Законы притяжения

Шаг 24. Иерусалимская песнь

Сергей, пошатываясь, брёл домой сквозь шумную, заполонённую отдыхающими людьми субботнюю ночь. В кармане брюк лежал телефон, отяжелевший от пропущенного вызова и теперь терпеливо ожидающей его звонка. Перезвонить ей для него было простой необходимостью, как дышать полной грудью. Но что-то чёрное, вязкое, удушливое и огромное накрыло его с головой.

"Я сегодня едва понимаю, где я,

 Хоть и знаю ответ на вопрос,

 Я иду в белокаменной Иудее,

 Где когда-то ходил Христос"

– Да, Свет, привет, – с трудом выдавил Сергей. – Только сейчас увидел, что ты звонила.

– Да я так, просто погулять хотела. Что-то случилось?

– Нет… – он едва не проговорился, вовремя вставив короткое спасительное "нет". – А почему ты спрашиваешь?

– У тебя голос какой-то… странный, как будто не твой. Ты не заболел?

– Не знаю, – душа сжималась от страха, но просила всё ей рассказать. – Может быть, – ум понимал, что если он это сделает, то между ними всё разом закончится. – Похоже, что да, – она сама предложила ему идею болезни, и он с благодарной готовностью поддержал её.

– Температуру мерил?

– Нет. Но, да, наверное, грипп подцепил. Немного потряхивает…

– Ты где? Тебе бы лежать сейчас надо.

– Да я до аптеки вышел.

– Хочешь, я приду к тебе?

– Нет! Не надо, – холодный пот ужаса пробился на его спине. – Боюсь тебя заразить. Грипп опасный очень. Несколько человек уже умерло.

– Да, я слышала. Ты, наверно, в больнице подхватил.

– Наверно.

– Померь температуру обязательно. Если высокая, звони сразу в скорую, не геройствуй. Договорились?

– Хорошо. Я тебе потом перезвоню, ладно? Просто уже к аптеке подошёл.

"И пока скороспелый закат сочится

 На булыжник у Яффских ворот,

 Я отчётливо чувствую, – всё случится,

 Всё изменится, всё пройдёт"

В аптеке Сергей купил пару бутыльков боярышника и прямо на улице опустошил их один за другим. Море безмятежного спокойствия подхватило его и понесло мимо дома, на свободу. Хотелось идти и идти, идти как можно дальше от случившегося, затеряться в тени самых светлых воспоминаний. Но произошедшее сегодняшним вечером холодной жабой неотступно следовало по пятам, не собираясь никуда от него сворачивать.

Он забежал в рюмочную, успев захлопнуть дверь перед жабьей мордой, купил себе стакан водки и залпом выпил его под неодобрительный, немного жалеющий взгляд продавщицы. Захотелось курить, но не здесь, в душном маленьком помещении, а на воле. Выйдя на улицу, он с облегчением отметил отсутствие жабы: вероятно, она, так и не дождавшись, увязалась за какой-нибудь новой жертвой. Сергей закурил, обдумывая, что и как теперь делать.

"Не наступит беды ни за что на свете,

 Не войдёт в эти двери вор,

 И у всех влюблённых родятся дети,

 И излечится всяк, кто хвор"

Ясно, что всего теперь не вернёшь. Ясно, что это так просто не вычеркнешь, не сотрёшь. Ясно, что то, что с ним сегодня случилось, встало огромной стеной между ним и Светой. Как он будет теперь смотреть ей в глаза? Как целовать её? Как? Неужели это конец? Вот так, внезапно, глупо, бесповоротно?

"И отыщет клад у дороги нищий,

 И войдёт весна в Тель-Авив,

 И у всех голодных найдётся пища,

 И на всех влюблённых – любви"

А с Жанной? Как ему теперь быть с Жанной? Что делать? Ведь то, что между ними произошло, это же навсегда изменило то, что было до этого. Как они теперь смогут работать вместе? Найдут ли силы забыть случившееся или это останется с ними навсегда? Ведь это она его вытащила со дна жизни. Это она дала ему "зелёный свет" в кино, да что там – кино?! Просто обеспечила достойной работой, где он мог спокойно заниматься своим делом и не думать, заплатят ему или не заплатят; заходить в магазин за едой и не искать товары по жёлтым ценникам, скидкам и акциям. Только с ней он смог наконец-то откладывать деньги для своей Влады на банковский счёт.

