Консул Содружества

С тем же успехом милитум мог бы сказать «абубыбу». Ему все равно, что говорить, ведь со мной разговаривает ничто. У него нет ума. Он не может сам говорить «глупости» или «умности». Он лишен способности к подлинной оценке чужих слов. И так далее…

Но такие рассуждения не очень-то успокаивают, когда железяка собирается вас утащить в черную пустоту, где нет и не может быть ни наших кораблей, ни баз, ни автоматических спасательных аппаратов, ни даже простеньких разведзондов.

Десантные катера типа LAS – это новые, очень хорошие летательные аппараты-амфибионты. Они могут летать в двух средах: в атмосферах (различных типов) и в вакууме, то есть межпланетном пространстве.

У них достаточно большие запасы энергии, чтобы совершить посадку, взлет, а затем еще преодолеть расстояние, например, от Земли до Марса.

Однако ни проколоть Альбертову сетку, чтобы достичь какой-либо базы Содружества, ни даже просто выйти на гиперсвязь с Оперативным Штабом наш катер не может. Не тот уровень энергооснащенности. На четыре порядка не тот.

Иными словами, катер LAS в крайних случаях способен служить маленьким межпланетным корабликом. Раньше пехотные десантные катера и этого не умели – их хватало только на посадку, взлет и сближение со своим «материнским» транспортом.

И вот теперь хитроумный милитум хочет использовать возможности катера на всю катушку! Улепетнуть от кровернов и спрятаться за соседней планетой. Но и – одновременно – обречь нас всех на смерть от удушья, холода и голода!

Потому что ясно: эту звездную систему Содружество потеряло. Контроль над ней окончательно перешел к кровернам.

Ясно: никто нас не найдет.

Потому что искать не будет.

Спустя неделю мы начнем дышать через маски с регенеративными патронами. Спустя десять дней – съедим Амакити. Но уже сегодня нам придется найти способ законсервировать мертвого лейтенанта. Как-никак, это девяносто килограммов человечины. Ну, без костей и требухи пускай сорок. Да это жратвы на полжизни!

Ладно, последняя попытка.

– Рядовой второго класса Сергей ван Гримм приказывает катеру LAS-18 «Кленовый лист». Игнорировать все прочие факторы, в том числе угрозы любых степеней. На предельной скорости сблизиться с транспортом «Тарава» и произвести стыковку. Разрешаются любые маневры. В частности, и те, которые совершаются с закритическими перегрузками. Твоя единственная задача – скорейшая стыковка с транспортом «Тарава».

– Выполнить задачу невозможно.

– Почему?

– Транспорт «Тарава» уничтожен.

– Корректирую задачу. Ты должен достичь любого корабля Содружества межзвездного класса и произвести стыковку.

– Выполнить задание невозможно.

– Почему?

– В пределах разрешающей способности моих пассивных СОН нет кораблей Содружества межзвездного класса.

– Что произошло с «Жоффром» и «Лиепаей»? Э-э, нет! Стой! Уточняю вопрос. «Жоффр» уничтожен?

– Нет определенных сведений.

– «Жоффр» ушел в подпространство?

– Восемнадцать процентов вероятности – «да».

– «Лиепая» ушла в подпространство?

– Нет.

– «Лиепая» уничтожена?

– Да.

У меня ползет крыша. Чем дальше-дальше – тем лучше.

Я готов на любую, на любую самоубийственную авантюру, на один шанс из миллиона, лишь бы достичь своих. Лишь бы не коротать последние деньки на борту этой болтливой, нелюбезной калоши.

Осторожно подбираю слова.

– Приказываю тебе изменить курс. Ты должен направить катер… в зону скопления неопознанных объектов… в районе планеты Глокк… и отыскать среди них… корабль Содружества межзвездного класса.

– Назовите свой код особого доступа.

Ну ясно. Приплыли. Этот кибер-осел запрограммирован вполне стандартно. При любых обстоятельствах он обязан наилучшим образом спасать правительственную собственность, а именно солдат, катер и себя.

Милитум посчитал вероятности и заключил, что «наилучшим образом» он сможет спасти все это, если полетит на Фратрию-4.

Его решение может быть оспорено только офицером, которому известны коды доступа к произвольному голосовому управлению.

Некоторое время я молчу. Кажется, даже сплю. А может, просто из моих мозгов выветрились последние мысли и меня нет ни в бодрствовании, ни во сне. Серж Барракуда, как настоящая барракуда, спит с открытыми глазами и ничегошеньки не думает.

Еще некоторое количество болтанки и маневров. Малость невесомости.

Потом включаются межпланетные двигатели. Ускорение вначале довольно жестокое, под три g. Оно постепенно уменьшается и, судя по ощущениям, приходит к мягенькому, детскому ноль пять – ноль шесть g.

Подымаются фиксаторы сидений. Чен и Заг сразу же вскакивают на ноги.

– Катер LAS-18 «Кленовый лист» приветствует правительственную штурмовую пехоту. Поздравляю: вероятность уничтожения нашего летательного аппарата противником резко снизилась и в настоящий момент составляет пятьдесят четыре процента. Вы можете покинуть сидячие места, разоблачиться и отдохнуть. Скорость полета… Температура межзвездного газа…

Тра-ля-ля. Бла-бла-бла. Что такое «разоблачиться»? Перед кем разоблачиться? Это как – «покаяться»? А, «раздеться»! Хорошо излагает, сволочь. Литературно!

Первым делом мы с Ченом срываем шлемы. Загу с себя срывать особо нечего, кроме остатков экоброни. И все равно эту операцию приходится проделывать при помощи двух отверток и нескольких специальных электроключей.

Чен помогает Загу. Я сразу же снимаю с себя капсулу с дитем и начинаю потихоньку раскручивать экоброню сержанта.

Спохватываюсь, ищу большой холодильник для мертвого лейтенанта. «Хопкинс» – написано на нагрудной нашивке лейтенанта, я наконец удосужился прочесть.

Хопкинс важнее. Хопкинс – наш завтрак, обед и ужин. Начиная с первых чисел стандартного апреля.

А сержант Гусак – так, тля. Всего-то лишний едок.

Для Хопкинса на катере места нет. Холодильник здесь один, и притом небольшой. Правда, жратвы в нем полно. Виднеются и бутылочки. Но это теперь – не для меня.

О! Шлюз! Точно, между дверью и лацпортом. Там хо-о-олодно.

Лейтенант спрятан в космическую морозилку, возвращаюсь к сержанту. Субординация превыше всего.