Проданный ветер

– Я хотел кое-что уточнить, – пробормотал шкипер. Опасливо косясь на Джона.

– Что еще не так? – сквозь зубы, прорычал американец.

– Здесь очень скверные течения, к тому же приближается шторм. Сами посмотрите, как ведет себя барометр, стрелка запала на бурю.

– Ну и, что из этого? – уточнил поручик. – Значит надобно поторопиться, с прокладкой курса тем более.

– На наших картах, плохо прописаны песчаные мели и каменные банки, да мы и не ходили никогда до вашей столицы, – покачав головой, отозвался шкипер.

– Ты хочешь сказать, что мы не сможем, пройти до нашего заглавного форта? И это притом, что наши корабли ходят в этих водах, американские ходят, а ваша шхуна идти не может? – разозлившись, выпалил Орлов.

– Шкипер прав, – буркнул капитан. Дыхнув на присутствующих перегаром. – Мы сильно рискуем. Мы можем запросто распороть себе брюхо!

– Ты предлагаешь нам сбегать за картой? – взорвался американец, выхватывая револьвер.

– Я все понял! – выпалил шкипер. – Я все сделаю к утру!

– Значится всем по местам! А ты, Америка, лично за их поведением следи.

– Уж поверь, я этим займусь самым серьезным образом, потому как я не верю им! – буркнул американец, в след уходящим пленникам.

– Только ты не забывай, что они нам живые нужны и, что тебя у нас в форте человек с лошадками дожидается. А, чтобы встреча ваша состоялась, нам до Ново – Архангельска добраться надобно для начала.

– Да помню я все, Генерал! Просто эти твари убили моего друга, и я как подумаю, что мы их отпустить должны, то у меня внутри все переворачивается!

– Не суетись, Америка, – проговорил поручик. Похлопывая по плечу союзника. – Нам еще до столицы добраться надобно, для начало. Пообещай мне, что до нашего форта с тобой никаких трудностей не будет.

– Ну, обещаю, обещаю, – вымученно, выдавил американец.

– Вот и договорились, значит.

Поднявшись на палубу, Орлов лично проверил обстановку за бортами и только после этого подошел к стоящему у пушки казаку.

– Не зайдут они к нам сызнова с тылу, через корму?

– Да нет, ваше благородие, – отозвался тот. Уверенно покачав головой. – Ветер окреп, вон какую волну поднял. Тут не только на лодке не управишься, тут и паровая машина не сдюжит.

– С этой стрельбой и переговорами, все некогда спросить было, что в поиске, не сложилась охота?

– Там у них такой гомон стоял, такая суета была, что подобраться не было никакой возможности, – отозвался Степанов. – Да и не видели мы близко, не капитана ни этого Чарли, за которым американцы охотятся. Ежели еще бы времени было побольше осмотреться, а то вскоре и фонарь сигнальный на мачтах увидали, ну и смекнули, что беда у вас тут приключилась. Снялись и обратно двинули на корабль. Матросиков жалко конечно испанских, наверняка сгинут там, а ждать уже времени не было.

– Да, нам бы они здесь пригодились, посудиной этой управлять, – проговорил поручик. Глядя на костры, разгорающиеся с новой силой. – Кто тебя менять будет?

– Бен скоро подойдет.

– А шкипер смотрю, в ходовой рубке с картой меркует?

– Точно, там сидит, курс нам прокладывает.

– Пусть прокладывает, глаз с него не спускайте и Бена об этом предупреди. А я пойду капитана навещу, да поспрошаю через расспросную речь кое о чем.

Едва Орлов закрыл за собой двери и стал спускаться по трапу в низ, как до его слуха донеслось какое – то сопение и не понятная возня в коридоре. Вскоре его взору в свете керосиновой лампы, предстала удручающая картина. Плененный капитан лежал без движения на полу, а рядом с ним сопя и бормоча, что – то не внятное, боролись друг с другом Джон с Беном. Было видно, что Бен с трудом удерживал Джона, с перекошенным от злости лицом. И охотник за головами прикладывал для этого все свои силы.

– Может, хватит уже? – крикнул, с раздражением поручик. Вглядываясь в разбитое лицо капитана. – Ты, что убил его?

Товарищи как по команде прекратили борьбу, и, вскочив стали молча отряхиваться, отдуваясь при этом.

– Не, – буркнул, наконец Джон. Тяжело дыша при этом. – Притворяется сука! Он, Генерал, между прочим первый начал.

