Культурные особенности. I. Отпуск на «Счастье»

Поворот, лестница вниз, еще поворот. На стенах – решетки, их тусклая сталь, мерцала и переливалась в огне редких ламп. Шли в молчании, лишь эхом звенел стук шагов, да Арсен чихнул пару раз – так лезла в ноздри химическая, едкая вонь дезинфекции. Шагавший впереди помощник фыркнул под нос так, что качнулись в стороны сплетенные на затылке косы. Потом пришел стук. Глухой смутный стук, четкий, но с рваным, раздражающим ритмом. Поворот. Ольга на миг замерла – здесь странный звук бил в уши сильнее. Арсен невольно собрал пальцы в кулак, гадая, что за механизм там впереди может стучать, словно биться в падучей. За углом – железная, толстая дверь. Капитан шагнул вперед, повернул тяжелую рукоять, поклонился и сказал – прошу. Дверь открылась.

Странный стук усилился, расцвел, ввинтился в уши басовой россыпью музыкального ритма. Всего лишь музыка. Двери и переборки глушили все, кроме низких нот, опознанных ухом Арсена как биение механизма. Теперь он узнал мотив – старый земной хит, уже пару лет, как сошедший с танцполов.

За дверью – шелест и полумрак, раздираемый музыкой и вспышками яркого, неверного света. Одна из вспышек попала Арсену в глаз – тот невольно сморгнул, шагнув внутрь. Открыл глаза. За дверью был зал, полутемный и длинный. Крышкой надгробья – низкий, глухой потолок. Завывающий музыкальный центр в углу. А посередине – бьющиеся в странном, изломанном танце фигуры. По виду – туземки. По зеркальной коже струились, плясали огоньки ламп.

«Застряли в музыке, бьются как мухи в паутине» – невольно подумал Арсен, шагая вперед. Еще раз чихнул – вонь дезинфекции смешалась с острым запахом пота. Зарябило в глазах. Танец был резкий, неправильный, больной какой-то. Движения не попадали в ритм, плавные при резких ударах и рваные, взлетающие – под гитарный, густой перелив.

– Что за черт? – рявкнул Арсен, недоуменно повернув голову.

– Что видите, – равнодушно пожал плечами капитан, – жены господина Дювалье изволят развлекаться.

Щелкнул динамик. Хрипло запел певец – сладким, искусственным голосом. Туземки начали подпевать, резко, как по команде. Без смысла, не попадая в такт. Каменные лица, слова – пустая, дежурная пошлость. Дрожащие, испуганные глаза. Ольга внезапно шагнула вперед. Зачем – Арсен вначале не понял. Поймала одну из танцовщиц за руку, дернула – резко, та вскрикнула в голос. И кивнула Арсену – смотри, мол.

На предплечье танцовщицы красовался выжженный крест – четырехконечный, латинский. Вполне узнаваемый.

– Христиане… – хрипло выговорил Арсен. Непонятно было – вопрос это или нет. Но туземка кивнула вдруг, и начала говорить. Быстро, захлебываясь в словах.

– Наш капеллан должен узнать об этом, – проговорила Ольга. Арсен, соглашаясь, кивнул. Он еще не успел поднять головы, как понял, что только что совершил ошибку.

Большую. Смертельную.

Воздух вскипел над виском, обжег кожу, оставив боль и огненную дугу в глазах. В нос ударил щекочущий, острый запах озона. Беззвучно упала Ольга – как стояла, с места завалилась назад. На виске задымилась дыра сгоревшей, обугленной плотью.

«Лазерный луч, прямое попадание», – отметил краем сознания Арсен, поворачиваясь – мгновенно, как большая дикая кошка. Истошно закричал задетый вскользь капитан.

