Коэффициент удачи

– Без проблем. Поднялись обе. Руки давайте. Сожмите и, ничему не удивляйтесь…

Межвременье, какое-то оно… Ни лето, ни осень на дворе, а может поздняя весна. Все это воспринимается и Ведьмой и Звездой как сон, с неясными чертами. Вроде бы день-деньской, но небо дымкой прозрачной затянуто. С таким же успехом это могло быть утро или вечер. И тишина напрягает. Она давит. Звенит! В этой тишине голос Мелкой первый раз доходит до слуха как через вату.

– Ну как, нравится?

Неожиданно возникшее эхо, с разных сторон ответившее на заданный вопрос. Прошлось вдоль городской улицы на которой втроем оказались, выпорхнув из пелены тумана, отразилось от крыш, брусчатки под ногами:

– Нравится!.. Нрав… Нравится!.. …ся! …ся! …ся!

Умереть не встать! Ведьма поежилась, Звезда втянула шею в плечи, став еще субтильнее чем всегда.

– Где это мы?

Поддержавшее эхо в восторг не привело, решив тоже разобраться в вопросе местоположения:

– Где мы?.. Где мы?.. …мы?

– В безвременьи. – Усмехнулась проводница. – Сами же хотели.

Эхо с усмешкой подвело итог, утверждая на все лады:

– Хотели!.. Хотели!..

Ведьма уточнила:

– Нет. Что за город?

– Город!.. Город!..

– Не разбиралась. Просто город и все.

– Город!.. Город!.. – Согласилось эхо.

Мелкая перешла чуть ли не на шепот, заставив «поддержку»приглушить саму себя до состояния шума ветра, которого в реальности здесь и в помине не было:

– Город и растительность в нем нашей средней полосы. Названия не знаю. С магазинами, кинотеатром, заводом, домами, с киосками «Союзпечати» в которых газеты и журналы в витрине выставлены, датированными семидесятым годом. Вот он в том времени и застыл.

– Это он сюда из реальности перенесся? – Так же шепотом поинтересовалась Звезда. – А люди где?

– Нет людей. Да и с переносом – вряд ли. Это «дубль». Он настоящий с людьми и животными в нашей реальности как все «живет» именно в семидесятом году. А вообще-то можно запросто и в иную реальность перенестись, с людьми которая.

– И ты смогла бы?

– А чего ж? Ну, что? Пошли? Вы же вроде искупаться хотели?

Эхо внезапно разродилось повтором:

– Пошли!.. Пошли!..

Видно Мелкая не сдержалась, особо выделив это слово.

– Нас «дома» искать не будут? – Заикнулась Звезда.

Эхо кажется радостно решило пугнуть «слабое звено», разразившись повтором:

– Будут!.. Будут!..

– Не будут. – Пообещала Мелкая. – Мы фактически в прежнее время вернемся. Никто и не заметит отлучку.

– Класс! – Не сдержалась Ведьма.

– Класс!.. Класс!..

В одной из квартир «сталинки», по очереди мылись под горячей водой. Мелкая успела смотать куда-то и вернулась с еще теплыми сладкими булочками, батоном и палкой «Докторской» колбасы.

– В доме если со двора зайти, магазин под вывеской «Хлебный» имеется. Кушайте!

– А почему булочки горячие?

– Здесь все продукты всегда свежие. Так. Ладно. Вы тут сушитесь, а я купаться и уходим.

– Не хочу-у!

– Дура! Каждая монета обратную сторону имеет. Эта реальность тоже отрицательный фактор хранит. Если надолго останемся, сначала ничего, а потом усталость навалится, апатия. Прогавиш момент, можешь навечно остаться.

– Точно?

– Точнее не бывает. Сама бы не знала, если б утомленной себя не почувствовала. А поняла, чем кончиться может, когда случайно на труп напоролась. Лежит себе мужичок, будто заснул. Молоденький. Сам будто спит. Пригляделась, не дышит. Мертвец. Я по карманам полазила, а в его паспорте значится восемьдесят первый год рождения. Эта реальность из человека энергетику как пылесосом вытягивает. Я потом, вернувшись обратно, двое суток отлеживалась, пластом лежала. Дура набитая!

– А долго нам можно… – торопливо вытирая волосы полотенцем, спросила Звезда.

– Можно. Я однажды здесь пять суток кантовалась, от бандитов пряталась.

Забытая Богом реальность, безвременье, так испугавшее Звезду, заставило усомниться в своей нормальности Ведьму, только все это было поначалу. Своими сумерками, своей безопределенностью, отсутствием ярко выраженного привычного мира, Безвременье может пошатнуть устои мировоззрения. Здесь все не так, все неправильно, все не очевидно. Безвременье – таинственная земля, изменчивая и ирреальная, словно мираж и воспринимать его следует как мираж, не более того.

Вернулись намытые и сытые, напоровшись на насмешливый взгляд начальства. Появившись как черт из коробочки, Консультант обрадовал:

– Завтра вместе с Полтергейстом будете представлены вашей новой учительнице.

Нина Солодовникова, кажется вместе с прозвищем Ведьма, за какой-то короткий срок приобрела черты скверного характера, которые раньше не слишком были заметны. Может отпечаток полученного «подарка» стал проявляться? Скривилась, словно лимон надкусила.

– Женщина!

– Она самая. – Расплылись в улыбке губы умудренного жизнью мужчины, в житейских передрягах и скорей всего вечно сопутствующей физической боли, не утерявшего чувства юмора. – Зовут эту добрую женщину, баба Нюра.

Завтра наступило.

Корни ведьмовства уходят в глубину веков. Сегодня первоначальный смысл понятия «ведьма» – «та, которая ведает» – практически утерян. В одной из книг, ученым эпохи XVII века ведьмы описаны так: «Постоянными курьерами шабаша являются женщины, они летят и торопятся, растрепанные, как фурии. Они там обнажены, то смазаны жиром, то нет. Они прибывают туда или удаляются, сидя верхом на палке или метле, или оседлав козла, или другое животное. Причем черт или ими верховодит, или погоняет их кнутом». По поверьям, на всех шабашах черт находится в образе мужчины с черной бородой, сидит на троне из слоновой кости или стоит на алтаре, вокруг которого собираются ведьмы. В начале шабаша все участники сборища присягают ему на верность: целуют его «позорным поцелуем» в зад. Поговаривают также, что на шабашах устраивается пир с танцами по кругу, а кончается все безудержной сексуальной оргией. О конце шабаша возвещает предрассветный крик петуха. Но это все молва людская, да и та дошедшая до нас из века прошлого.