– Напал что ли? – не доверчиво, уточнил Орлов. Поднимая с пола свою фуражку, потерянную при своем внезапном пленении.

– Вижу, что он на камбуз подался, ну я ему и напомнил, что приказано в кубрике сидеть. А он рожа обнаглевшая заявил, что не намерен, подчинятся янки паршивому – за это и получил по морде.

– Давайте отнесем его в кубрик, мне его допросить надобно.

Когда тело стонущего капитана уложили на гамак в его кубрике, а американцы вышли в коридор, Орлов сел на стул и, сняв фуражку, стал внимательно осматривать апартаменты Бернса, с многочисленными полками. Которые были буквально забиты рулонами первоклассного сукна, перетянутые бечевкой, китайские ковры с циновками. Все это изобилие хранилось на фоне давно некрашеных стен с облупившейся местами краской, но, что больше всего угнетало и раздражало Орлова – это был спертый воздух. Он был настолько тяжел и влажен, что казалось в нем из-за его плотности, висят запахи табака и кофе, разбавленные запахами тканевых красителей и чеснока.

Внезапно капитан перестал стонать и довольно проворно поднявшись, сел напротив гостя, массируя и морщась от боли свой нос.

– Надо было вздернуть вас всех на рее, – уныло, пробормотал он. Не перестовая массировать свой нос. – Этот чертов янки, чуть нос мне не сломал!

– Не забывай, капитан, о нашем уговоре…, а еще о том, что ты приказал повесить его друга, тоже англичанина, между прочим, – с негодованием, отозвался Орлов. Рассматривая помятое лицо собеседника. – Не стоит, и забывать, Бернс, про твоего шкипера, которого уличили в убийстве товарища американца. Ему, что же тебя в маковку, за все эти злодейства целовать? Да и потом зачем заедаться? Мы же заключили соглашение! Может лучше нам познакомится надобно? Я, русский офицер, Орлов Константин Петрович.

– А я Александр Бернс, капитан на этой шхуне и английский подданный! Скажи, почему этот сумасшедший янки называет тебя генералом? Жидковатый ты для такого чина.

– Это тебе лучше у него самого спросить, – проговорил поручик, пожав плечами. – Я же хочу еще раз про нашу договоренность тебе напомнить.

– Да хватит тебе тараторить, одно и тоже! – с раздражением, отмахнулся Бернс. – Доставлю я вас к вашему Ново – Архангельску! Но шкипер прав, у нас нет точных данных о мелях и банках, поэтому придется идти на малых оборотах. Можно спросить?

– Слушаю тебя, капитан, – кивнув, буркнул Орлов.

– Я бы хотел отправить, не много провизии и водки моим парням на берег, – прохрипел, простуженным голосом Бернс. – А то они околеют от холода, или просто умрут без спиртного. Это возможно сделать, пока мы не выбрали якоря?

– Думаю, что вашу банду, напоят и накормят аборигены и о них не стоит волноваться! – категоричным тоном, отрезал поручик.

– Не называй, офицер, мою судовую команду бандой! – выкрикнул Бернс, вскакивая. – Нашел бандитов! Мы морские партизаны и точка! А теперь проводи меня на камбуз, я хочу выпить вашей водки! Это, пожалуй – то не многое, что есть в вашей империи, что греет хорошо душу в дали, от старушки Англии.

– Нас ждет сложный переход, – проворчал Орлов. – Может пьянствовать, будем потом?

– Разве же это пьянство? – дыхнув перегаром, возмутился Бернс. – Это мое нормальное состояние, да и потом, я по вашей милости промерз как сосулька! Ты хочешь, чтобы я простудился и слег? А кто поведет "Марию"? А так я буду как новенький уже к утру! Сон опять же будет крепким, да и шторм сюда идет, возможно, пережидать придется.

Пропустив капитана вперед, поручик двинулся следом, молча слушая монолог пленника.

– Вот ты, воевода, обзываешь моих парней бандитами! – хрипел, с возмущением Бернс. Погрозив указательным пальцем. – А, что ваши казаки, до жирной и легкой добычи не жадны? У меня, между прочим, есть каперское свидетельство, выданное самими лордами. Ты, наверное, думаешь, что я с ними одного поля ягода? А оно так и есть! Между нами есть лишь очень маленькая разница – за ними стоит мощный флот нашей империи, а я имею лишь одну шхуну и малое число людей. Тех самых бедолаг, которых я должен оставить на берегу без припасов, по вашей милости.