Забытый Арсеном на миг за спиной татуированный дикарь-помощник выстрелил еще раз. Лазерный луч прошел капитана насквозь, разом оборвав дикий крик. И впустую сгинул, разбился о наплечник брони. Еще один выстрел. В Ольгу, добивающим. Ненужным уже. На голове у Арсена глухим стуком захлопнулся шлем – вытянутый, шипастый шлем брони высшей защиты.

Лязгнул, покидая ножны на поясе, десантный штык-нож – однолезвийный широкий клинок с шипами на обухе. В предплечье ударила винтовочная пуля. Прозвенела, чиркнула, выбив искры из полированной стали и рикошетом ушла в сторону, разнеся вдребезги музыкальный центр. Звук в динамиках захрипел и умолк. Девчонки, взвизгнув, прижались к стенам, попадали на пол, открывая Арсену противника.

Врагов было десять – суровых, плосколицых дикарей с перечеркнутой молнией на лицах. Хорошо вооруженных – воздух вскипел, в броню Арсена ударили еще две пули и пять лазерных лучей. Вспыхнула, зазмеилась по полу ослепительная зеленая молния – нейроплеть. И умерла. Тут же – Арсен одним коротким рывком ушел из-под удара, развернулся и перерубил клинком огненную змею. Лазерный луч разбился о шлем. Новый прыжок, лязг стали и короткий хруст – оператор нейроплети упал с разрубленным горлом. Новый залп.

«Кванто кхорне», – звенел в ушах гортанный боевой клич. Дикари дрались с холодной, расчетливой яростью. И бесполезной – лучи лазеров не брали десантную броню, пули звенели впустую, рикошетя от кирасы и шлема. Дважды Арсена сбивали с ног, дважды он поднимался – огромный, страшный, неимоверно-быстрый для своей тяжелой брони. Прямой десантный клинок взлетал и падал в руках, рвал воздух, метался алой от крови рыбкой. Девять взмахов – коротких, быстрых и четко рассчитанных. На десятом Арсен с немым изумлением заметил, что вокруг тишь. Стрельба улеглась, бой умер, вместе с последним из противников.

– Вот тебе и оказали содействие, – ошалело прошептал он, тряся головой. Десантный нож нырнул вниз, лязгнув на прощание о медную оковку ножен. Зашипел сжатым воздухом шлем, откидываясь назад с головы. Из другого конца зала – причитание и мелодичный, тоскливый звук. Убитая Ольга Богомол так и лежала смятым кулем, там где упала в начале боя. Уцелевшие туземки поднимались, собрались вокруг нее в кружок, причитая тоскливыми голосами. Чужая речь звенела, сплетаясь в протяжный, странный мотив. Арсен решил было – в плач, потом подумал, что в песню. Тоскливую погребальную песнь на чужом языке.

Одна из них поднялась вдруг, заговорила, обращаясь к Арсену. Слов он не понял, знакомыми был только «Патер», «Мария» и еще несколько. А потом перекрестилась в конце. Слева-направо, на латинский манер, торжественным, узнаваемым жестом.

– Все будет хорошо, сестра, – так же торжественно, на полном серьезе ответил Арсен, гадая, как теперь этого добиться.

**

План в его голове сложился через пару часов, когда все, что могло ходить убралось с проклятого корабля. Домой, на десантный челнок, зависнувший рядом. Освобожденных спрятали в пассажирский отсек, тела убитых вынесли тоже. Ольгу надо было похоронить, капитана и прочих, татуированных – изучить, может найдется зацепка. Живых – разместить благо трюмы челнока позволяли, и успокоить. Экипаж челнока был, по отпускному времени, урезан, работы хватило всем. А потом отработали маневровые, челнок отошел от пустого, брошенного в пространстве, корабля и у Арсена появилось время развалиться за пультом управления челнока и подумать.