"И не врежутся боинги в рёбра башен,

 И Чернобыль останется цел,

 И не попадёт Джей-Эф Кеннеди-младший

 В чей-то качественный прицел"

Похоть! Внезапная вспышка неуправляемой похоти в одно мгновение перечеркнула всю его жизнь, так старательно складываемую им кирпич за кирпичиком каждый день, каждый час, каждую минуту.

"И печали своей не пытаясь скрыться,

 Словно письма в камине сжечь,

 Я иду и смотрю на чужие лица,

 Понимая чужую речь"

Рядом с ним остановился сгорбленный человек, одетый в вонючие грязные лохмотья, с избитым лицом, в коростах и синяках. Он робко показывал Сергею жестами на сигарету, видя, что тот где-то очень далеко от него и его нельзя так просто вырвать из забытья.

– Эй, парень, сигареткой не угостишь? – отложив отчаянные попытки невербально связаться с ним, бомж перешёл к последнему приёму.

Сергей некоторое время вглядывался в человека, стараясь осознать, кто он такой и чего хочет. Бомж вопросительно стоял, терпеливо дожидаясь сигареты или очередного облома.

– Хочешь выпить? – вдруг произнёс он и пока бомж осмысливал свалившееся на него счастье, сбегал в рюмочную и вынес два пластиковых стакана водки и несколько бутербродов со шпротами и колбасой. – Держи. Твоё здоровье! – чокнувшись с бомжом, он вылил водку в рот, не закусывая.

"И не чувствую мест и не верю в даты,

 Я шагаю себе в веках,

 И горит, и болит поцелуй проклятый

 На обеих моих щеках"

Бомж бережно держал в скрюченных грязных избитых руках белый стакан и слезливо смотрел в него. Короткими глотками он осушил стакан, блаженно прислушиваясь к протекающей спасительной жидкости по его нутру. Трясущейся рукой он благодарно принял бутерброды и заботливо положил к себе в пакетик. Сергей открыл ему пачку сигарет.

– А две можно?

– Бери. А бери всю! Только я себе одну оставлю. Не возражаешь?

– Пожалуйста, – расплылся тот в беззубой улыбке. – Угощайся.

Сергей закурил вместе со своим новым ночным "другом".

– Сергей, – он протянул бомжу руку.

– Толя, – схватившись за неё как за спасательный круг, ночной "друг" смахнул с небритой щеки подступившую к горлу слезинку счастья.

– Слышь, Толян, я смотрю, ты человек много чего повидавший, скажи, что мне делать? Я в полной жопе!

– Ты? – Толян смерил его вопросительным взглядом. – Ну… – он затянулся, прищурив глаз. – В общем, чё я тебе, Сергунь, скажу… – начал он прожжённо и делово. – Если не знаешь, чё делать, то ничё не делай! Просто живи, ешь, пей, кури! Ты ведь не знаешь, чё принесёт с собой завтрашний день?

– Да вы философ, батенька! – улыбнулся Сергей.

– Ну, дак! Не вчера ж родился! – засмеялся Толян.

На их смех из-за угла выглянула знакомая жабья морда. Противно квакая, она приближалась к ним, угрожающе глядя Сергею в глаза. Перед последним на него прыжком Толян, случайно, в смехе, не заметив, наступил на неё. Из-под подошвы во все стороны брызнула зеленоватая жидкость.

Шаг 25. Русалочка

Сергей лежал с открытыми глазами и всматривался в белый потолок с лепниной, силясь понять, где он и как здесь очутился. Что-то неуловимо знакомое угадывалось в рисунке лепнины, но что, – он не мог разгадать. Голова болела так, словно внутри черепа произошёл ядерный взрыв, но крепкие стенки костей удержали высвободившуюся энергию, и теперь она разрушала его, разбирая на атомы.

"В ту ночь на корабле был фейерверк

 И тысячи огней взмывали ввысь

 И снова осыпались в волны"

Кто-то вошёл в комнату и положил ему на лоб мокрую тряпку. В голове от холода немного прояснилось, но потолок всё ещё плавал в воздухе, грозясь обрушиться на него.