– Мне надобно расплакаться от умиления? – буркнул Орлов. Заходя следом на камбуз.

– Если бы я мог, то сам бы расплакался. И за тех, кого придется оставить на берегу, и за всех тобою убиенных.

С этими словами Бернс подошел к огромному сундуку, стоящему в углу не большого помещения, заставленного столами, стульями, шкафами с посудой и кастрюлями. Не спеша и явно смакуя сам процесс, достал из кармана своих полосатых штанов ключ и гордо проговорил, открывая замок:

– Это мой золотой запас.

Когда огромный замок был снят, а массивная крышка поднята, то взору Орлова предстали ряды литровых бутылок водки, заботливо переложенных стружкой.

– Ничего себе запасы! – вырвалось у него. – Капитан не боится, что судовая команда сопьется в пути?

– Без этого в океане, как впрочем и без чеснока – не выжить, – проговорил Бернс. Покачав головой и неторопливо сбил с горлышка сургучную пробку. – Если выдавать команде в меру, лишь тем, кто освобожден от вахты, то это только здоровье правит.

Поручик, молча, наблюдал за тем как капитан взял со стола огромную металлическую кружку, с безразличным видом, вылил под стол, недопитый кем – то чай и стал наливать себе водку.

– Э-э-э-э…, – начал, было, Орлов. Глядя, как стремительно наполняется кружка. – Мы еще до форта не добрались!

– Успокойся, воевода, я свою норму знаю, – буркнул капитан. – Я с малолетства брожу по морям.

Опустошив на одном дыхании содержимое кружки, Бернс долго морщился, закрыв глаза, затем взял со стола не доеденный кем-токусок вяленого мяса, бросил его в рот и стал с остервенением жевать.

– Столько водки при абордаже взяли, или закупали специально? – усмехнувшись, спросил Орлов. Раскуривая подаренную американцем сигару.

– Нет, – покачав головой, пробормотал пленник. – Это я у ваших заготовителей выменял, на соль и спички.

– Теперь я понимаю, как вы мену с первостепенными народами держите.

– Нашим лордам нужны воины в здешних землях, – пробормотал капитан, со вздохом – Это политика, воевода, а я со своей командой, здесь лишь маленькая пешка, в большой игре.

– Для нас важно то, что вы спаиваете и вооружаете здешние окраинные народы, – с металлом в голосе, проговорил поручик. – И делаете это специально, чтобы проще было натравливать их на наших поселенцев, чтобы они стреляли нам в спину.

– Что поделаешь, – буркнул Бернс. – Война как видишь, продолжается и не мы все это придумали.

– А не надоело воевать, да кровушку лить? Может уже пора успокоиться, да замириться? – выдохнув табачный дым, проговорил Орлов с укором.

– Поверь мне на слово, воевода…, наши лорды и пэры, делают все, чтобы столкнуть вас в океан! Делали и делать будут. И это совсем не важно, что закончилась Крымская компания. Всеравно все будет по их!

– А вот это твои пэры и лорды видели? – проговорил поручик. Показывая фигуру из трех пальцев, морщась при этом от табачного дыма. – Русская Америка уже сто двадцать лет, стоит под флагом моей империи и далее стоять будет! Можешь так и передать своим хозяевам. Наших колонистов не запугать вашими интригами и злодейством!

– Пустые это хлопоты, – буркнул капитан. Наливая очередную порцию водки. – Мои лорды и пэры, как впрочем и весь мой народ, всегда будут помнить, как самого Наполеона из Парижа поколотили московиты! Вы, воевода, всегда будите для нас опасны и мы всегда будем с вами воевать. Это неважно, где и как, но это будет именно так! Помини мои слова!

– За свою жемчужину волнуетесь? Все спите и видите, как бы мы туда не зашли?

– Все правильно и за нее, – проговорил капитан. – Если вас не остановить на окраине, то вы и туда залезете как слоны! Вам же все земли мало!

– Невероятно!

– Что именно? – насторожился пленник. Занюхивая выпитое сухарем.

– Никак не ожидал, услышать такие речи от флибустьера! Вам потому и свидетельства наверное выдают, чтобы вы как можно больше, здесь злодейства умышляли?

