Летайте самолетами Аэрофлота
« Сейчас, смотри во все глаза, – сказал старик – повторять больше не буду».
Секунд десять ничего не происходило. Ладонь спокойно лежала на шарфике, пальцы ее слегка подрагивали, как у нормального человека. Потом, приглядевшись, я заметил, что шарф еле заметно вползает в рукав рубашки.
« Смотри, ползет» – азартно зашептала жена.
Движение заметно усилилось. Я смотрел во все глаза, но ладонь лежала без движения, а шарф полз в рукав рубашки, как змея.
« Нет, не может быть, чушь какая-то – непроизвольно вырвалось у меня, – рука вообще не двигалась».
Дед улыбнулся и вытащил шарф из рукава. Наверху, яростным шепотом, брат с сестрой обсуждали технику исполнения фокуса.
« Да, дети – я посмотрел наверх, – повезло Вам с дедом, я и у КИО таких номеров не видел».
« Им повезло, это точно – возразил отец семейства, – а я, своего родного батю, только в четырнадцать лет первый раз увидел»
Ладно, Андрюха – старик поспешил погасить тему – чего на людях рассуждать».
« Люда, у нас открыто, ты деньги взяла» – прошептал я.
Жена незаметно показала пальцем на грудь.
« Ты пойдешь» – спросил я жену, успокоившись за деньги.
« Посижу еще, через час вернусь» – отказалась она.
« Я в четвертом купе буду, если первая вернешься» – сообщил я, поблагодарил за прекрасный спектакль и вернулся в свою компанию.
Компания моя, напившись и наевшись, тихо дремала в полном составе. Я тронул Викентия Павловича за плечо.
« Подъем, дед – сказал я – пошли домой».
« Пойдем – согласился он – пора на покой».
Мы вошли в пустое купе, старик нырнул на свой диван, завозился, устраиваясь.
« А чего это к нам четвертый никак не идет, – спросил я старика, – слышь, дед, когда у нас полный комплект будет».
« Не волнуйся, объявится, – зевая, отвечал Викентий Павлович – завтра, в Благовещенске».
Я залез к себе, взял книгу, включил свой светильник и стал читать. Уснул минут через пять.
Утром, проснулся около 8-ми утра. Жена на месте, спит, повернувшись к стенке. Внизу шуршит газетой Викентий Павлович.
«Доброе утро» – приветствовал я его.
« Доброе – ответил он – Саня, пошли курить, одному скучно, да и умываться надо».
« Пойдем » – согласился я, разыскивая на столе, среди газет и журналов, сигареты со спичками. Очереди в туалет не было, мы быстро, по очереди, умылись и вышли в тамбур.
« Викентий Павлович – сказал я, протягивая ему огонь, – теперь твоя очередь. Живем вместе уже двое суток, как родные, а я не знаю с кем еду, с кем водку пью, может ты маньяк какой-нибудь».
« Один-один парень – ответил старик, вспомнив очевидно свою вчерашнюю просьбу – слушай, сейчас каяться буду».
Викентий Павлович, все свои 73 года прожил в Приморье. Воевал на Халхин-Голе, потом, всю отечественную прослужил в резервной дивизии. Стояли на озере Ханка, а там ветра круглый год, а зимой вообще деваться было не куда от снежных буранов. Как не укрепляли палатки, их срывало вместе с каркасами и печками. Воевать пришлось после 9-го мая, началась война с Японией, громил Квантунскую армию. Потом в Китае, на стороне народной армии, против войск Чай Каш Ши, с МаО Дзе Дуном знаком лично. Все репрессии прошли мимо него и его родных. Одиннадцатый год на пенсии, разводит гусей, очень любит это занятие. Дочь с семьей живет в Сковордино, сейчас едет к ней, с внуком повозиться, своих гусей на жену оставил.
