Пехота Апокалипсиса

Интересная могла получиться потасовка на орбите.

– Мы бы заполучили Горенко,– Старший загнул палец на правой руке,– раз. Вывели бы из игры журналистов, если уж отпала в них надобность,– два. Ну и взяли бы Грифа...

– Ничего не напутал? – осведомился Младший.– Грифа бы взяли? Ты в это веришь даже после того, как все это произошло?

– А что произошло? Что-то уничтожило пусковые установки...

– Что-то или кто-то!

– Что-то уничтожило пусковые установки,– с нажимом повторил Старший.– Возможно, к этому причастен Гриф...

Младший хмыкнул.

– Возможно. Мы не знаем этого наверняка. И, надеюсь, этого наверняка не знает и сам Гриф. Скорее всего, не знает. Он сейчас очень занят лечением девушки.

– Он ее не сможет вылечить, ты же прекрасно это знаешь.

– Он не мог уничтожить на расстоянии те ракетные установки, это знали мы оба. И тем не менее...

Старший и Младший помолчали.

Перед ними развернулась кадропроекция – дворец, широкая лестница, ведущая к морю, каменные львы у крыльца и Гриф, стоящий на ступенях. Рядом с ним стояла девушка.

– Два-три приступа в день,– сказал Старший.– Гриф перевернул в Сети все, что касается ее болезни. Попытался добраться до архивов Клиники, до Закрытой базы данных...

– Попытался? – удивился Младший.– С его способностями?

– Какими способностями? – очень искренне удивился Старший.– Какие у него способности? Хорошая реакция, неплохое здоровье, интеллект выше среднего, но далеко не гений... Имеет приоритетный Допуск... Пока. Пока прогрессивное человечество, ознакомившись с материалами нового Нюрнбергского процесса, не примет решение... или – как там предлагали наши писаки? – не пересмотрит свое отношение к проблеме Территорий. Какие у него способности?

Гриф что-то сказал девушке. Та кивнула и медленно пошла по ступеням вниз, к морю. Гриф вошел во дворец.

Младший протянул руку к кадропроекции – изображение увеличилось. Девушка шла не торопясь. В правой руке она держала книгу. Старшему показалось, что сейчас Младший будет рассматривать название книги, но кадр сместился в сторону, к кустам.

Листья и ветки стали прозрачными, открывая десяток чужекрыс, двигавшихся параллельно лестнице.

– Еще он умеет приказывать чужекрысам,– сказал Младший.– Не через эту самую хваленую систему «Контроль», а непосредственно. Так сказать, лично. И приказы он отдает, заметьте, достаточно сложные. Не охранять или уничтожать, а сопровождать конкретного человека, не показываясь ему на глаза... Между прочим, ты напрасно делаешь вид, что не помнишь, как психовали операторы «Контроля», когда чужекрысы испарились возле Клиники...

Старший помнил. Он просмотрел эту запись несколько раз.

Лицо оператора. Закрытые глаза, расслабленные мышцы. Нейрозонды вошли в виски. Рядом второй оператор, дублирующий. Обе женщины сидят спокойно.

На лицах даже умиротворение.

Чужекрысы атакуют поезд – лица неподвижны. Чужекрысы рвут тела пилотов сбитого вертолета. Операторов это не волнует. Они знают, что должны делать. И делают это.

Вдруг по телам операторов одновременно пробегает судорога. Нейрозонды напряглись, обретая упругость стали.

Одна из женщин захрипела и забилась в припадке. Из полуоткрытого рта потекла пена. Пальцы заскребли по подлокотникам кресла.

Вторая кричит. Долго и протяжно. Глаза ее открыты, лицо искажено, словно болью... или ужасом. Непереносимым и необъятным. Ее правая рука медленно отрывается от подлокотника, тянется к виску... Тянется-тянется-тянется... Пальцы касаются нейрозонда.

Глаза у женщины пусты. Она не понимает, что делает. Ей больно, и она хочет избавиться от этой боли. Очень хочет.

