Завтра война

Удивительно лишь, почему эти яшмовые исполины на сей раз гибнут так скромно. Ведь во время предыдущих атак все те немногие сооружения джипсов, которые удалось уничтожить, взрывались как заправские термоядерные бомбы. А сейчас это похоже на сокрушение обычного химкомбината – зрелищно, но на Апокалипсис не тянет.

А вот «Хагенам», к сожалению, повезло куда меньше, чем ударным группам. Тяжелые истребители стали той жертвой, которая была принесена во имя успешной штурмовки. И если честно, хорошо еще, что джипсы эту жертву приняли, ведь была она, конечно же, нечаянной…

Jagdgeschwader рассеян полностью.

То тут, то там на земле пылают костры, дровишками в которых – обломки немецких красавцев. Несколько разрозненных пар «Хагенов», судя по данным радаров, были вынуждены уйти на предельно малую высоту и сейчас мчатся мимо нас вдоль восточного фаса зоны штурмовки.

Немцев жаль – они парни хоть и угрюмые, зато асы первостатейные. Одно утешает: десятка полтора черно-желто-красных полосатеньких парашютных групп виднеется на земле. А значит, многие немцы не только успели катапультироваться, но и вполне благополучно достигли спасительной тверди.

Вот за наших, российских, пилотов сердце кровью обливается: я заметил только одно катапультирование. Внизу же вообще не видно ни одного сине-бело-красного парашюта.

Нет, есть! Вот, что-то шевелится в тени огромной колонны дыма, встающей над развороченной домной. Там комбайн джипсов вминает в глину… ну точно, парашюты!.. а где же пилот?

Замечаю это не я один.

– Тор здесь. Командир, разреши помочь нашему на земле?

– Действуй.

– Лепаж, за мной.

Бабакулов – мой ведущий, я обязан послушно повторять все его маневры. Безо всяких напоминаний. Но, видать, он не вполне уверен, что я сохранил трезвую голову в бешеной круговерти боя.

Идем к земле. Благо, все домны на нашем пути уже рухнули и мы можем безопасно снизиться до пятисот метров.

На земле тем временем разыгрывается трагедия. Рутинная, повседневная трагедия войны.

Чем мы ближе, тем богаче подробностями картина. На самом деле впереди – не один пилот и не одна шестиколесная машина джипсов. На фоне спекшейся глины выделяются три бегущие фигурки в разноцветных скафандрах. Двое немцев и один наш. Их преследуют два комбайна.

Бежать пилотам очень трудно. Летный скафандр – это вам не тренировочный костюмчик. Ясно, ребята выбиваются из последних сил.

Только бы успеть, только бы…

Один из немцев отделяется от группы и резко бросается в сторону. За ним – увы, весьма проворно – отворачивает комбайн. Тут же оставшиеся русский и немец повторяют маневр – разбегаются в разные стороны.

Комбайны относительно невелики. По меркам наших систем наведения, на фоне земли они являются целями неконтрастными. Мы уже совсем близко, а автоматического захвата все нет.

– Давай на ручном! – приказывает Бабакулов. Сразу же вслед за этим пушки в специальных обтекателях доворачивают на комбайн и дают залп.

Вроде попал!

Одно из колес комбайна вспыхнуло, но машина продолжает упрямо настигать пилота…

Мне не хватает решимости навести пушки вручную. Но тут наконец происходит долгожданный захват и я жму на гашетку.

«Мой» комбайн сразу же останавливается. Через две секунды завершается перезакачка лазеров и следующий залп добивает вражескую машину.

Увы, Бабакулову и его подопечному на земле везет меньше. Пылающий комбайн упрямо продолжает движение и бегущий пилот исчезает между передними шарами-колесами…

Мгновение спустя мы уже проносимся над местом трагедии.

– Ну хоть кого-то спасли, – бормочу я.

– Помолчи, тошно.

– Тор, Лепаж, не увлекаться! – приказывает Готовцев. – Возвращайтесь в строй!

– Командир, еще один заходик, а? – умоляет Бабакулов.

Я понимаю его: надо бы изучить участок еще раз, визуально, не полагаясь на радары. Может, еще какая-то дрянь надумала давить безлошадных рыцарей поднебесья?

– Категорически нет. Приказываю вернуться в строй.

– Есть вернуться, – и мы взмываем вверх, где кружит стая наших родных «Горынычей».

Но где же все-таки четверка джипсов, устроившая избиение «Хагенам»?

– Говорит Котенок. Прорезался общефлотский канал!

– Центурион: у меня тоже.

– Хорошо. Вижу. – Это Готовцев. – Приказ на атаку джипсов всеми получен?

Мы наперебой заверяем, что да, получен. И действительно – появилось целеуказание по трем гребешкам, которые подозрительно медленно идут по ту сторону меркнущей, но все еще достаточно яркой стены Сияния. Ионизация экранирует их от наших радаров, но «Асмодеям» из стратосферы все великолепно видно по обе стороны воздушной стены.

Еще одна приятная новость. Значит, флуггеры управления, связь с которыми была потеряна перед рубежом атаки, все-таки не стали добычей джипсов.

– Центурион, что с твоим радаром?

– Совсем ослеп.

– Выходи из боя.

– Но я же все вижу через общефлотский!

– Сейчас видишь. А если его снова закроет?

– Кот, я не подведу!

– Знаю. Но прошу выполнять приказ. – Тон Готовцева показался мне неожиданно мягким. – Немедленно возвращайся на «Три Святителя», четвертым маршрутом. Вместе с ведомым, разумеется.

– А меня-то за что отсылаете? Мой «Котенок» здоров и весел! – возмутился Колька. Это он был ведомым Фраймана.

– Тактический Устав вспоминайте, кадет. Вы же вроде отличник… Остальные – делай как я!

Флуггер Готовцева резко увеличил скорость. Мы – за ним.

Первая и третья истребительные эскадрильи с «Трех Святителей» от нас не отставали. Выходило, все истребители 19-го авиакрыла получили приказ от штабных операторов на уничтожение последней тройки гребешков.