« Мы с ней попеременно путешествуем, – рассказывал он – я зимой, а она летом. У меня летом дел много. Второй год развожу бойцовские породы, три семьи у меня сейчас. В Китае гусиные бои в большом почете, если гусь возьмет хотя бы пятое место в провинции, то заказы мне обеспечены. Покупатели приезжают обычно к октябрю, а до этого, начиная с марта, надо за ними, как за малыми детьми следить, чтобы друг друга не калечили. Они бьются за даму сердца, их на соревнованиях так и стравливают, подсадят на ринг гусыню и пошло, поехало. Вот, с марта по октябрь и живу с ними в прямом смысле слова. Пытался делить их на классы мальчиков и девочек, скучать начинают, болеть».
« А мы, случаем, не бойцовского, второй день съесть не можем, – пошутил я.
« Ага, как же, – ответил дед, – мне каждая пара по двести рублей досталась, у меня бы этот гусь в горле застрял».
« Слушай, Сань – обратился он ко мне – у меня какое то странное состояние, я второй день и не пьяный и не трезвый. Может быть, мы решительнее подойдем к этому делу, а то мой гусь засохнет на корню».
« Да – согласился я, – чувствуется какая-то незавершенность».
Мне, по правде, уже надоел этот вагон, если хорошо принять снотворного, можно проспать целые сутки, все меньше останется. Людмила еще спала. Я достал свой литр, дед выставил свой, разложили остатки гуся, картошку и т.п. тихо и мило беседуя, мы напились, где-то за час, жена даже проснуться не успела.
Очнулся я вечером, за окном мелькают огни большого города. Снизу раздавался могучий храп Викентия Павловича. Жены на кровати нет, глянул вниз, она помогает раздеваться какой-то старушке.
« Добрый день» – нетвердым голосом поздоровался я, чувствуя, что это наш четвертый попутчик».
« Здравствуйте, молодой человек, – бодро ответила бабушка, – храпеть, Вы горазды, на пару, чуть не оглохла, когда вошла». Людмила с улыбкой глянула на меня и стала застилать кровать новому пассажиру.
« Почему она с ней возиться – подумал я – старушка вполне самостоятельная». Пока жена возилась с постелью, бабушка стояла возле двери. На ней был синий костюм, классического покроя, рукава пиджака были пустыми. «Чего она руки спрятала, замерзла, что ли – скрипел мозгами я – господи, да у нее рук нет».
Старуха своеобразным движением скинула свой пиджак, сразу подтвердив мою догадку. Манжеты блузки были подвернуты на один оборот, из них выглядывали розовые культи. Руки были обрезаны чуть повыше запястий. Жена застелила постель.
« Спасибо милая» – поблагодарила старушка и уселась на свою кровать, поближе к окну, оперившись локтями в стол. На столе засыхали остатки нашего пиршества, пустые бутылки стояли, как ракеты готовые к старту. Викентий Павлович продолжал шумно вибрировать. Я спрыгнул с полки, быстро убрал со стола, протерев его влажной тряпкой.
« Правильно – старушка удовлетворенно кивнула головой, – а то мое первое ощущение было не из приятных, желательно еще немного проветрить помещение и постараться успокоить этого храпуна».
« Шла бы ты бабуля со своими ощущениями» – думал я больной головой и потрепал деда по плечу.
« Павлович – сказал я тихо, – перевернись на другой бок, ревизоры пришли, мешаешь билеты проверять».
« Чего, какие билеты» – спросонья прохрипел старик. « Ничего, перевернись и храпи потише» – сказал я.
Кому я мешаю» – дед, похоже, окончательно проснулся. « Мне» – сказала бабушка, спокойно глядя ему в глаза.
« Ага, нашего полку прибыло, – обрадовался Викентий Павлович и протянул свою ладонь – приветствую Вас, мадам, будем знакомы».
« Будем, Альбина Михайловна» – старушка спокойно вынула свою правую руку из-под подбородка и вложила ее в лапу Викентия Павловича. Дед смущенно крякнул.
« Извини подруга, – сказал он тихо – спросонок не разглядел. Викентий Павлович я, это Александр, это Людмила».