– Я же сказал, что это политика! – рявкнул Бернс. Грохнув ладонь по столу. – А, что касается флибустьерства…, так ты, офицер, зря меня обидеть пытаешься. У меня в роду все были мореходами, мои предки даже участвовали в создании братства Святого Стефана. А его, между прочим основал тосканский герцог! И все мои предки служили интересам старушки Англии.

– Так капитану, слава своих предков покоя не дает? Теперь понятно, почему капитан Бернс, с такой любовью рисует на карте свои победы. Только судя по грузу в трюме, от вас страдания принимали не только китайцы, но и ваши соотечественники. Не жалко своих – то было?

– Это всего лишь жалкие торгаши! И потом, самые удобные акватории для любого абордажа, на протяжении тысячелетий, остаются воды Желтого моря! Вот тебе мой ответ, воевода.

– Хватит пить! – рявкнул поручик. – А то я смекаю, что при такой скорости пития мы никуда завтра не двинемся.

– Этому может помешать не водка, а только погода и то, что у нас нет описания мелей и банок! – выкрикнул Бернс. Пряча бутылку под стол. – Это же только вы и ваши сумасшедшие друзья янки, ходите здесь, не имея точно прописанных карт с глубинами. Это только вы можете гордиться, что эти земли принадлежат вам более ста лет! И вас словно не касается, что за все это время, вы не поставили ни одного сигнального семафора, ни одного маяка, ни одного бакена.

– А ты принимай это, капитан, за военную хитрость русских, – усмехнувшись, отозвался поручик. – А ежели так переживаешь, что конфуз какой в пути может произойти – так идите по бурунам, с промерами в опасных местах.

Бернс с нескрываемым интересом посмотрел на собеседника и помолчав не много произнес:

– Можно конечно и по бурунам…, но для этого нужна видимость, хотя бы на пару кабельтовых. Только в этом случае, мы сможем своевременно заметить, где закипает вода у рифов, только тогда можно будет обойти препятствие на малых оборотах.

В этот момент в коридоре послышался, какой – то шум, а в дверях появился раскрасневшийся инженер, который с порога выпалил:

– Там Джон с урядником сцепились!

– Этого еще не хватало, – сплюнув, проговорил Орлов. – Ладно, идем, а ты, капитан, допивай свою водку и иди к себе спать, а ключ от твоего хранилища у меня пока побудет на хранении.

– Когда же ты его успел умыкнуть? – растерянно, пробормотал Бернс. Шаря в пустом кармане. – Не доверяешь, значит?

– Переживаю, что потерять можешь. Ты же его уже выронил и не заметил даже, идем инженер. Где они сейчас?

– В грузовом трюме! Сцепились не растащить никак.

– А чего не поделили?

– Так они в бочке пустой, какого – то китайца нашли, вот из-за него и заспорили.

– Погоди! Какого еще китайца?

– Ей богу, Константин Петрович, китайца самого настоящего! Он шельма, видать с самого начала в бочку дубовую спрятался и там затихорился.

– Ладно, я драчунов сейчас гляну, а ты присмотри за капитаном, чтобы по пьяному делу не натворил он чего. Схоронись в соседнем кубрике, за стеной камбуза, а как он водку свою допьет, то помоги ему до своего гомака дойти.

Спустившись в грузовой трюм, Орлов какое – то время смотрел на катающиеся по полу тела. Затем сел на один из ящиков рядом, устало разглядывая нового желтолицего пленника с длинной косой. Который лежал на мешках с зерном какао, в цветастом, стеганным халате и трясся всем телом, с ужасом наблюдая за всем происходящим.

– Я вам не сильно мешаю? – буркнул наконец поручик.

Боровшиеся замерли на мгновение, затем поспешно вскочили, отряхивая одежду.

– Ваше благородие, это не я начал, – пробормотал Степанов, тяжело дыша. – Это все американец затеял. Призываю в свидетели всех пророков, святителей, мучеников и проповедников! Мы энтого китайца, на палубе обнаружили в одной из бочек. Он, видать, туда со страху залез, а может и по пьяному делу.

– А задрались зачем? – сплюнув, спросил Орлов.

– Я, Америке, говорю, что, мол допросить его надобно, глядишь он что – то интересное поведает нам. А, Америка, знай кричит, что мол за борт его кидать надобно.

– Да эта чертова кукла, Генерал, даже разговаривать с нами не хочет! – взорвался Джон.

– Так я же и гутарю, что замлел он маненько от холода! Его в чувство привести надобно, для начало! А ты заладил, что за борт и все тут. Ох и здоровый же ты братец!

