутка, – наслаждаясь найденным клеймом, Света мысленно выжигала его на лбу своей соперницы. – Проститутка! Проститутка!.. – но облегчения это не принесло, а только новую волну жгучей ревности.

"А там, где вечер зажигал огни

 Оконного кроссворда по горизонтали,

 Светилось изнутри окно, где так же ждали

 Но шаг навстречу сделать не могли"

Если она "проститутка", то наверняка в совершенстве владеет всеми тайными приёмами завлечения, удержания и полного удовлетворения всех мужских желаний.

Она ярко представляла в своей голове, медленно отравляя себя ядом неуправляемой фантазии,

как Жанна в одних гипюровых стрингах шипящей змеёй извивалась на шесте вокруг Сергея, нашёптывая ему различные пошлости и одурманивая своими аппетитными круглыми ягодицами;

как Жанна, накинув на голое тело немецкий китель времён фюрера и приковав Сергея наручниками к кровати, безжалостно избивала его кожаной плёткой;

как Жанна, напялив на голову ковбойскую шляпу и завязав на груди в узел клетчатую рубашку, дико вопила, прыгая на нём и безостановочно трахала, трахала, трахала…

"И бился над подушкой чей-то душный сон

 О том, что ничего уже нельзя исправить,

 И капельки дождя в серебряной оправе

 Переливались в зеркалах окон"

Очнувшись от света слепящих фар, визга тормозов и пронзительных гудков автомобилей, Света поняла, что бежит. Ноги сами несли её к нужной улице, к нужному дому. Сергей в последний раз сообщил ей свой новый адрес, "на всякий случай". Город она знала хорошо, особенно его старый центр.

С каждым шагом сердце её колотилось всё сильнее, угрожая выскочить и разорваться на мелкие куски.

С каждым шагом, приближающим её к роковому дому, она рисовала картины одна страшнее другой:

как Жанна в горящем круге с пятиконечной звездой пьёт чью-то кровь в любовном экстазе;

как Жанна варит на огне любовное зелье, бормоча магические заклинания из древней книги;

как Жанна, одев Сергею на голову шлем со множеством проводов, тщательно сканирует его мозг и навсегда удаляет всю найденную память о ней, о Свете…

"И шли года, меняя улиц имена

 И ниточки дорог печатая на лицах,

 И всё, что в этот день ещё могло случиться,

 Со стоном порвалось, как первая струна"

На втором этаже в квартире с большим эркером горел свет. Сергей стоял на стремянке под потолком и что-то там замазывал, держа в одной руке небольшое ведёрко, в другой – шпатель.

Stultum facit fortuna quem vult perdere (чтоб погубить, судьба лишает разума)!

Вдруг он обернулся, вглядываясь в улицу. Света, прячась от него, юркнула в тень арки дома напротив. В соседней комнате открылось окно и на подоконник, закуривая сигарету, села красивая женщина с чёрными волосами, собранными в хвост, в крупных очках, в огромном бесформенном свитере, держа в одной руке сигарету, в другой – пачку белых листов.

– Жанна, – прошептала она. – Вот, значит, какая ты?

Понемногу успокоившись, что самые страшные подозрения остались лишь в её воспалённом воображении, по крайней мере, пока, она постояла ещё несколько минут, дожидаясь, пока не уйдёт Жанна.

Окно захлопнулось, и в комнате погас свет.

Cotidie damnatur qui semper timet (вседневный страх есть та же казнь вседневная)!

Ни тени на подсказку об их отношениях! Ни намёка для зацепки! Ничего!

"Оставить только снам нашёптывать: "Прости!"

 И обдавать уже давно забытым жаром,

 И день, когда ленивый дождь стекал по фарам,

 И можно было всё ещё спасти"

Сергей, стоя на стремянке и что-то слушая в наушниках, замазывал, и замазывал, и замазывал трещины на потолке.

Шаг 28. Пора становиться собой

Сергей "мотал срок" у Жанны уже месяц. Не каждый день, конечно, – ведь шли съёмки фильма, но если выдавалась свободная минута, он брал в руки шпатель или кисть и принуждал себя "исцеляться" физическим трудом. Он бросил пить, перейдя на кофе и простую воду. Со Светой из-за ремонта и съёмок виделись редко. Сергей решил во что бы то ни стало к Новому году разделаться с квартирой, чтобы не заставлять Свету лишний раз мучиться различными предположениями и подозрениями, да и получить у Жанны "вольную".