"А я, качаясь на волнах, смотрела вверх,

 Как ты там танцевал и пел,

 И улыбался вспышкам молний"

– Как ты? – знакомый голос болью отразился в мозгу. – Ничего? Живой? – чьи-то знакомые руки приподняли его голову и поднесли ко рту стакан. – На, выпей, это поможет, – тёплые женские пальцы поглаживали его бороду. – Не пугай меня так больше.

"Но штурман в щепки твой фрегат,

 Ты б утонул наверняка"

– Жанна? – Сергей наконец-то смог сфокусироваться на лице сидевшего рядом с ним человека. – Почему я здесь? – он обвёл комнату взглядом. – И мои вещи, книги?

"Когда бы я ни выплыла с тобою на руках,

 Но ты об этом до сих пор не догадался"

– Хороший вопрос, – она сняла с его лба полотенце, протёрла им его лицо, смочила в холодной воде и снова положила на лоб. – Ты, правда, ничего не помнишь?

– А что? Что случилось? – в изнеможении он отвалился на подушку.

"Ах, как тогда ты вспышкам молний улыбался!"

– Да я до тебя дозвониться несколько дней не могла. Пропал куда-то и всё. Мы с ребятами обыскались тебя. Дома не появлялся. Никто не знает, где ты. В больницах и моргах нет, у ментов тоже. Словно сквозь землю провалился. А потом я вижу тебя в нокауте у своей двери, – Жанна взяла его за руку. – Что, опять за старое?

"И вот меня с тех пор ни сад,

 Ни мальчик мраморный, похожий на тебя,

 Ни отчий дом, ни всё, что крепко я любила,

 Не грело"

– Прости… – он с благодарностью пожал ей руку. – …за неудобства, – Сергей залез рукой под одеяло, но одежды на себе не обнаружил. – Ты не видела мой телефон?

– Телефон? – усмехнулась она. – Скажи спасибо, что живой ещё. И даже без переломов.

– Какой сегодня день? – Сергей искал глазами свою одежду.

– Среда. Тебя не было три дня, – Жанна подала ему халат. – Если ты про это.

– Три? – сев на кровать с усилием, он отбросил полотенце в сторону и стал одевать халат непослушными руками. – Мне надо позвонить.

"И тогда я к ведьме поплыла

 И свой язык и рыбий хвост

 На пару стройных ног сменила"

– Свете? – она поймала его руку и помогла вставить в рукав.

– Да, – закрываясь от неё, Сергей запахивался в халат.

– Я уже позвонила ей, – она отвернулась, иронически улыбаясь на его скромность.

– Ты? – Сергей в ужасе замер от её слов. – Откуда ты знаешь её номер?

"Чтоб по траве как по ножам,

 В твой сказочный дворец бежать,

 И танцевать тебе, и за руку тебя держать,

 И говорить с тобой глазами".

– Ну ты что, совсем меня за дуру держишь? – Жанна повернулась к нему и перевязала на нём пояс. – Сам говорил, что она на кафедре у вас там в универе работает, – она взяла расчёску и стала приводить его волосы на голове, усах и бороде в порядок. – Её не застала, но зато узнала её номер. Думала, что ты у неё зависаешь, раз телефон отключил. А она сама ничего не знает: где ты и что. Сказала только, что ты разговаривал с ней около двенадцати ночи в субботу, сказал, что в аптеку пошёл, а потом пропал, на звонки не отвечал. Она у тебя тоже, похоже, того – ку-ку! Распереживалась, как… не знаю кто, думала, что обидела тебя. Взяла на себя больницы и морги. Связь с ней держали, пока ты вчера не заявился сюда. Первым делом сразу ей позвонила, после скорой, конечно. Сказала ей, всё как есть.

"Что ещё мне оставалось?"

– Что? Что ты ей сказала? – Сергей поймал её руки и посмотрел в глаза.

"Ах, как тебе тогда я улыбалась!"

– Что ты в запой ушёл. Что вчера нарисовался. Что я тебя пока оставлю у себя, так сказать, под строгий надзор. Что ты нам съёмочный план испортил, – она освободила руки и отошла от него. – Ничего больше, если ты про нас.