– Не велика потеря, – отмахнулся американец, буркнув с ожесточением. – Нам в южных штатах, эти сыны Небесной империи, уже и так в печенках сидят! И тут они опять! Ну как тараканы честное слово! Ну, ты казак зла на меня не держи, это я из-за товарища убиенного в себя никак не приду.

– Ладно, забыли уже, – отмахнувшись пробормотал тот. Сосредоточенно одевая шапку.

– Тащите его в один из кубриков, – покачав головой, проговорил поручик. Массируя себе виски. – Дайте ему водки, может и впрямь чего интересного поведает. А ты, Америка, держи себя в руках! Нам сейчас не раздоры промеж себя выстраивать надобно, а едиными и монолитными быть как никогда. Атаковать ведь в любую минуту могут! Вот ключ возьмите от сундука, что на камбузе стоит – запасы Бернс там хранит водочные. Думаю, он не будет возражать, что одну бутылку возьмем для дела. Но только одну и только для дела!

– Извиняй, Генерал, больше такого не повторится…, обида это все за товарищей убиенных, душу гложет. А за нападения голову не ломай, сейчас ветер вон как окреп, волну такую поднял, что даже каноэ туземцев, от берега далеко не отойдет. Бери, казак, этого сына желтолицего под руку с другой стороны, будем его вашей водкой отпаивать.

– Да и капитана там не трогайте! – крикнул им в след Орлов. Направляясь следом на палубу.

Ему была понятна не любовь американца к выходцам из Китая. Он со своими соотечественниками не понаслышке знал, что такое китайские иммигранты, которые съезжались в Соединенные Штаты, особенно в западную часть страны. Из-за чего не только эти самые западные штаты вроде Невады, Калифорнии, Юты или Орегоны были на тот момент озадачены массовым нашествием китайцев. Из-за этого нашествия бурлил даже Конгресс, которого всерьез беспокоила, эта обвальная миграция, ставившая серьезные проблемы перед американским обществом. Не только конгрессменов, но и простых граждан беспокоило то, что население Китая возросло на тот момент до трех сот миллионов человек, в то время как население самих Свободных Соединенных Штатов, составляло лишь тридцать миллионов человек.

Этот трудолюбивый народ, повсеместно отличался огромной работоспособностью, довольствуясь при этом и скудным питанием и не высокой зарплатой, что становилось для простых американцев серьезной проблемой. Именно из-за этих проблем, а также страха за то, что ураганное переселение в американские города, даст им возможность со временем получать голоса в Конгрессе, заставило американских конгрессменов пойти на не популярные меры. И они вопреки американской конституции, особым законом ввели искусственные ограничения на иммигрантов из Китая – им перестали повсеместно давать гражданство. Что впрочем, особенно не повлияло на желание сынов Небесной империи, умерить свои желания и, что законно вызывало раздражение не только у простых американцев. На бытовом уровне к ним относились как к индейцам или неграм, стараясь выдавить правдами и не правдами в своеобразные гетто.

Все эти тревоги американцев по понятным причинам, не касались поселенцев Русской Америки.

Поднявшись на палубу, Орлов обошел всю шхуну вдоль борта, внимательно всматриваясь в огромные волны, несущиеся с каким – то зловещим ревом к черному берегу. Он в очередной раз в полной мере, почувствовал всю свою беспомощность перед сложившимися обстоятельствами, которые по разным причинам, были выше его желаний и упорства. Орлов понимал, что усилившаяся волна, позволит хоть на какое – то время перевести дух и полноценно отдохнуть. Но, таже самая крепкая волна, усилившая боковую качку, могла заставить надолго отложить их от выхода на открытую воду, а значит заставить находиться в непосредственной близости от лагеря обозленного неприятеля.

Словно ржавчина металл, сознание Орлова разъедала мысль о том, что уходит драгоценное время, а он так и не смог до сих пор отправить помощь навстречу обоза. Все складывалось так, что ему возглавившему не большой отряд смельчаков, тоже требовалась помощь. Болела душа и за людей, оставленных в форте "Око империи", которые верили, что подмога уже скоро придет, что правитель Русской Америки незамедлительно поможет и провиантом, и пополнит их форт людьми. Поручик прекрасно понимал и делал все, что только можно было предпринять, но обстоятельства снова и снова были выше его возможностей. И если у стен форта, вновь появлялся очередной капитан Конели, с сотней озверевших от водки индейцев, то защитники форта были бы обречены.