В дверь осторожно постучали.

"Когда время кончается,

 Когда растекается тушь,

 Когда больше нет сил

 День за днём возвращаться в запой"

– Привет, – Сергей застыл от изумления, увидев светящуюся в улыбке Свету.

– Здравствуй. Ты один? Можно? – она как всегда вскинула вверх левую бровь.

"Давай налей себе чаю,

 Или вставай под холодный душ,

 Будем учиться

 Наконец становиться собой"

– Да-да, конечно, проходи, – он выглянул в подъезд и закрыл дверь. – Что-то случилось?

– Ничего, – заходя внутрь, Света пристально разглядывала каждую деталь незнакомой квартиры. – Почему, как только я тебе звоню или появляюсь без предупреждения, сразу что-то должно случиться? Просто пришла повидаться, помочь с ремонтом, – она сняла куртку и подала ему.

– Как ты узнала, где я? – осторожно, чтобы не испачкать в пыли, он повесил её куртку в шкаф, к одежде Жанны. – А, ну да, я же сам тебе и сказал, – помогая расстегнуть ей сапоги, он положил перед ней тапки. – А квартиру?

– В эркере тебя увидела, – Света поколебалась, решая, надевать ли тапки или пройти как есть, в чулках.

– А что ты делала около дома?

– Гуляла, – солгала она, прихорашиваясь у зеркала. – С работы шла, сегодня рано освободилась, вот и решила пройтись. Люблю заглядывать в окна. А тут смотрю – ты!

"Будем учиться любить,

 Будем учиться прощать,

 Будем учиться

 Не убивать сгоряча"

– Да… – Сергей чувствовал, что приход её не случаен, что это какая-то проверка. – Ты в этом платье собираешься мне помогать? – он бросил недоумевающий взгляд на любимое короткое коричневое платье.

– Ну, может, у тебя что-нибудь найдётся, во что мне переодеться? – она разгладила на нём складки, кокетливо улыбнувшись. – Футболка, штаны спортивные.

"Давай возьми себя в руки,

 И ничего уже не обещай,

 Пока не научишься

 За всё это сам отвечать"

Они прошли к нему в комнату.

– Вот, значит, как выглядят твои царские покои. Очень мило, – она зорко пробежалась глазами по кровати, ища следы измены. – Ну что, дашь, во что мне переодеться? – она подошла к стопкам книг, читая по корешкам их названия.

– Да-да, сейчас, – скрипнула дверь старинного шкафа и, роясь в своих вещах и определяя на запах, что годится для Светы, а что уже нет, он вытащил растянувшийся старый чёрный бадлон. – Вот, вроде как должно подойти.

– Не боишься, что испачкаю? – в этом бадлоне она видела его ещё на кафедре, стройного и подтянутого, молчаливого и вечно о чём-то думающего. – Не смотри, пожалуйста, мне нужно переодеться, – отвернувшись от него, Света сняла с себя платье.

"Ведь крылья есть

 У каждого,

 У кого-то из ситчика,

 У кого-то бумажные"

Она стояла перед ним спиной, почти голая, в бюстгальтере, трусиках и чёрных чулках. Нежная, хрупкая, родная. Обнажённой, вернее, в купальнике, он видел её только на фотографиях. Но разве фотографии могли передать всю её хрупкость, очарование, магнетизм?

"Жаль только мы

 Далеко не всегда

 Настолько отважны"

Сергей приблизился к ней и поцеловал в обнажённое плечо. Затем, убрав волосы, поцеловал в шею. Света стояла, не двигаясь, закрыв глаза. Он повернул её к себе и поцеловал в губы, в закрытую бюстгальтером грудь, в живот, в трусики. Он целовал её бёдра, колени, икры. Руки почти не касались её, скользя как лёгкий парусник по волнам её тела. Он волнения Света покрылась мурашками. Дыхание сбилось. Он осторожно расстегнул бюстгальтер, медленно освобождая от него небольшую грудь. Он положил её, лаская, на кровать.

