Покер на костях

– А как вы расценили то, что произошло в Будапеште?

– Война объявлена, больше переговоров не будет. Все нитки обрублены.

– И что мы будем делать дальше?

– Вот это вопрос.

Виктор Николаевич засмеялся:

– Странный вы человек, Михаил, вызвал вас сюда, чтобы вздрючить, а выходит, что мы просто обмениваемся мнениями. Как вам это удается?

– А я учусь, Виктор Николаевич. Как положено, у непосредственного начальства. Вот у вас, например.

– Н-да, – протянул Виктор Николаевич, – тяжело с вами, Михаил.

– Но вы согласитесь со мной, что с вами я бываю лишь время от времени, а сам с собой общаюсь круглосуточно. Мне тяжелее.

– Что с вашими кандидатами на роль террористов? Вы обещали расширить список.

Михаил вынул из внутреннего кармана пальто сложенный вдвое лист бумаги:

– Пожалуйста, сейчас мы плотно ведем шестерых. Еще трех должны обложить на днях.

– Почему не брали?

– Ждал результата поездки к Зимнему.

– Зачем?

– Нам бросили вызов. Теперь, судя по всему, мы должны начать реагировать. Мы поверили в серьезность их намерений и теперь должны бросаться в бой. Первые, на кого мы должны отреагировать, это именно те, кто начал трясти «Спектр». Тех самых потенциальных террористов, как вы изволили выразиться.

– Может, есть смысл просто за ними понаблюдать?

– Нет смысла. Наоборот, как только мы начнем хватать и уничтожать, наш противник поймет, что мы действуем по его либретто. Опера «Армагеддон».

– Да вы поэт, Михаил.

– Я подполковник, Виктор Николаевич, а поэтами могут быть только офицеры до поручика включительно. Потом поэтический дар отмирает, как рудимент.

– По моим сведениям, Михаил, стихами балуются некоторые очень высокопоставленные чиновники…

– И среди них даже бывший премьер – министр, – подхватил Михаил, – но вы же благородный человек, вы ведь не станете говорить им обо мне, а мне не станете говорить, будто то, что они рифмуют, вы на полном серьезе называете поэзией.

– Не буду, не бойтесь. Вернемся лучше к «Армагеддону». Вы планируете брать всех, до кого дотянетесь?

– Почти всех. А некоторых отпускать. При самых фантастических обстоятельствах. И смотреть, как их будут устранять наши противники. Тройной обрез вещь, конечно, надежная, но хлопотная. Может быть, какой-никакой след оставят. И кроме этого, у потенциальных наемников должна пропасть охота вербоваться в условиях повышенной смертности. А это заставит Врага запускать все новых и новых людей.

– Так мы их всех и уничтожим, – скептически усмехнулся Виктор Николаевич.

– Не всех, но многих. И здесь мне очень важно получить от вас большую свободу действий, как на нашей территории, так и на любой другой.

– Вы меня пугаете, Михаил. Надеюсь, в Новую Зеландию вы командировок выписывать не станете?

– Не могу обещать.

– Ладно, Миша. Все, что вы мне сейчас рассказали, сходится с тем, что накопал я и мои аналитики. Это обнадеживает. Информация к Премьеру попала, он воспринял ее серьезно. Мы получили добро на максимально жесткие действия. Связались с Украиной. Со скрипом, но нам пошли навстречу. И работать с вами будет та группа, которая работала по Зимнему в девяносто пятом. Вы получите максимальное содействие.

– Это значит, – лицо Михаила напряглось.

– Это значит, что именно вы работаете непосредственно против Врага.

– С большой буквы?

– С большой буквы. Врага. Раз уж «Армагеддон» у нас пошел…

– Тогда мне придется называться мессией, а я не хочу богохульствовать. При нашей работе лучше ни с кем не портить отношений.

– Уже слишком поздно для шуток, – сказал Виктор Николаевич.

– Или слишком рано.

– Как бы то ни было, Миша, я воспользуюсь правом старшего по званию и останусь ночевать здесь, а вам придется ехать куда угодно.

– Как хорошо быть генералом.

– Очень хорошо, – согласился Виктор Николаевич, – одни подчиненные чего стоят.

– Я могу идти?

– Минутку. Сегодня, не поздней полудня, вы должны быть у меня с подготовленным планом действий. И начинайте хватать супостатов. Если хватать не получиться – мочите. Хоть в туалетах.

Михаил засмеялся.

– К выражениям высоких и влиятельных людей нужно относиться с пиететом, трепетно, – напомнил Виктор Николаевич.

– Понял, разрешите идти?

– Еще минуту. У меня уже становится привычкой проводить над вами психологические эксперименты.

– Пожалейте, Виктор Николаевич, отпустите душу на покаяние.

– Вы посылали своих людей в Будапешт? Ведь посылали? Проследить за встречей с Зимним?

Михаил не отвел взгляда, кивнул.

– И когда вы собирались мне об этом докладывать?

– Сегодня вечером.