Всем его надеждам на встречу, с кем – то из людей Самойлова на лесопилке, тоже не суждено было сбыться – все говорило о том, что работные люди в спешке покинули ее. Бросив и паровое оборудование, и заготовленное сырье, и сложенный штабелями готовый материал. Был брошен даже тонкомер, уже затесанный под пику с одной стороны и всегда считавшийся неприкосновенным запасом. Тот самый тонкомер, который колонисты использовали для частокола, который надежной стеной, ограждал поселенцев от любых неприятностей. Орлов никак не мог понять, почему люди Самойлова покинули лесопилку, в спешке, бросая даже личные вещи.

В цепи всех этих событий, каким – то зловещим образом, всплывали слова утонувшего Лиса, который хотел придать огню – его поручика Орлова с инженером, в печи опустевшего кирпичного завода.

– Куда смотрит правитель Максутов? – стиснув зубы, пробормотал Орлов. Глядя на костры неприятеля, горевшие на берегу. – Почему молчит Нева? Что за приказ пытался передать с нарочным Максутов, уже умершему есаулу Черемисову? Может прав был погибший под стенами форта, английский офицер Конели, и вокруг этих земель идет какая – то не понятная возня? Да нет! Этого просто не может быть! Не могут на берегах Невы предать усилия и старания наших великих предшественников Чирикова, Гвоздева и Беринга, которые наряду с другими в подвигах закрепляли эти земли за империей. Нет…, Петербург никогда не отдаст эти земли, и они всегда будут считаться "царевой "гордостью. Эх, Петербург, Петербург, как же ты далек от этих берегов. Как уже давно я не гулял по твоим улицам, любуясь красотами нашего русского зодчества и изобразительного искусства…

– С кем это ты, Константин Петрович, разговариваешь? – проговорил Неплюев. Появившийся из-за палубных надстроек. – Сам с собой что ли?

– Что – то случилось? – насторожившись, уточнил поручик.

– Да нет, – отозвался тот, пожав плечами.

– Выветрился, смотрю хмель – то? Не соскользнешь за борт?

– Обижаешь, Константин Петрович! Я уже как огурец на грядке!

– Это радует, что в здравом уме теперь будешь. А, что там капитан Бернс поделывает?

– А, что капитан? Уснул прямо за столом на камбузе! За ним урядник присмотрит. Я все хочу про образцы спросить, не отняли благородный металл разбойники, когда нас в полон взяли?

– Ну, что ты такое говоришь, – проговорил Орлов, со вздохом. – Уж слишком большой ценой мы добыли эти пробы, чтобы вот так просто, можно было их у нас отнять. Нет, Иван Иванович, их теперь можно только снять с убитого раба божьего.

– Типун тебе на язык, Константин Петрович! – воскликнул инженер. – Мы еще всех их переживем! Ну, а раз унции на месте, отчего тогда загрустил?

– Про Петербург я вспомнил…, вспомнил о том, что давно я там не был! Не хаживал по его заснеженным улицам, не посещал Александрийский театр… Я бы сейчас с превеликим удовольствием, сходил в рубленую баньку, одел бы цивильное платье, да махнул бы на представление того же Каратыгина.

– Хороший трагик, – кивнув, проговорил Неплюев. Ежась от порывов холодного ветра. – Исторические образы у него просто не отразимы, что и говорить. Только мне ближе по духу, творчество московского актера Молчанова, который всегда блистал в трагедиях Шекспира и Шиллера. Впрочем, от задушевных произведений Глинки, я бы тоже не отказался. Так уже хочется, отвлечься от суровой действительности, которая нас окружает!

– А давай, как выберемся в Родину, Иван Иванович, да все свои дела в Петербурге переделаем и сходим на "Руслана с Людмилой"!

– Или на "Ивана Сусанина"! – улыбнувшись, отозвался инженер. – Только ведь, когда это еще будет! Отсюда, еще выбраться надобно.

– Выберемся, – твердо, проговорил Орлов. – Пока конечно все супротив нас складывается, но это пока. Я уже признаюсь тебе все мозги "сломал", а сдвинуть чашу весов, в нашу сторону никак не могу. Уже сам с собой разговаривать начал.

– Не рви себе душу, Константин Петрович. Ты и так делаешь все сверх меры и я об этом по прибытию непременно доложу.