"Чтобы вот так,

 Расправив их -

 Вниз головой"

– Серёженька, прошу тебя, не надо! – шептала Света, не в силах сопротивляться ему. – Мне тоже тяжело, но, пожалуйста, умоляю, только не здесь, – она порывисто вздохнула и замерла, выгибая тело – его рука нырнула к ней в трусики, погружаясь в запретные глубины. – Пожалуйста, любимый мой… – еле слышно прошептала она.

"Но видишь, как неистово

 Осень роняет под ноги

 Последние листья нам"

Слёзы побежали у неё из глаз. Сергей остановился, всматриваясь в неё.

– Я тебе сделал больно? – он провёл по её лицу пальцами, собирая слезинки.

– Нет, милый, мне очень хорошо с тобой, – она схватила его руку и стала целовать её. – Ты не представляешь, как мне хорошо, но… – дрожащей рукой она дотронулась до его лица. – Я не могу здесь. Прости меня, пожалуйста, не обижайся, – она приблизила его лицо и целовала, целовала, целовала, умоляя о прощении и снисхождении к её ничтожной просьбе.

– Это ты меня прости. Я… – Сергей остановился, сглатывая подступивший ком в горле, но слёзы всё равно пробились из глаз и закапали на её лицо. – Прости. Ты такая… невозможно красивая. Перед тобой просто нереально устоять!

– Какие слабые нынче пошли мужчины, – пошутила она, стирая слёзы на его щеках. – Ну, что, идём делать ремонт?

– Ремонт? А, ну, да! – Сергей ещё раз проверил по её глазам, что всё в порядке, в последний раз поцеловал её в губы и поднялся с кровати. – Не буду тебе мешать переодеваться, – и выходя за дверь, добавил. – Классные сиськи!

– Ах ты негодяй! – Света, рассмеявшись, запустила в него подушкой.

"Хватит уже

 Себя бесконечно разыскивать

 Пора находить,

 Пора становиться собой"

Она вышла к нему словно из начала девяностых, подобрав вверх волосы, в длинном чёрном бадлоне-платье. Голые ноги манили к себе, звали как Гомеровы серены. Но Сергей боролся с собой, зажав в кулак воли свои чувства, стараясь держать взгляд на уровне её глаз.

"Когда времени было -

 Что можно горстями хватать,

 Мы неумело любили,

 Мы не решались летать"

Забравшись вдвоём на вышку-тура, они красили потолок и чуть не грохнулись с неё, когда сражались друг с другом кистями с краской.

"Тем более туда, где тучи,

 Или холодный прибой,

 Мы думали, кто-то научит,

 Как становиться собой"

Несколько раз звонила Жанна, интересовалась, как у него идут дела, как настроение, не забывает ли он поесть и если еды не хватит, то пусть закажет с доставкой на дом. Сегодня она приедет поздно, пусть не ждёт её и ложится спать, потому что завтра он понадобиться ей там, на площадке.

"А времени меньше и меньше,

 И не торопиться нельзя,

 Мы превращаемся в вещи,

 Нас окружают друзья"

Наступил глубокий вечер. Потолок сиял ослепительной белизной. Переодеваясь в платье, Света обнаружила, что в ухе не хватает одной серёжки.

"Которые сами потеряны,

 Которым нельзя доверять,

 Быть может, найдём что-то дельное,

 Если не побоимся терять"

– Не переживай, найдётся, – успокаивал её Сергей, обшаривая каждый угол, куда бы она могла закатиться. – Обещаю тебе!

"Ведь крылья есть

 У каждого,

 У кого-то из ситчика,

 У кого-то бумажные.

 И жаль только мы

 Далеко не всегда

 Настолько отважны,

 Чтобы вот так,

 Расправив их -

 Вниз головой"

Прощались они долго, не в силах расстаться.

"Но видишь, как неистово

 Осень роняет под ноги

 Осенние листья нам,

 И хватит уже себя

 Себя бесконечно разыскивать

 Пора находить,

 Пора становиться собой"

Сергей вызвал Свете такси, но не мог отпустить её, всё целуя и целуя, словно на долгие годы вбирая в себя память о ней.