« С ней я уже познакомилась, – сказала Альбина Михайловна и предложила, – может чай закажем, я с мороза».
Давай молодой, подсуетись, – приказал мне дед и добавил, – подожди меня в коридоре». « У тебя есть чего, – спросил он меня, захлопнув дверь, – у меня одна бутылка осталась».
« И у меня одна – ответил я, решив пока не сообщать о возможностях проводника – думаю, хватит».
« А я думаю, что нет, – не согласился старик – впереди ночь длинная, пойду, узнаю на какой станции взять можно».
« Заодно и чай закажи» – сказал я ему в спину.
« Ладно» – ответил он, не оборачиваясь.
В купе Людмила рассказывала нашу семейную историю. Я взял сигареты и пошел курить. Когда вернулся, на столе стояли стаканы с чаем, бабушка достала пакет с домашним печеньем.
« На пиве сделано, угощайтесь» – предложила она.
« До Зеи ничего не будет, а она в 5-ть утра» – прошептал мне дед.
« Успокойся, Павлович, – не стал мучить я старика, – мне проводник товарный кредит открыл, на сорок рублей».
« Вот куркуль молодой – успокоился, было, дед, но потом спохватился, – а по какой цене».
« По государственной, хватит шептаться, люди смотрят» – отрезал я.
« Мужчины, чего Вам не хватает» – Альбина Михайловна с интересом смотрела на нас.
« Известно чего» – без энтузиазма протянула Людмила.
« Давай Саня, будем выходить из подполья» – предложил мне дед и полез под диван. Я встал и потянулся к полке над дверью, где лежали наши вещи. Бутылки появились на столе одновременно.
« Это все – спросила бабушка, – не люблю продолжений, а храпа вообще не переношу».
« Альбина – дед перешел на «ты» – есть прекрасное средство против храпа, надо уснуть первой, поэтому предлагаю принять, сколько тебе».
« Пол стакана, не больше» – определила Альбина Михайловна.
« Вот это дело – обрадовался старик, разливая водку – самое вредное в компании это срыв темпа, потом опять надо собираться с силами, а это лишний расход денег и сил».
Людмила собралась помочь старухе поднести стакан, но Альбина Михайловна отказалась.
« Не надо Люда – отстранила она руку жены – стакан я, и сама поднимаю, потом
поможешь».
Викентий Павлович, хрустя соленым огурцом, улыбаясь, смотрел, как бабушка ловко опрокинула свою долю. Она, похоже, нравилась ему все больше и больше. Жена, взглядом, попросила меня выйти.
« Слушай, дорогой, – пошла она в атаку, – давай заканчивать, мне этот темп не выдержать, ехать еще пять суток, денег на водку больше не получишь».
« А чего тебе этот темп – завелся я с пол оборота, в основном из-за денег, – ты страну хотела посмотреть, вот и не отвлекайся».
« Я тебя предупредила, – не унималась жена, – хочешь лопать дальше, ищи себе место, ясно».
« Ясно» – коротко ответил я, и мы вошли в купе.
Альбина Михайловна с дедом, также времени даром не теряли, спор у них продвигался на полном ходу.
« Чего ты мне поешь, – она чуть не ткнула своей культей в лоб старику, - какое Дальневосточное правительство, я комсомолка двадцатых годов».
« Я тоже не парубок, ты, что не помнишь, что здесь в 21-м году творилось, – отстаивал свою точку зрения дед, поднося ей ко рту, кусок колбасы, – что началось после того, как японцы ушли».
« Помню» – сказала она, кивком головы, поблагодарив за угощение.
« А если помнишь, – продолжал Викентий Павлович – то скажи, когда здесь самая большая кровь пролилась».
« Японцы, все равно, здесь навечно не остались бы, пупок бы у них развязался народ замирять, они свои куски похватали и в сторону, а что до крови, так ты вспомни, если не молодой, сколько ее до 18-го года текло, меньше конечно, но ведь не переставая, лилась» – потемневшие от гнева глаза старухи уперлись в
Викентия Павловича.