Думалось, почему-то, о странных вещах. Вроде «почему я полез в драку с ножом, если уставное „Добро“ болталось на поясе?» Арсен на полном серьезе думал об этом минут эдак пять, потом вспомнил чудовищный танец, кресты на руках, дрожащие, испуганные глаза. Махнул рукой и решил, что так было правильно. «Добро», в конце концов, у Арсена казенное а вот ножик – свой. Отцовский, фамильный, с гравировкой на лезвии. Большеглазая, кривая морда с вытянутыми глазами. Надпись: «Призрак» вилась по обуху славянской причудливой вязью. И четыре цифры.

«2014».

Как раз по профилю ножу такая работа. Потом Арсен долго ковырял броню, пытаясь понять, что свихнулось в ее электронных мозгах, и почему тестировщик сообщает о пробитиях, которых быть не могло. Глюка не нашел, плюнул, отключил надоевший сигнал и подумал, наконец, о важном:

«что со всей этой хренью делать?»

Арсен примерно представлял, что делать нельзя. Нельзя делать то, что требовал устав – то есть посылать рапорт по стандартным каналам. Так он уйдет капитану корабля, флотским – а эти пьют с рук гражданских властей и поют с голоса господина комиссионера. Приказ о содействии, высший уровень, суровая печать – гражданские власти заставят Арсена девчонок вернуть и еще извиниться перед неведомым господином Дювалье.

«Муж тысячи жен», – вспомнил Арсен вдруг, усмехнулся и решил – нафиг. Пусть алименты заплатит сперва. Но тогда… впрочем, перед смертью Ольга сказала правильно – корабельный капеллан должен узнать об этом. Отец Игнатий был крут, и руки у него – едва ли не длиннее, чем у гражданских. И еще непосредственное начальство десантной бригады – генерал Музыченко, комбриг семь. Стружку он, конечно, с Арсена снимет, мало не покажется, но и не сдаст. Раньше никогда не сдавал, мужик серьезный.

А официальный рапорт подождет, пока челнок на малой скорости доползет до базы – авось к тому времени большому начальству будет не до господина Дювалье. Арсен присвистнул, приняв решение, и набрал на клавиатуре первое сообщение – генералу. Зашифровал, развернул челнок антеннами к базе и отправил. Со вторым пришлось подумать, выходов на церковные власти флот абы кому не давал. Впрочем – кроме официальных каналов всегда есть и неофициальные, небыстрые но надежные. Второе сообщение ушло через полчаса когда в зону видимости челнока влетел подломанный саперами «на всякий случай» гражданский ретранслятор. Короткое сообщение открытым текстом – на поверхность, старому товарищу.

Оставалось последнее дело. Арсен развернулся, тронул пульт. Замер на миг, глядя в экран. Брошенный парусник парил в космосе – изящная, острокрылая птица. Красивая, переливающаяся огнями в отраженном свете звезды. А носу бился и трепетал белый сигнал. Бортовой компьютер беспокоился, звал, предупреждая мертвый уже экипаж о пропущенном маневре. Корабль был красив – даже сейчас, со свернутыми парусами.

– Не повезло тебе с экипажем, кораблик. Извини, – прошептал Арсен, вдавливая гашетку. На экранах – короткий огненный росчерк, из трюмов чуть слышный лязг. И слепящий плазменный взрыв размазал по пространству ставший вдруг вещественным доказательством парусник.

Челнок развернулся и улетел. Сообщение с его борта улетело тоже. Через космос, на орбиту планеты Счастье. Подломанный десантными саперами гражданский ретранслятор поймал его, перевел в нули и единицы сетевого кода и отправил вниз – на поверхность планеты, на базу отпускников, Пегги Робертс, майору десантной бригады. Старой подруге Арсена. И – после ряда инцидентов – хорошей знакомой отца Игнатия, корабельного капеллана G. S. Venus

– Пегги. У нас проблемы…

Глава 8 Ирина. Остров. Культурные особенности

Ирину Строгову разбудил звон дождя за окном. Мерная, весёлая дробь по стеклу и игривое журчание воды в стоках. Знакомый, родной звук – спросонок Ирина подумала, что она дома, на Семицветьи. Отцовское поместье в Скалистых горах, высокий бревенчатый терем с резными, всегда распахнутыми окнами. Сейчас с недалёкого космодрома долетит глухой рёв, раскрасит небо сполохом огня десятичасовой почтовый транспорт и старенькая фрау в белом переднике позовёт маленькую Иру на завтрак. За окном звенел дождь. Транспорт так и не заревел. Ирина проснулась.