Шаг 29. Который час

Как и обещала Жанна, за всё время их совместной жизни она больше так и не "приставала" к Сергею, не проявляла к нему ни малейшего интереса как к мужчине, словно он стал ей братом или подружкой, словно между ними и не было никогда той безумной ночи. Она смогла перевести их отношения на ступень лёгкого и непринуждённого общения.

"Твои часы идут вразброс,

 Идут как им самим угодно,

 И нет охоты на химер,

 Хватанья времени за хвост"

– Вставай, соня! Время не ждёт! – сдёрнув со спящего Сергея одеяло, Жанна поливала его из чайника холодной водой.

"Забыто время, где невроз,

 Будильник верещит голодный,

 И день раскроен под размер,

 Где Зюйд и Вест, и Норд, и Ост"

– Что ты делаешь? – кричал он, отмахиваясь от неё. – Перестань, пожалуйста! Всё, всё! Я встаю!

– Знаю, как ты встаёшь! До полудня валяться будешь! Давай, давай поднимай свою пятую точку, мой раб лукавый, хватит гноить под одеялом свои таланты.

"Который час, родная?

 Который час у нас?"

Перед ним стояла маленькая чашка крепкого кофе.

"Я не спешу, я знаю,

 Который век в который раз"

Сергей удивлялся Жанне, как она могла, не смотря ни на какие проблемы, ложиться в одно и то же время, засыпать, как только голова коснётся подушки, просыпаться ни свет ни заря, принимать душ, варить кофе, готовить завтрак, читать, писать, звонить, всех контролировать, всех держать в мёртвой хватке.

"Когда глядишь на те, где семь,

 В мобилке заряжаешь литий,

 И пьёшь не в меру крепкий чай,

 И покидаешь свой подъезд"

Не все могли выдержать её ритма, давления, прессинга, её требовательности. Но если однажды кому-нибудь удавалось преодолеть рубеж патологической лени и жалости к себе, тот навеки привязывался к ней, не желая больше ни с кем работать.

"Там солнце белкой в колесе

 Вращает по своей орбите

 Продрогший утренний трамвай,

 Где времени у всех в обрез"

Всегда энергична, собранна, спокойна, обо всех и обо всём заранее подумает и позаботится. За глаза её называли "Матрица".

"Который час, родная?

 Который час у нас?"

Не только из-за внешнего сходства с Нео: она всегда одевалась исключительно в чёрное. Кожаные брюки, длинные берцы, облегающий бадлон, кожаную бейсболку, кожаную куртку, заменяя иногда его кожаным плащом. И если на улице ярко светило солнце, то уж конечно на её лице сидели чёрные солнцезащитные очки.

"Я не спешу, я знаю"

Не только за скорость её перемещений, за вездесущность, зная, где и в какой момент можно нарушить правила и поменять условия игры в нужном направлении.

"Который век в который раз"

В кличке "Матрица" было что-то такое неуловимое, из детства далёкое, ласковое, родное и тёплое, оберегающее, словно мать-птица, укрывающая птенцов крыльями, зорко стерегла свой выводок от любой внешней и внутренней угрозы.

"А если выбрать те, где пять,

 То вечер заполняет окна

 И электрическим теплом

 И предвкушением чудес"

– Почему вы до сих пор не одеты? Особого приглашения ждёте? Тогда – вот оно! Быстро в костюмерную! Давайте, давайте, без разговоров! Мне ваши оправдания здесь не нужны! Леночка, рано отдыхать надумала! Быстренько займись этой парочкой! У тебя пять минут!

Молоденькая костюмерша Леночка недоумённо моргала испуганными глазами, не смея оправдываться. Самым лучшим оправданием перед Жанной могла быть только мгновенная реакция и световая скорость выполнения приказа.

– Ирочка, у меня тут ещё две девушки нарисовались, займись, пожалуйста. Они у Леночки сейчас. Пятнадцать минут до начала! Всем боевая готовность!