М1ы с женой сели по разные стороны баррикад, она возле Альбины Михайловны, я возле деда.
« Интересный разговор – думал я – практическое занятие по истории СССР».
Дед открыл, было, рот, но только скрипнул зубами, схватил бутылку, разлил ее, не спрашивая, кому сколько. Старуха махом осушила свой стакан, культями подцепила кусок со стола и отправила его в рот.
« Я только две недели в Дальнереченске, в госпитале проработала, девчонка 14-ти лет, вечером по башке дали, сзади, когда домой шла. Я, что, пулеметными лентами была обвешана или кумачом обмоталась. Хорошо, люди подобрали, а то бы замерзла, руки вот только уберечь не получилось, гангрена началась – спокойно, глядя перед собой, сказала она и отвернулась к окну, обрывая разговор. Дед также сидел, смотря только перед собой. Потом, взглядом предложил мне выпить, налил по полной.
« Мне оставь немного, – попросила его Альбина Михайловна, не повернув головы, – и прости за откровенность».
« Взаимно – буркнул дед, выливая остатки в ее стакан, – ты не рассиживайся, ложись первой, то при моем храпе не каждый уснет».
« Пошли курить» – предложил мне Викентий Павлович, забирая сигареты со стола.
В тамбуре мы закурили, дед повернулся лицом к окну, я стоял рядом, прислоняясь спиной к стене. Мне казалось, что старик не хочет возвращаться обратно.
« Ее руки той крови не перевесят, – сказал он, не оборачиваясь, – и почему люди уверены, что одной кровью другую перемерить можно».
« Что делать будем, – спросил я, – может, к Славе пойдем».
« Там полный комплект – повернулся ко мне старик, – но все равно, пойдем, посидим, пока женщины не улягутся».
Дверь тамбура открылась и со стороны соседнего вагона, к нам ввалилась компания молодых южан. Спортивные костюмы, стандартные животы, золотые цепи на заросших шеях.
« Гиви, давай подождем, а то дэвушки потэряются» – предложил один.
« Мужик, дай прикурить» – спросил меня один из колобков, доставая сигареты и не двигаясь с места.
« Когда просят, говорят, пожалуйста» – опередил меня дед, глядя на курильщика озорными глазами.
« Я по-русски это слово произносить не умею» – грузин подошел к деду, разминая сигарету в руке.
« Так научись, не маленький» – спокойно ответил Викентий Павлович, остановив меня еле заметным движением левой руки.
« Какой борзый дед попался, а, – он обернулся к своим и все засмеялись, – не боишься, может на руках поборемся, бить боюсь, помереть можешь».
«Давай» – старик протянул к нему свою правую ладонь. Грузин сжал ее в своей, его лапа была тоже, не из маленьких.
« Чего ты там пыжишься, дед» – успел сказать соперник и тут же стал меняться в лице.
« Ну ладно, хватит, вижу что сильный – изменившимся голосом стал уговаривать он деда и потом, не выдержав боли, завизжал, как свинья – больно, отпусти сволочь, аа..».
Двое остальных бросились на помощь земляку, но я вернул их на место, ударив в грудь первого из помощников.
« На колени» – спокойным голосом произнес дед. Грузин рухнул, как подкошенный, по его небритому лицу текли слезы. Земляки вытаращили на него свои глаза.
« Запомни щенок, на своей земле живи, как хочешь, а на чужой веди себя вежливо» – дед отпустил его руку и она, как деревянная, ударилась об грязный пол.
Грузин со стоном поднялся и отошел к своим. Те, стояли, оторопев, явно, не ожидая, такого урока. Потом очухались и стали грозно гурлыкать по-своему, настраиваясь на реванш. Покалеченный в ответ покачал головой, и указал ею на дверь. Все трое сразу удалились, забыв о девушках.
« Покурим еще – Викентий Павлович достал сигареты – хорошо, размялся и придурка поучил уму разуму».
Дверь тамбура опять отворилась, я приготовился к обороне, но это были две наштукатуренные девочки.