– Хорошо. Спасибо, – пробормотал он и стал поднимать с пола стопки книг. – Я, наверно, лучше к себе пойду.

"А ты рассказывал про море мне,

 Про бури, и про штиль, не зная,

Как я это всё любила с детства"

– Никуда ты не пойдёшь! – Жанна выхватила у него книги и поставила на пол. – Останешься здесь, понял? И это не обсуждается. Это ты с ней можешь – "плюс один, минус один", – она махнула в сторону рукой. – Со мной такое не пройдёт!

"И что твоя женитьба на другой

 Меня убьёт"

– Похоже я влип по самые гланды, – Сергей в бессилии сопротивляться ей упал на кровать и вымученно улыбнулся.

– Это ты про меня? – Жанна ответно улыбнулась ему, присев рядом.

"И что кинжал в моих руках -

 Единственное средство"

– Да, – он нащупал руками мокрое полотенце и бросил себе на лицо. – Скажи мне, как женщина, понимаю, что не тебя бы мне спрашивать, но всё-таки. Мне больше не у кого. У меня есть шансы со Светой?

"Не превратиться в пену лёгкую как свет

 И жить ещё три сотни лет,

 А ты об этом до сих пор не догадался"

– Ну ты даёшь, Казанова хренов! – она схватила полотенце, играючи шлёпнув по нему, намочила и снова положила на лоб. – Думаю, что есть, – она подошла к шкафу и достала из него чистую одежду Сергея. – Только она, как я уже тебе говорила, "ку-ку", какая-то сложная, умничает много. Но, как говорится, в каждом домике – свои гномики! И у меня есть, и ты даже успел с ними познакомиться. Но тут уж – каждому своё. Хочешь, чтоб тебе мозг постоянно выносили, пожалуйста, звони, беги к ней, – она подала ему новый телефон. – Но не смей мне больше пропадать. Не зли меня!

– Хорошо. Конечно. Я больше… – суетясь, Сергей натягивал на себя трясущимися руками одежду.

– Заткнись, пожалуйста, – Жанна мягко отвела в стороны его и руки и стала одевать его как маленького ребёнка. – И не зарекайся, чтоб потом краснеть не пришлось. Будь на связи. Всегда, понял? Когда бы я ни позвонила, что бы ты в тот момент ни делал, хоть бы и дрючил её, свою ненаглядную – всегда отвечай мне!

– Хорошо, я понял. Можно я пойду?

– Иди. Я не держу тебя, – она выпустила его из своих рук. – Но обязательно возвращайся. Помни, что твой дом теперь здесь, – Жанна протянула ему дубликат ключей. – Пока ты окончательно не придёшь в себя, – и светло улыбнулась. – И не сделаешь мне ремонт. Ты и так уже пропустил три дня. Надо держать своё слово!

– Я ненадолго, сегодня же начну, – Сергей пулей вылетел из квартиры.

"Ах, как во сне своей жене ты улыбался!"

Подойдя к окну, Жанна смотрела, как он выходит из подъезда и удаляется от неё. Она закрыла глаза, сжав зубы и подавляя в себе нарастающее волнение.

"В ту ночь на корабле был фейерверк"

Одинокая капля вырвавшейся на свободу боли пробежала по её щеке, обжигая горькой солью нежную кожу.

Шаг 26. Песнь о Нибелунгах

Сергей стоял у ограды набережной напротив дома Светы. Она выбежала сразу после его звонка. Вид её был встревожен и озабочен.

"Ангел мой, что с тобой,

 Отчего голос твой

 Так дрожит и в глазах

 Слёзы горят?"

– Привет, Свет.

– Где ты пропадал? Я же вся извелась! Что случилось? Неужели это я так тебя обидела? Прости меня, пожалуйста, я же не со зла. Я совсем не хотела. Я просто очень испугалась за Владу. Почему ты молчишь? – Света сходу засыпала его вопросами.

– Не волнуйся, ты меня ничем не обидела. Это…

– Что? Говори, не мучь меня!

"В том беда, милый мой,

 Снился мне сон дурной,

 Будто с пира назад

 Не придёт отряд"

– Ничего. Просто… я опять сорвался.

– Какой кошмар! – воскликнула она. – Моя дочь алкоголичка! Мой парень – алкоголик! Осталось только ещё самой запить.