Рука сжимается, захватывает упругую нить нейрозонда... Рывок. Пальцы соскальзывают, нить режет кожу, появляется кровь, но женщина этого не замечает, она снова пытается вырвать нейрозонд из своего мозга... снова и снова... кричит-кричит-кричит... пальцы изранены... капли крови стекают от виска по щеке...

Обе женщины замирают.

Шок у женщин длился пятьдесят семь секунд. Ровно столько же исчезали чужекрысы возле Адаптационной клиники. Все это происходило одновременно, Старший проверял.

Было ли одно причиной другого? Этого Старший не знал. И не догадывался. Не догадывался изо всех сил.

Наверное, он не хотел признаться себе в этом. Не хотел бояться. Не хотел признаться себе, что этот тридцатилетний мужчина внушает ему – Ему – самый настоящий страх.

Как змея, которая внезапно оказывается в двух шагах от тебя, которая не торопясь скользит между камней в сторону, но ты замер, боишься шелохнуться, чтобы не привлечь к себе внимания...

Ты уже шаришь вокруг себя в поисках палки, чтобы убить змею... убить не потому, что она тебе угрожала, а только за то, что ты ее испугался. За свой собственный страх.

Девушка в кадропроекции подошла к скамейке, села и раскрыла книгу. Ветер с моря рванул страницы, девушка подняла воротник плаща, и, словно увидев это, из дворца вышел Гриф, сбежал по ступенькам и укрыл девушку пледом.

– Просто идиллия,– прокомментировал Младший.– И так – целый месяц.

– И еще с полгода,– сказал Старший.– Потом девушка начнет умирать. И будет умирать еще два–два с половиной месяца. Нехорошо умирать. И Грифу нужно будет понять – хочет он за этим наблюдать или гуманнее будет дворняжку усыпить... А пока – он занят. И это совсем неплохо! У нас много разных дел...

Гриф замер, неуверенно оглянулся, словно пытаясь что-то рассмотреть в небе над собой.

Старший торопливо убрал кадропроекцию. Хотел сделать это небрежным жестом, а получилось суетливо как-то. Не попал по значку выключения, зацепил значок увеличения кадра – фигуры Грифа и девушки стали расти, заполняя собой помещение, закрывая Землю за окном.

На мгновение показалось, что потолок не выдержит напора, лопнет, выбросит в космос замерзающий воздух и тела...

Кадропроекцию выключил Младший. Искоса глянул на дрожащие руки Старшего и отвернулся.

– Может, его просто убить...– тихо сказал Старший.

– Думаешь, это будет так просто? – спросил Младший.– И как на это отреагируют?

– Не знаю,– подумав, признался Старший.– Автоматический режим управления всем процессом пока не давал сбоев, но...

Старший не договорил. Младший не спросил. Они оба понимали, что в любой момент может начаться завершающая стадия. С большой буквы – Завершающая Стадия.

– В Москву прибыл Полномочный представитель Великого государства Гавайи,– сказал Младший после тягостной паузы.– И ожидается прибытие Председателя Госсовета Аляски. Будем что-то решать или пусть в Москве разбираются сами?

А разбираться в общем-то было и нечего. Полномочный представитель Гавайев уже успел заявить журналистам, что раз уж выяснилось, что нет никаких инопланетян (представитель произносил это слово с особым вкусом и нажимом: не «Братьев» – хватит позориться и лгать,– а именно «инопланетян»)... Раз уж нет никаких инопланетян, то нужно разобраться: кто именно виноват в Американском Холокосте. Европейцы? Тогда пусть они выплачивают компенсации всем пострадавшим, семьям пострадавших, родственникам пострадавших... Великому государству Гавайи, в конце концов.

Председатель Госсовета Аляски высказывался в том же духе. Они даже попытались выработать общие требования, но не сошлись в порядке выплат и их объеме.

Посему каждый выдвинул свои требования. Имели право, в конце концов.

Их приняли одновременно, внимательно выслушали их обращения в алфавитном порядке: сначала Аляска, потом Гавайи, чтоб без обид. И вручили обоим письменные ответы, подготовленные заранее.