« Здесь не проходили три симпатичных грузинчика» – осведомились они у нас.
« Минуты три, как прошли» – я указал им направление.
« Павлович, а ты, оказывается, здоровяк – с удивлением, смотрел я на него, – я эти игрушки тоже люблю, хорошо, что не напросился».
« Я бы тебя пожалел, ты культурный – ответил дед и предложил, – может пора кредит отоварить».
« Если у Славы обстановка позволит, то отоварим, – согласился я – пошли к нему, хватит тут приключений дожидаться».
Проходя по вагону, я заглянул в наше купе. Старушка уже спала, жена читала у себя на полке, включив светильник. Я сказал, что буду в 4-м купе и, не получив ответа, закрыл дверь.
К нашей радости, обстановка в 4-м купе полностью соответствовала нашим желаниям. Славин собрат вместе с женой, уговорив проводника, уединились, и их не будет до утра. Я отправился к Юре, и он выдал мне три штуки, убедив меня, что этого достаточно. На обратном пути я встретил деда, который возвращался с пакетами и банками консервов в руках. Вывалив продукты на стол, он принялся открывать банки.
« Гуся не захватил» – спросил я.
« Извини, Саша – ответил он, не оборачиваясь, – гусей больше не будет, надо до дома довезти, консервами питаться будем».
« Павлович, у тебя, когда твое Сковордино» – поинтересовался я, чувствуя, что останавливаться нам будет очень тяжело.
« Не волнуйся, – понял меня дед – послезавтра, в восемь утра, если опять где-нибудь пол дня не простоим, уже на сутки опаздываем, одно название, что скорый и на тридцатку дороже».
Он закончил готовить закуску и пододвинул ко мне бутылки. « Давай молодой, работай, а то у меня рука разболелась, – улыбнулся он – перестарался я малость, сколько раз говорил, что надо поосторожнее себя вести, а как увижу хамло, так про все забываю».
На сколько он вообще может опоздать – спросил я деда, протягивая ему стакан.
« А бог его знает, – ответил Викентий Павлович, – наверное, на много, одно знаю, после моей станции он быстрее пойдет, там до Иркутска у него только одна остановка, в Могочях, а по Приморью да по Амурской области он всегда опаздывает, ветка одна, а как параллельно с БАМом пойдет, он свое нагоняет». « Мужики, Вы меня не забыли» – послышался голос сверху.
« Привет малохольный – откликнулся дед – тебе наверх прислать». « Если можно» – ответил голос.
« Отчего же нельзя – дед подал спиртное наверх – ну, будем ребята». « Давай Славку разбудим» – предложил я.
« Не надо – ответил старик, – он это дело не очень любит, с ним в компании и без вина интересно».
Утро для меня началось с половины второго дня. Старик еле растолкал меня, вернулись молодожены и вся компания собиралась обедать. В зеркало на себя я старался не смотреть, и так ясно, что я там увижу.
« Жена не приходила» – спросил я Славу.
« Нет – ответил он, – я с восьми не сплю, вроде не было». На меня пристально смотрел Викентий Павлович.
« Надо бы жене показаться» – неуверенно предположил я.
« Это абсолютно не обязательно – отчеканил он, – тебе сейчас к похмелью только ругани не хватает, если получать, то за все сразу. Сейчас будет остановка, ты давай иди к Юре, а я на вокзал».
Поезд заскрипел колесами и остановился. Всю остановку я мучительно ждал визита жены, но его не последовало. Поезд тронулся, дед не появлялся и, выждав еще пару минут, я отправился к Юре. Выглянул из купе, в коридоре было пусто, я быстро юркнул к проводнику.
