Свободная женщина

– А вы, Денис, тоже в разводе? – спросила меня Зоя.

– Да я и не был никогда женат, – ответил я.

– Что ж так? – спросила Зоя. – Мужчина вы вроде симпатичный, сильный…

– Просто женщины, как рыба: какие мне не нравятся – клюют, а какие нравятся – клевать не хотят! – отшутился я. Зоя рассмеялась.

– Остроумно! – подметила она. – Наверно, вы просто не в тех местах ловите.

– Пожалуй! – согласился я. – А вы куда едете?

– Да в гости – с подружкой повидаться, – ответила Зоя. – А вы на море?

– На него, родимое, – ответил я. – А то два года уже не был.

На какой-то момент повисла пауза, во время которой

Я, попивая чай, начал  шарить в своей голове, что бы ещё спросить у моей попутчицы. И не нашёл вопроса лучше, как о том, что он читала. Зоя показала мне книгу, и я слегка сконфузился: это был мой первый сборник стихов.

– Что такое? – спросила меня Зоя.

– Да так… Смутили вы меня сейчас немного, – отвечаю ей я и добавляю к моему ответу следующее: – просто дело в том, Зоя, что я вообще-то по профессии автомеханик. А стихи для меня – это просто баловство, не более. Ну, или, если угодно, хобби. И писал я их в основном для себя или же для не большёй компании близких друзей, но не для того, чтобы их где-либо публиковать.

–А как же тогда эта книжка вышла? – спросила Зоя.

–С лёгкой руки одной моей приятельницы. – говорю я. – Однажды, будучи у неё в гостях, я прочитал очередное  какое-то стихотворение своё (так, просто, чтобы наше домашнее собрание не походило на банальную попойку) и эта приятельница предложила мне сделать книжку с моими стихами. Я два дня от этой идеи отказывался, говоря, мол, какой я, к чёрту, поэт?.. Но напористость характера моей приятельницы одолела мою скромность, и мы сделали эту книгу.

– Вы любите литературу? – спросила Зоя.

– Очень! – ответил я. Зоя задумалась.

– Как странно. Вы любите тот же предмет, что и я, – литературу; вы наверняка знаете о судьбах и творчестве писателей, о том, в какую эпоху они жили, что их радовало, огорчало, угнетало… А сами стесняетесь рассказать людям о своих радостях, чувствах, проблемах. Почему? Только ли потому, что вы не владеете таким же искусным слогом, каким владели Пушкин, Чехов, Ахматова, Бунин? А если даже оно и так – что же теперь, всю жизнь свою прятаться? А, может быть, вы думаете, что нашему обществу не будет дела до ваших мыслей, чувств и так далее?..

Я слушал её, и молча, думал над всем сказанным.

– Знаете, Зоенька, – начал я через некоторое время. – Наверно, дело в том, как примет общество новую творческую единицу.  И будут ли люди в наше время книги читать?.. Те, которые постарше, может, ещё и будут… А вот спросите ради интереса любого школьника, скажем, старшеклассника, какую книгу он прочёл за последнее время или читает сейчас? А самое главное, каково его, понимаете,  его мнение о прочитанном?..  И вы были не далеки от истины, спрашивая о том, думаю ли я, что нашему обществу не будет дела до моих чувств и мыслей. Я и вправду так думал. Мне кажется, писатель зря занимается своим делом, если у него нет обратной связи с читателем. Да, я бы хотел, чтобы люди говорили обо мне; не обязательно с похвалой, можно и с критикой… Но самое главное, что6ы я не чувствовал, что всё написанное мной растворится в пустоте. Вот так.

–Понятно. – кивнув, сказала Зоя, и в купе на короткое время наступила  тишина.  Во время этой паузы Зоя смотрела на летний пейзаж в окошке, а я, пользуясь этим,  опять рассматривал её с головы до ног, в чём слегка каюсь. И чем дольше мы находились вместе, тем сильнее мне хотелось обнять её прекрасное, стройное тело, облачённое в лёгкий, леопардовый костюм, чем-то похожий на пижаму, погладить её густые тёмные длинные волосы, поцеловать тонкие, нежные губы…  Что делать! Меня всегда привлекали красивые женщины.

–А хотите, я вам прочту стихи, которые я  читала до того, как мы заговорили? – спросила Зоя.

