Под позолотой кровь

– Рот не болит?

Нинка почувствовала, как рука Мусора сдавила ее плечо и стала пригибать к полу.

– Пожалуйста, не надо, – прошептала она, пытаясь заглянуть ему в глаза. Но блеклые глаза были спокойны, как будто сделаны из стекла, из мутного, чуть голубоватого стекла. Живыми были только зрачки. Они расширялись, расширялись, расширялись… Их чернота затопила глаза Мусора, и Нинка поспешила отвести свой взгляд. Ноги подогнулись и она, зажмурившись, опустилась на колени.

Суета

Король выслушал Симоненко молча. Не проронил он ни слова, пока подполковник перечислял меры, уже принятые или которые будут приняты в ближайшее время. Когда Симоненко положил на письменный стол паспорт Лени Лазаря, Король взял паспорт в руки, открыл его и минуты две внимательно смотрел на фотографию.

«Ничего он тебе не скажет» – подумал Симоненко. И пока не ясно сможет ли вообще кто-нибудь что-нибудь рассказать по этому поводу. Когда подполковник замолчал, Король закрыл паспорт и бросил его на стол, откинулся на спинку кожаного кресла и посмотрел в глаза Симоненко:

– И что, по-вашему, это может означать?

– Все, что угодно.

– Например.

– Я даже не исключаю, что это кто-нибудь из местных решил убрать Мастера вместе с Лазарем. Кто-нибудь, кому не понравилась эта встреча, – Симоненко внутренне напрягся, но взгляд Короля выдержал. Король пожал плечами, потом покачал головой:

– Это можете исключить.

– Полностью? – Симоненко все еще надеялся на чудо, на то, что все это произошло по приказу Короля, что все это является частью плана, и Король готов к возможным последствиям.

– Полностью. Даже если бы я знал об этой встрече. У нас сезон.

Сезон. Действительно, Симоненко выпустил из виду эту немаловажную деталь. Король никогда не позволил бы себе такой ошибки, устроить бойню в самый разгар курортного сезона. А уж тем более не стал бы начинать посреди сезона войну.

К финансовым вопросам города Король относился очень серьезно, и город был одним из немногих населенным пунктов, не имевших дефицита бюджета.

За четыре месяца сезона люди должны были заработать деньги на восемь оставшихся месяцев. Король действительно не мог иметь отношения к убийству. И не имел, до этой минуты. А теперь ему придется решать все проблемы сразу.

– Мы реально имеем шанс найти следы убийцы?

– Я думаю, что они уже уехали. С момента убийства до объявления тревоги прошло минут тридцать. От кафе, до выезда из города – минут десять езды, даже с учетом сегодняшней толкотни на дорогах. Кроме этого они могли уйти на катере или даже пешком через горы.

– Они могли остаться в городе.

– Могли. Но от этого нам ненамного легче. В городе около ста тысяч отдыхающих. На всякий случай я приказал выяснить, какие машины прошли мимо блокпоста на выезде за последнее время, и пустил своих людей по гостиницам, пансионатам и домам отдыха для того, чтобы выяснить, кто поселился в них в течение последних трех дней, и кто выписался накануне или в день убийства. К вечеру получу список – тысяч пять фамилий.

– Не вдохновляет. Я со своей стороны постараюсь выяснить ту же информацию относительно частного сектора.

– Я подключу участковых.

– Затем, рестораны, казино, проститутки.

– Не думаю, что перед операцией убийцы стали бы кутить.

– Я тоже так не думаю. Просто пришла в голову мысль. Если мы не сможем обнаружить убийц в случае их отъезда, то давайте будем считать, что они остались в городе. Тогда они могут отметить свой успех. Людям свойственно ошибаться.

Теперь настала очередь Симоненко пожимать плечами:

– Это все будет напоминать старый анекдот. Уронил деньги под забором, а ищет возле фонарного столба – там светлее.

– У вас есть другие предложения?

– Посмотрим, что накопают эксперты. Отпечатки, гильзы следы. Да и вообще скоро это дело у нас заберут. Все-таки, девять трупов.

– Не девять. Три: бармен, официант и случайный посетитель. И все это произошло в процессе ограбления. А грабителей ваши люди настигли и в перестрелке уничтожили.

– Никто не поверит. И шесть трупов в перестрелке… они же не банк грабили – кафе.