Дождь падал на «Счастье» серой косой волной, звенел барабанной дробью на крыше, играл, змеился струйками воды на песке. База отпускников тонула в звенящей воде, мокли под струями забытые краны, контейнеры и тупоносые, кургузые бэхи. Ирина распахнула окно – не сразу, свеженавешенную ставню слегка, но заело, криворукому Эрвину досталась пара ласковых слов – и замерла. Капель прозвенела по подоконнику, брызги коснулись лица – словно умыли, нежно и ласково. И вода тёплая, как в бане у отца. С дождём в распахнутое окно ворвался ветер, ворвался, скрутил и смешал волосы, переворошил бумаги на столе, и ушёл, оставив Ирине в комнате пряный запах чужого леса и свежий – дождя и палой листвы. Косая пелена разошлась, показав Ирине на миг чёрное море, белый прибой и длинную, качающуюся над водой шею с маленькой головой, украшенной высоким гребнем. Шея изогнулась на миг, лязгнула треугольная пасть. Морской змей Чарли подхватил что-то невидимое с земли, подкинул в воздух и с хрустом сожрал. Ирина улыбнулась. Она уже проверила прикормленного зверя по энциклопедии – безопасен. Безобидный травоядный зверь, отрастивший длинную шею, чтобы было удобнее собирать листья с веток на берегу. На кровати пискнул забытый планшет. Чарли повернул голову, кося одним глазом на окно. Ирина улыбнулась непонятно чему ещё раз, отвернулась и подхватила планшет. Дали сеть. Закипел чайник. Ирина, выругала ещё раз Эрвина про себя – не там, мол, приварил розетку, неудобно – налила кофе и села разбирать текущие дела.

Таких набралось немало. Начальство из столицы разродилось серией приказов по личному составу, десантная Пегги не мудрствуя лукаво, переслала их Ирине – с пометкой «разобраться и доложить». «Как самой умной», – фыркнула Ирина под нос и разобралась одним росчерком пальца – то есть отправила в мусор. Потом залезла в сеть и шутки ради вбила приказ в базу данных – дата, номер дела, подпись десантной Пегги. Позаимствованная как раз на такой случай электронная печать. Морской змей Чарли в момент обзавёлся местом работы, табельным номером и должностью «эксперта по утилизации бытовых отходов». Судя по хрусту за окном – зверь уже вовсю приступил к выполнению служебных обязанностей. То есть ещё что-то сожрал. Строго в соответствии с уставом. Пусть теперь разбираются.

Дождь хлестал за окном, звенели струи по пластику стен. Кофе в кружке остыл. Дела кончились. Как-то вдруг, Ирина даже не поверила сразу, пару раз ткнув пальчиком в иконку почты – но новых сообщений «важно, секретно, не позднее вчерашнего дня» больше не падало. Отпуск. Это было непривычно до звона в ушах и лёгкого хаоса в мыслях. Глаза невольно пробежались вокруг, по обустроенной вчера комнате – мерцающие круглые стены, досчатый пол, полки – их Эрвин сбил на совесть, как надо. Бумаги, синяя флотская форма – все сложено в аккуратные стопки и лежат в ряд. Лишь на столе – куске срезанного со стены пластика – небрежно валялся брошенный вчера вечером прибор. Ирина нахмурилась было, узрев непорядок, потом вспомнила – электронный переводчик из н.з. бэтээра, Эрвин его оставил тут. Вчера, когда они с ДаКостой вернулись из своей дурацкой поездки. Ещё и туземок привезли, два обормота.