"И можно по Сумской гулять,

 Где барельеф на стенах мокнет

 И нет заначек на потом

 И спит спокойно Райсобес"

Ни Света, ни Влада не успели произнести ни единого слова, как их утащили переодеваться. Костюмер Леночка и слышать не хотела о том, что они не актёры, что просто заглянули к своему другу. Жанночка сказала – надо, Леночка сказала – есть! Вот пусть всё это они расскажут самой Жанне, а она здесь человек маленький. Гримёр Ирочка подтвердила сказанное ранее Леночкой и выпустила на площадку маму с дочкой в светских костюмах пушкинской эпохи с искусно закрученными волосами.

Жанна издали оценила работу своих подопечных, оттопырив вверх большой палец руки.

"И так по кругу можно плыть,

 Перебирая между делом,

 Когда Христос, когда Аллах,

 Когда подъём, когда отбой"

Закипела многочасовая работа с короткими передышками на чай, кофе, сигареты, анекдоты, туалет. Свете с Владой ничего не оставалось, как только покориться воле обстоятельств. До Сергея им было никак не добраться: он то появлялся на площадке, то внезапно куда-то исчезал и упорно не замечал посылаемых ему сигналов.

– Ну что, девочки, поздравляю! Молодцы! – подлетела к ним Жанна, когда отсняли последнюю на сегодня сцену. – Где же вы раньше были? Это сестра ваша? Очень красивая! Первый раз сегодня? Жанна, – она протянула им руку. –  Жанна, это я!

– А, простите! – Света пожала протянутую ей руку. – Вы так быстро говорите, что я не успеваю не то, что отвечать, но и думать за вами. Я – Света. А это – Влада, моя дочь.

– Дочь? – Жанна покрутила Владу вокруг себя. – Какая большая! Или это вы молодая?

– Жанн, тебя режиссёр зовёт, – внезапно перед ними вырос Сергей. – Света? – он округлившимися глазами вгляделся в улыбающуюся ему даму.

– И Влада! – неумело присев, Влада рассмеялась.

– Охре… Вы что здесь делаете? В таком виде?

– А ты как думаешь? – Света кокетливо вздёрнула вверх левую бровь. – Пришли просто полюбопытствовать, посмотреть на тебя, на то, как кино снимают, а нас, похоже, с кем-то перепутали, быстро переодели и вытолкали на площадку.

– Подождите, подождите, –Жанна нахмурилась. – Вы что, хотите сказать, что вот так вот просто взяли, пришли сюда и вас никто не остановил, ничего не спросил?

– Ну да, – Света немного растерялась. – Все же делом были заняты, отрывать как-то совестно, и Серёжи как назло нигде не видно. А потом вы так… – она попробовала подобрать подходящее слово. – Так яростно налетели на нас, так гневно посмотрели, так отчитали и беспрекословно приказали, что мы не посмели и… – закончила она едва слышно, обливаясь под платьем холодным потом. – …пикнуть в ответ.

"И даже временно забыть

 О том, что батарейка села

 В тех разъединственных часах,

 Которые про нас с тобой"

Жанна вдруг расхохоталась, громко, разливисто, не останавливаясь. Все на площадке стали беспокойно озираться. Смеющейся её никто никогда не видел и теперь терялся в догадках – либо съёмки прошли "на ура", либо всех ждал жестокий разнос. Но, исходя из продолжительности её смеха, из того, как она себя била по коленям, как хваталась за голову, как только смотрела на Сергея, Свету и Владу, все с облегчением вздохнули.

Заметив, что вокруг всё остановилось и пристально за ней наблюдает, Жанна, не могущая перебороть приступ смеха, чтобы раздать приказы о сборах, в отчаянии махнула на них рукой.

– Ну вы и… Давно так… не смеялась… Ух… Да… Ну, девочки!.. Я… от вас… Далеко не уходите. Все вместе домой поедем. Серж, подождите меня, окей? Попейте пока чаю-кофе, – она ещё раз окинула их весёлым взглядом и едва сдерживаясь, добавила. – Переодеться только не забудьте. А то у нас некоторые так и уезжают по домам.

"Который час, родная?

 Который час у нас?"

Ночью они все вместе пили чай на кухне у Светы, смеялись, пересказывая друг другу в сотый раз сегодняшний курьёз.

"Я не спешу, я знаю,

 Который век в который раз."