« Хорош» – приветствовал меня Юра и сразу полез на третью полку, доставая товар. Я прижал водку к груди и выскочил обратно. Жена стояла в коридоре, возле нашего купе и смотрела в мою сторону. Увидев меня, она обрадовалась и пошла ко мне навстречу. Сделав несколько шагов, она остановилась, очевидно,
разглядев водку у меня на груди. Губы ее запрыгали, она резко повернулась и пошла обратно. Навстречу ей показался Викентий Павлович. Он шествовал, как Командор, бережно держа руки перед собой, между пальцами каждой руки, как патроны в железной ленте, были зажаты бутылки. От такой картины Людмила
остановилась, и как мне показалось, даже присела от страха. Викентий Павлович учтиво поздоровался и проследовал дальше, закрыв от меня жену. Я не стал дожидаться деда и нырнул в купе, сжигая мосты, поскольку был уверен, что она к нам стучаться не будет. За мной ввалился дед, вываливая бутылки на колени семейной паре.
« Уф – выдохнул он, – жаль, одну разбил о поручень, на ходу прыгать пришлось, сказали десять минут, а простояли всего шесть.
« Жену видел» – спросил я.
« Не слепой – ответил дед, – испугалась она, ладно, завтра все равно вместе каяться придем».
« Дорогие молодожены, – обратился он, вдруг, к семейной паре, – нехорошо получается, все по тихому творите, давайте свадьбу играть, у нас на все про все одни сутки осталось».
Идея, на удивление, пришлась всем по душе, все задвигались, зашебуршились, Слава со стариком даже стали писать на бумаге план предстоящего действа.
« Вот дед неугомонный – смотрел я на старика – выдумщик, интересно с его женой познакомиться, какая она и как терпит его молодость».
Я проснулся среди ночи на нижней полке. Рядом, крепко прижавшись ко мне всем телом и обнимая меня рукой, спала невеста, дыша мне в лицо винно-табачным перегаром. Я приподнялся, пытаясь определить, кто еще находится в купе, но боль, так долбанула меня в голову, что я сразу опустил голову на подушку. Боль была дикой, эхо от нее еще долго летало по моей голове.
« А, гори оно все былым пламенем» – покорился я судьбе и сразу заснул.
Меня кто-то больно ущипнул за ухо. Я открыл глаза, в купе стоял предрассветный сумеречный свет, надо мной висела голова Викентия Павловича.
« Устал я тебя трясти, – прошептал он – вставай Саня, по-тихому, тебя, похоже, вчера с женихом перепутали». Я стал приподниматься, но вспомнил о ночной боли, инстинктивно лег обратно.
« Ты чего – зло зашипел дед, – понравилось что ли, вставай быстрее, пока не началось».
« Не бухти» – прошептал я и, собравшись с силами, стал выбираться из объятий. Невеста и ухом не повела. Ночной боли, как не бывало, да и чувствовал я себя прекрасно, не в пример ночному пробуждению. Возле нашего купе мы остановились. Тонкая полоска света пробивалась из-за двери, за ней слышался тихий разговор.
Викентий Павлович постучал меня по плечу и показал рукой в направлении тамбура, пошли мол, перекурим сначала.
« Палыч – попросил я деда – расскажи про свадьбу, я только начало помню».
« И я не больше твоего – отвечал дед, – ты нормальный был, все с невестой беседовал, а мы со Славой и Мишей, так жениха звали, наши городские дела стали обсуждать, а дальше, как отрезало. Помню только, что Слава с Мишей набрались очень быстро, я Славку таким еще не видел».
« А я курить с невестой из купе не выходил» – спросил я, стараясь выключить свое воображение.
« Вроде было» – ответил дед, включая мое воображение на полную мощность.
« Все, пора идти на Голгофу» – старик потушил окурок. « Пора» – как эхо повторил я.
« Иди вперед, я за тобой» – сказал я перед дверью.
В купе мы вошли в колонну по одному. Альбина Михайловна и Людмила сидели в низу и тихо беседовали.
« Явление третье – спокойно сказала старушка – те же и Додон, а где юноша».
« Здесь» – я появился из-за спины деда, отчаянно глядя в глаза жены. Она спокойно смотрела на меня, чуть улыбаясь, довольная, наверное, тем, что я вернулся.