«Интересно, во что он влип?» – подумала Ирина, подцепила к планшету прибор и начала разбираться.

Видео схватки с «драконом» Ирину впечатлило, чтобы не сказать больше. Хорошее было видео, качественное. Девушка даже побледнела слегка. Потом ещё раз, слазив в местный вариант «красной книги» и убедившись, что крылатый кошмар там есть. В качестве особо охраняемого объекта природы.

«Эх, Эрвин, не можешь не накуролесить», – с грустью подумала Ирина, освежая в памяти компа установленные законодательством пределы самообороны. Потом перемотала видео чуть вперед. Экран мигнул, картинка прыгнула, показав Ирине морду туземного вождя, его поднятые руки, сжавшихся девчонок и стек с головой дракона.

«Эрвин, во что ты влип», – прошептала Ирина, невольно закусив губу и гоняя картинку взад вперёд по экрану. Из динамиков колокольным звоном летела чужая, незнакомая речь. Слова звенели и падали – мерно, в тон журчащей воде за окном. На экране мелькнул стек, трость с головой дракона взлетела вверх, описала круг и упала Мие на плечи. Ирина свернула окно, открыла опять список приказов, внесла, яростно стуча тонкими пальцами по экрану, еще два – о приёме туземок на работу. Вспомогательный персонал.

«В конце-концов, надо честно сказать – с их помощью ужин стал куда лучше обеда, – сказала она себе, успокаиваясь. Палец запнулся на миг, – Черт, мы даже имён их не знаем. Надо разобраться».

И с этими словами полезла на в сеть, искать нормальную прошивку под переводчик. В пределах военного разговорника – бесполезно. Там все больше про танки да артиллерию, за жизнь много не наговоришь.

Вот только в сети Ирину ждал неприятный сюрприз. То что лежало в открытом доступе, на серверах гражданской службы – было даже беднее куцего военного варианта. А полный отсутствовал, страничка от лица администрации извинялась и посылала пользователя на церковные сервера. А те встречали гостей латинским крестом, иконой и строгим предупреждением:

«Во имя господа, неавторизированным пользователям вход воспрещён». Для гостей на сервере лежал катехезис, своим – предлагалось ввести пароль. У Ирины загорелись глаза. Отцовскую систему безопасности папина дочка случайно взломала в шесть лет. Отец шалость заметил, строго отругал и стал давать мороженное за каждую найденную брешь в корпоративном файрволе. Мороженное было вкусное, фабричной работы, на палочке. Церковный сервер не устоял. Ирина поблагодарила сама себя за хорошо проделанную работу, сглотнула слюну, выгоняя из памяти белое, тающее на языке воспоминание и поставила на прошивку. По экрану пробежал индикатор – жёлтая полоса. За окном звенел дождь, капли бились о подоконник, взлетали брызгами и стекали по стеклу. Вода билась и журчала в водостоках. Неторопливый, успокаивающий звук. Ирина переплела волосы, оделась. Неторопливо, ловя отражение своего лица в мареве дождевых капель. Эрвин обещал найти зеркало и забыл. Скотина. База спала, укрытая с головой пеленой косого дождя. Морской змей Чарли качал в воздухе головой, чесал шею о стрелу портального крана. Железяка гнулась и трепетала в ответ на ласку.

«Нашёл подружку», – невольно улыбнулась Ирина и вздрогнула. В звон дождевых капель вплелись голоса. Гортанные, мелодичные голоса из-за двери.

«Эрвиновы туземки, наверное, – подумала Ирина, доплетая косу, – дождь загнал их под крышу»

От стола – короткий, сдавленный писк и мигание экрана. Прошивка окончена, прибор доложил о готовности.

«Вот и проверим», – сказала себе Ирина, нацепила динамик на ухо, накинула на плечи форменку и шагнула за дверь.