– Твой парень? – Сергей болезненно улыбнулся.

– А кто ещё ты? Разве это похоже на мужской поступок? Решать все проблемы вином?

– Ты сказала – твой!

– Да? Ну и что? Мой, твой. Я не об этом. Почему ты мне солгал?

– В чём? – испуганно напрягся Сергей.

– Ты сказал, что заболел гриппом, что пошёл в аптеку.

– В аптеку я на самом деле ходил, а грипп… Не знаю, может и был. Водкой вылечился, – Сергей отвернулся к реке, в глаза ей было непросто смотреть.

"Что за вздор бабьи сны!

 Подожди до весны

 И тебя витязь твой

 К сердцу прижмёт"

– Кто она?

– Ты про кого?

– У кого ты сейчас.

– Жанна? Она… – он облокотился головой о перила. – Она работает на киностудии. Она как, ну это… Она как бог на площадке, всем рулит, всем заправляет. Я сильно её подставил со съёмками, ей пришлось отдуваться. Теперь мне надо отрабатывать. Возмещать убытки. Я у неё ещё ремонт должен сделать в квартире. Это как в качестве профилактики за моё поведение. Ну и строгий надзор, чтоб не запил случайно.

"Ах, не едь, я молю,

 Ты на пир к королю,

 Не застолье, а бой

 Гибельный там ждёт"

– Она молодая?

– Жанна? Да твоего возраста… наверно.

– Красивая?

– Не знаю. Может быть.

– Замужем?

– Нет. Она одна живёт. Почему ты спрашиваешь?

– Почему? Одинокая, красивая, в общем-то, молодая, деловая женщина приглашает жить к себе молодого неженатого мужчину. Берёт над ним шефство, всячески опекает, продвигает на работе. И ещё ремонт этот? Как-то всё это слишком подозрительно выглядит. Что у тебя с ней?

"Ну и что ж, если бой

 Предрешён мне судьбой,

 Биться я как герой

 Буду с врагом"

– Ничего. Только работа.

– Я не верю!

– Имеешь полное право.

– И всё! Это всё, что ты мне можешь сказать?

– Света, мне никто не нужен, кроме тебя. Стал бы я тогда здесь стоять с тобой и выяснять отношения?

– Что ты этим хочешь сказать?

– Ничего. Только то, что… Ой, голова раскалывается.

– Не увиливай! Отвечай мне! Что у тебя с ней?

– Ничего. Солнышко моё, у меня с ней ничего нет. И быть не может.

– Ясно. Это всё?

– А что ещё?

"Добрый меч твой, увы,

 Не спасёт головы,

 Если завистью злой

 Враг твой ведом"

– Почему ты переехал к ней?

– Я не… Я очнулся у неё, вещи уже там лежали.

– То есть это она?

– Да, но не совсем  так. Она просто беспокоится за свою карьеру. У нас сейчас один сложный проект идёт, а меня заменить некем. Я понимаю, что незаменимых нет, но… В общем, мне дали роль, не главную, конечно, но достаточно большую. Она за меня поручилась, а я вот подвёл её. У нас теперь с ней уговор. Как фильм закончим – могу катиться на все стороны.

– А ремонт зачем?

– Ну как? Чтобы руки были заняты. Чтобы хренью там всякой не страдал. Чтобы всегда под присмотром.

– Ты что, маленький мальчик, чтобы следить за тобой?

– Вероятно, она мне больше не доверяет. У неё квартира большая, у меня там своя комната.

– "Своя"?

– Ну, милая моя, не придирайся, пожалуйста, к словам.

– Переезжай ко мне, у меня, конечно, нет отдельной для тебя комнаты, но… можешь спать на полу, или я на полу, ну или на кухне.

– Милая, у нас с ней договорённость. Я не могу. Прости меня. Я очень ценю твоё предложение. И если оно ещё будет актуально к концу проекта, то я с радостью.

– Я просто боюсь за тебя. Как ты не понимаешь?

– Тебе нечего бояться. Я люблю только тебя!

Он сказал это вслух впервые. Она посмотрела в его глаза, проверяя искренность сказанного, и вдруг молча обняла его, разрыдавшись.