– Было бы интересно послушать, – ответил я. Зоя взяла книгу и начала читать:

Мы встретились с тобой по воле Бога.

Я направлялся к южным берегам,

Чтоб там предаться голубым мечтам,

И от забот передохнуть не много.

И я не мог подумать, что в дороге

Влюблюсь в твой образ и в твои глаза.

Вернул бы этот миг сейчас назад,

Чтоб задержаться там хоть ненадолго!..

А третье четверостишие прочёл  я:

И вот теперь одной мечтой живу я:

Что отыщу тебя, моя любовь!

И коль  в толпе увижу тебя вновь,

При встречи твои губы поцелую.

Тут я дотронулся рукой до её щеки и губы наши слились в головокружительном,  жарком, долгом поцелуе.

– Подожди – я дверь закрою! – сказала Зоя. Вскочив с полки, она закрыла дверь на сторожевой замок и вернулась обратно ко мне. – Иди ко мне!

– Зачем? – не понял я.

– Поцелуй меня ещё! – с нежной улыбкой сказала Зоя. – Да и вообще, делай со мной всё, что хочешь!

И я сделал, предварительно задёрнув окно. Слава богу, каким-то чудом к нам в купе во время акта нашей любви не вломились проводники, чтобы прибрать или подселить кого-нибудь. Жалели ли мы об этом? Вовсе нет, потому что мы оба хотели этого здесь и сейчас, и нам было тогда хорошо! Помню, мы уже закончили, Зоя ещё минуту лежала раздетой, приходя в себя, а я на своей полке, в трико и без футболки, любовался на её полностью загорелое тело. До сих пор вспоминаются круглые плечи, в меру высокая грудь, стройные ноги и даже ягодицы… И всё было покрыто ровным, красивым загаром.

– Что смотришь? – спросила с улыбкой Зоя.

– Нравится твой загар, – отвечаю я. – Позволь один нескромный вопрос…

– Могу позволить два таких вопроса, – шутливо ответила Зоя, начав одеваться.

– Окей! – с улыбкой отвечаю я. – Скажи, ты нудистка?

– И да, и нет, – ответила Зоя. – То есть, я люблю купаться и загорать обнажённой, но к нудистам во всякие компании не лезу, а делаю это сама с собой. Знаешь, после смерти мамы три года назад я решила кардинально поменять мою жизнь: бросить надоевшую до тошноты работу учителя английского языка и уйти в издательство переводчицей, развестись с мужем, да вообще устроить жизнь по своему вкусу, вплоть до личных увлечений, как, например, нудизм. Да, я не забывала, что у меня ребёнок, которого я люблю, о котором надо заботиться, которого надо кормить, одевать и прочее… Но если у меня появлялся случай поделать то, что я хочу, я это делала.

– А как ты до этой штуки додумалась (ну, до нудизма!)? – спросил я Зою.

–Да это просто коллега как-то однажды привела меня на дикий пляж, – ответила она. – Не скрою, сперва я испытала лёгкий шок, увидев, что люд, от мала до велика, отдыхает там, в чём его мать родила, а со второго раза уже сама так делала вполне свободно: распробовала вкус, если можно так сказать, и поняла, что это ещё одно из тех средств после работы, которое мне нужно, чтоб наладить свою жизнь.

– Первое средство – новая работа, второе – новое увлечение, а третье – новый муж? – спросил я Зою.

– Возможно, – ответила она. – А, может, я так и останусь свободной женщиной, чтобы иметь право жить так, как я хочу. – Зоя горько усмехнулась. – В этом смысле я вся в папеньку: тот тоже от мамы ушёл, не вынеся её самодурства. И правильно сделал! С моей матерью жить – лучше удавиться: глядя на неё, я всегда вспоминала Кабаниху из «Грозы», которая всех домашних заставляла жить по её указке. У меня всё тоже самое: по материной указке я пошла в её проклятый педагогический институт, чтобы продолжать учительскую династию (черти бы её взяли!), по её же указке я работала в школе, которая мне при одном упоминании, как рыбья кость, в горле становится… Не поверишь: я и замуж вышла по воле матери! Не будь это со мной – посмеялась бы над такой дикостью.

– Как же это вышло? – спросил я с лёгким недоверием.