Король резко наклонился к Симоненко через стол:

– Двое было грабителей, либо вообще один. Остальные трупы просто исчезнут. Мне не нужна здесь паника и следственные группы со всей страны. Этим делом будете заниматься вы.

Прокуратуру и чекистов я предупрежу лично. Это дело будет официально закрыто. А неофициально вы будете искать, и я буду искать. И мне не до формальностей. Вы прекрасно понимаете, что может произойти, если будет допущена хотя бы маленькая ошибка. Вы понимаете?

Симоненко молчал. Ему было все равно, чем это может обернуться для Короля. Король был лучше других себе подобных, но он был преступником. Кроме этого, он был еще хозяином города и хозяином неплохим. Но и это было неважно. Для Симоненко важно было другое. Если начнется война, то пострадают все.

Большинство лишится своих заработков, а некоторые – жизней, случайно подвернувшись под пули или взрывы. Как Витек-бармен и официант. Король ждал ответа на вопрос. Король умел очень убедительно молчать. В конце концов, он рискует жизнью. Симоненко только погонами и должностью.

– Я все понимаю, – наконец сказал Симоненко, – и я сделаю все от меня зависящее. Мне нужно, чтобы сюда не прислали никого сверху.

– Не пришлют, я вам обещаю.

Наблюдатель

Интересно, баба Агата сейчас дома или ушла по своим бесконечным и таинственным делам. Болезнь мужа выбила ее из нормального курортного ритма жизни.

Вынужденная дежурить по ночам у постели дяди Саши, она все свои проблемы решала под раскаленными солнечными лучами. Ее энергии можно было бы позавидовать. Баба Агата умудрялась поддерживать порядок в доме и во дворе, регулярно ходить в лес и в горы за какими-то травами и за грибами, а потом еще и продавать все это возле автобусной остановки. Она знала всех в городе, и все знали ее. В суждениях она была независима и решительна. Такая мелочь как присутствие обсуждаемого не могла заставить ее выбирать выражения или хотя бы смягчить их.

Как она отреагирует на появление Марины Гаврилин предположить не мог. Хотя, Марина, кажется, знает бабу Агату и не боится встречи с ней. Марина вообще, похоже, ничего не боится. Она спокойна, уравновешена и невероятно притягательна.

Гаврилин покосился на Марину. Странно. Теперь, когда почти все ее внимание было сосредоточено на дороге, Гаврилин мог рассуждать почти спокойно, даже глядя на нее и ощущая ее запах. Хотя о запахе лучше не думать.

Хуже, чем сидеть на самом солнцепеке в кафе, может быть только необходимость сидеть на том же солнцепеке в машине. Стекла лучше не опускать – удовольствие от встречного ветерка полностью погашается клубами белой пыли. Кондиционера в машине не было. Гаврилин даже обрадовался тому, что многое отвлекает его от созерцания линий тела Марины. Появилась возможность рассматривать происходящее снаружи и обдумывать свои планы на будущие.

Не на ближайшее будущее, эти планы уже, кажется, обдуманы, и решение по ним принято однозначное и бесповоротное. Грустно, конечно, что мужчине приходится идти на поводке у женщины, но у такой женщины… Впрочем, он не об этом.

Вечером Гаврилину придется отправляться к телефону и назначать место встречи. До сегодняшнего дня он обходился телефонными разговорами, но, судя по всему, теперь с ним захотят встретиться лично.

Хотя бы для того, чтобы посмотреть ему в глаза. И эта процедура уже сейчас не вызывала у Гаврилина восторга.

Ума ему хватило только на то, чтобы ретироваться с площадки до появления милиции. О всем произошедшем в кафе у Гаврилина было самое приблизительное представление, а о том, что происходило потом – нет вообще никакого. Все его мысли заняла Марина, но как оправдание это было недостаточно весомо.

Нет, если бы представитель руководства лично пообщался бы с Мариной, заглянул в ее глаза, ощутил ее прикосновение, рассмотрел все изгибы ее тела, то… То Гаврилин все равно получил бы по голове от всей начальнической души.

Наблюдатель должен наблюдать. Опытный наблюдатель уже давно бы обратил внимание на то, что раскаленные до бела улицы претерпели некоторые изменения. Как только Гаврилин осознал, что на улицах что-то изменилось, мозг сам собой решительно занялся тем, к чему его долго и тщательно готовили.