« Неужели пронесло, – обрадовался я – ну и, слава Богу, все хватит приключений». Сознание машинально отметило, что кредит мой еще не исчерпан.
« Что старый, что малый – продолжала сыпать изречениями Альбина Михайловна – ну ладно юноша, а ты дед, чего раздухарился».
« А чего это Вы девушки не спите» – ответил вопросом на вопрос Викентий Павлович, по его тону было ясно, что он доволен спокойным приемом.
« Мы целый день спокойно спали, вот с часу ночи сидим, чай Вам греем» – ответила жена.
« Чай – это хорошо – подвел итог дискуссии, дед – садись Саня, похлебаем быстро и на боковую, пока наши женщины не передумали».
« Вставай юноша, – разбудил меня старик, – подъезжаем к Сковордино, пошли прощаться».
Зимнее солнце светило во все окно. Внизу жена помогала собраться Альбине Михайловне, старушка также ехала до Сковордино. Мы-с дедом оделись и вышли первыми.
« Поможешь комсомолке» – спросил я, когда мы шли по вагону. « Помогу» – ответил дед, двигаясь впереди меня.
На перроне дед сунул мне в карман рубашки, сложенный вдвое конверт.
« Прощай Саня, спасибо за компанию, тут адрес и телефон, приезжай обязательно, лучше если поздней осенью или зимой, когда дел поменьше, я тебя со своей половиной познакомлю, девушка куда чуднее меня, позвони только перед выездом , для верности, если сможешь, приезжай с Людмилой».
На перрон вышли Альбина Михайловна и Людмила. Жена передала деду сумку старушки, он повесил ее себе на плечо.
« До свидания Саша – попрощалась со мной Альбина Михайловна и повернулась к деду, беря его под руку – ну что, пойдем сепаратист». Дед собрался, было ответить, но только засмеялся в ответ и они пошли по перрону.
« Пошли, холодно» – жена тянула меня за рукав.
« Иди Люда, я покурю еще» – подсадил я ее в вагон. Мне не хотелось терять из вида эту пару, которая тихо брела к зданию вокзала. Я чувствовал, что никогда больше не встречу этих людей, и еще, мне казалось, что самое интересное в моем отпуске уже произошло.
Так оно и случилось. После Сковордино, поезд пошел гораздо быстрее, без нудных стоянок на пустынных полустанках. Вагон продолжал гулять, веселиться, разбираться в тамбурах, случилось даже две небольшие драки. Нас приглашали, мы приглашали в ответ, но веселье шло мимо меня, заскучал я. Интерес к спиртному был утрачен, жена сначала радовалась, а потом, не выдержав, поинтересовалась, что со мной происходит. Я успокоил ее, сказал, что свою дозу я выпил. Она сразу согласилась со мной, вероятно, вспомнила картины недавнего прошлого. По ночам, когда все спали, я лежал, глядя в потолок, или читал, но мысли мои постоянно возвращались к тому перрону, по которому от меня уходила пара стариков. Раза три, приходил по ночам к Юре и мы допили мой кредит. Юра каждый раз благодарил, намекая, что его комиссия должна остаться неизменной, а я, каждый раз уверял его в незыблемости договора. Под конец путешествия вагон, купе и вся эта экзотика надоели мне до рвоты, я даже стал чесаться, стало казаться, что я, как Остап Бендер, сейчас могу умереть от загадочной железнодорожной болезни. Единственное, что утешало, это то, что все идет к концу, и мы едем домой. В Москве, мы пулей вылетели из вагона, наскоро поблагодарив Юру, даже не посмотрев в сторону милых и веселых людей, с которыми мы пили, смеялись и жили последние пять суток. По правде сказать, и они старались не обращать на нас внимания. На вокзале, в справочной, я узнал, что последний автобус на Горький отправляется через два часа и приходит домой в 10.30. вечера. « Решено – сказал я, – едем на автобусе». Ждать самолета, который улетает в 8 вечера, сил уже не было, ехать поездом и мысли не возникало.
