Рагнарек. Истинная история ариев, асов и ванов

Сакка опустилась на колени рядом с Локой и начала осторожно ощупывать его голову. Притворявшийся Лока в этот миг ощутил сильнейшее беспокойство: не разгадает ли эта знахарка, что он всего лишь симулирует? Чтобы верней обмануть ее, Лока застонал и чуть приоткрыл глаза.

– Он приходит в себя, – обрадовалась Сакка. – Как ты себя чувствуешь, дорогой?

– Что…? Что с моим отцом? – простонал Лока.

– Он сбежал! – мрачно ответил один из воинов.

– Я назвал отцом не этого подлого убийцу, – возразил Лока слабым голосом, – А великого вождя Йиму, который стал мне вторым отцом.

– Он умер, – ответил ему тот же мрачный голос, – И ты тоже виновен в этом, потому что ты привел сюда его убийцу – твоего кровного отца Спитюру.

– Я отрекаюсь от него! – крепнущим голосом воскликнул Лока. – Он хотел также убить и меня. Вы видите это сами.

– Да, этот жестокий человек хотел убить и своего сына! – охотно подхватила Сакка. – Посмотрите, наш милый Лока весь в крови. У него распухла голова!

Воинам, смотревшим на Локу, вовсе не казалось, что голова юноши стала больше, чем была. Но спорить с госпожой, к тому же великой знахаркой, никто не решился.

Через два дня Лока покинул пещеру Йимы. Уходя, он поклялся отомстить за смерть своего, как он выразился, тестя и второго отца. Тестем он назвал покойного Йиму потому, что его свадьба с Сёккун была теперь уже решена, хотя и отложена до конца следующего лета. Семья Йимы пребывала в трауре. К тому же в стране ариев было принято жениться осенью. Дети, зачатые в сентябре, рождались в мае и поэтому имели больше шансов пережить первые трудные месяцы своей жизни.

Лока, по его словам, намеревался обратиться за помощью к асам, с вождем которых он был очень дружен. Эти великие воины обязательно помогут ему отомстить Спитюре. Лока больше не называл Шифу своим отцом, а из двух его иранских имен всегда выбирал более уничижительное.

Еще через два дня Лока подошел к условленному месту в горах и, не снимая лыж, трижды издал громкий свист.

– Потише свисти, – услышал он совсем рядом с собой недовольный голос, – а то еще лавину на нас насвищешь.

И впрямь снег с ближайшего обрыва стал осыпаться, но вызвано это было лишь тем, что кто-то прятавшийся в снегу под этим обрывом начал вылезать из своей берлоги. Это был все тот же могучий воин, который убил вождя Йиму. Как видно, ему ничего не стоило несколько дней пролежать в снегу в ожидании своего сообщника. Правда, он был хорошо закутан в оленьи шкуры, а на голове у него все еще была надета страшная маска турсов.

– Неплохая эта штука, – сказал человек, снимая с себя маску, – хорошо согревает голову, не зря турсы везде таскают их с собой.

Человек, снявший маску, лицом был совершенно не похож на темноволосого черноглазого ария-инда, каким был Лока и его отец Шифа. Один глаз у него был ярко синим, а другого не было вовсе. На месте глаза красовался уродливый шрам. Локу всегда коробило от его вида, хотя он старался этого не показывать. Но у одноглазого были светлые волосы. Так что в этом одном отношении он мог бы тоже, как и Шифа, зваться Сафедом. Однако Лока назвал его иначе.

– Здравствуй, Один! – сказал он приветливо на языке асов, протянув одну руку для пожатия, а другой помогая отряхнуть снег со шкур своего товарища, – Надеюсь, ты не очень замерз в ожидании моего появления?

– Нет, со мной был изрядный запас квасира, – весело ответил человек, названный Одином. – Правда, он замерз внутри меха, но я его отогрел своим животом, а потом он грел мой живот изнутри.

– Хорошая вещь, этот квасир! – похвалил Лока, которому уже приходилось пробовать перебродившего мёда. – Говорят, это ты придумал, как его готовить?

– Нет, я хитростью вызнал секрет его приготовления в пещере вана из племени луди, по имени Сутеня или, как мы его звали, Суттунг – похвастался Один, – у его дочери Гани. Ваны эти живут ниже нас по реке Слид на озере Ой-Сива. У них там много пчел. Так вот они звали Ганю Ледышкой из-за ее холодности с мужчинами, а я звал ее на наш манер Гуннлёд. И я сумел растопить эту ледышку, пробурив дыру в ее пещеру и запустив в туда свою змею.

– Любите же вы, асы, выражаться иносказательно! – изобразил восхищение Лока.

– Это главный прием нашего стихосложения. Мы называем такие иносказания кеннинги (понимания). И понимают эти кеннинги только люди умные и высокого рода, как ты и я. Есть еще у нас цветастые определения предметов или людей, которые мы называем хейти. Например, квасир я назвал «медом поэзии». Потому что заметил, что когда выпью его побольше, сразу становлюсь скальдом, и меня тянет сочинять саги. Вот послушай, какую замечательную я сочинил сагу о себе, пока лежал здесь в снегу и пил «мед поэзии»:

[битая ссылка] Звался я Грим,

звался я Ганглери,

Херьян и Хьяльмбери,

Текк и Триди

Тунд и Уд,

Хар и Хельблинди;

Санн, и Свипуль,

и Саннгеталь тоже,

Бильейг и Бальейг,

Бёльверк и Фьёльнир,

Хертейт и Хникар,

Гримнир и Грим,

Глапсвинн и Фьёльсвинн….

– Мне кажется, что я уже слышал от тебя нечто подобное, – не совсем вежливо прервал друга Лока. – Это ведь имена, под которыми ты ходил шпионить к соседям, с которыми вы асы собирались воевать, или для того чтобы что-нибудь у них украсть. Ты ведь не собираешься тут мне перечислить все эти имена?

– Ну, погоди! Дай хоть закончу! Я придумал новый конец. Вот послушай:

У Сёккмимира я

был Свидур и Свидрир,

старого турса

перехитрил я,

Мидвиднира сына

в схватке сразив.

– Не совсем понял, о чем ты тут пропел, поясни, пожалуйста, – попросил Лока.

– Ну, как же? Сёккмимир это Йима. Вы арии еще по-другому зовете его Мимар, а мы Мимир. Его дочь, твою будущую жену, зовут Сёккун. Мимар ведь означает «творец». Я и назвал его иносказательно «Сотворивший Сёкк». И заметь, что я назвал его так из уважения к тебе.

– Благодарю тебя за это. А почему ты его турсом обозвал?

– А какая разница? «Турсы» ведь означает «горцы» и притом арийского племени. А Йима тоже в горах жил. А потом, назови я Мимира просто его именем или хотя бы вождем эрана, твои соплеменники могут догадаться, кто его убил.

– Ты предусмотрителен. А что означают имена Свидур и Свидрир?

– Ну, Свидур – это похоже на ваше Спитюра. А по-нашему свидур – редкое слово – это тот, кто связывает веревкой – обездвиживает, так сказать. Я ведь обездвижил Мимира, не так ли?

– Значит, Свидур это ты в образе моего отца?