Судьба души. Сказания душ. Книга вторая

– Вставай. Нужно подготовить похороны.

Они вместе обмыли тело воина и завернули его в шёлковые одежды. Затем с помощью других рабов возложили тело Коловрата на большие носилки и восемь крепких мужчин понесли их за стены города, где Залух распорядился устроить погребальный костёр. Когда процессия вышла за городские ворота, следом шло много людей. Это были простые жители, которые вышли проститься с великим воином, чья жизнь оборвалась столь рано и неожиданно.

Достигнув места погребения, мужчины положили покойного на огромный деревянный помост. Залух подошёл к Герхольду и вложил в его руку горящий факел.

– Это должен сделать ты. Как самый близкий ему человек, – сказал Залух. – Не бойся, его душа сможет найти путь в пристанище предков, – он кивнул Герхольду и отошёл в сторону.

– Прости меня брат! – тихим голосом сказал Герхольд. – Я буду молить за тебя Богов. И если они действительно те, кем их считают, они помогут твоей душе.

С этими словами он бросил факел посередине помоста, большая деревянная конструкция мигом вспыхнула и занялась яростным огненным пламенем.

На рассвете Герхольд собрал пепел друга в глиняную урну и медленно поплёлся в сторону поместья своего Господина.

Он никуда не ушёл, не воспользовался правом своей свободы. Не начал новую жизнь, а наоборот, ещё сильнее привязался к прежней. Он стал служить Гаю как наёмник, как тренер будущих воинов, как убийца. Смысл жизни потерялся для него. Он озлобился, стал грубым и свирепым. И лишь порой, когда он заходил в свою комнату, его взгляд цеплялся за глиняную урну, покрытую толстым слоем пыли. В памяти всплывали воспоминания тех давних лет и, отворачиваясь, Герхольд уходил спать. Днём он гонял новобранцев, а по ночам порой творил для своего Господина весьма ужасные вещи. Сенатор Аппий конечно же не помог Гаю продвинуться в Рим, и Наместнику, приходилось держаться на своём месте, убирая завистников, соперников, врагов, и порой даже друзей. И во всём этом ему помогал Герхольд, ставший для Квития тенью. По заказу Гая, Залух привёз Герхольду из дальней поездки на север странное оружие. Это была металлическая перчатка, такая как у тевтонских рыцарей, но со странным механизмом на внешней её стороне. Внутри этой системы прятался длинный острый клинок, и когда рука в перчатке сжималась в кулак, механизм срабатывал, и клинок выскакивал из своего укрытия. С помощью этого оружия Герхольд стал прорубать путь к власти для своего Господина. Так прошли долгие семь лет.

Очередное задание было простым. Молодой ухажёр, красавчик воин охмурил подросшую дочку Гая. И Наместнику это совершенно не нравилось.

– Она считает, что я ничего не знаю о их тайной любви! – злился Гай, ходя из угла в угол. – Я растил её все эти долгие годы, охранял и любил, а она мне вот так отплатила. – Герхольд молча сидел в тёмном углу и слушал. – Я знаю, что они хотят бежать через три дня! – Наместник остановился и вытер пот со лба. – Это не должно произойти! Ты понял! – Он указал пальцем на Герхольда и повторил. – Ты понял? – Герхольд поднялся и медленно вышел на свет.

– Я понял, – сказал он тихо. – Но почему его просто не убить?

Гай искоса взглянул на кельта.

– Вот ты вроде служишь у меня уже много лет, а так и не понял всего. Убить проще простого. Нужно чтобы дошёл смысл. Моя дочь должна понять, что её своенравность и самоуверенность не принесут ей ничего хорошего.

Герхольд молча кивнул, соглашаясь с словами Наместника.

– Всё устрою завтра, на играх, – он развернулся и направился в свою комнату.

Спал он плохо, ему снились кошмары, и впервые за долгие годы он увидел во сне Коловрата. Тот стоял по колено в крови и что-то говорил ему, но слов Герхольд разобрать не смог, и подойти к другу тоже не сумел. От этого сна он подскочил как ошпаренный. Потряс головой и уселся на кровати, вытирая лицо руками.

– Плохой сон? – Услышал он нежный женский голос. От неожиданности Герхольд в одно мгновение соскочил с кровати и, выхватив свой меч, уставился на освещённый странным светом угол своей комнаты.

В углу прямо на полу сидела незнакомая ему женщина. Она была привлекательна. Длинные светлые волосы ниспадали практически до поясницы, стройное точёное тело, великолепная грудь и бездонные светлые глаза. Таких Герхольду раньше не приходилось видеть. Он смотрел в них как заворожённый, не в силах оторвать взгляда. Женщина была одета очень легко и была боса. На ней было совершенно белое длинное платье и, присмотревшись, Герхольд понял, что свечение окружающее женщину исходит именно от платья, настолько белоснежным оно было. Заметив повышенный интерес к себе, женщина улыбнулась своей невероятно обворожительной и очень доброй улыбкой.

– В следующий раз, когда будешь ложиться спать, выпей настой мяты. Он расслабит твоё тело и разум, а сон будет спокойным и ровным, – плавным голосом проговорила женщина. Герхольд оторвал взгляд от незнакомки и быстро спросил.

– Кто вы такая? Как попали сюда? Вас Гай прислал?

Женщина нисколько не смутилась.

– Нет, меня никто не присылал, – ответила она. – Я сама пришла к тебе Герхольд, сын Гертольда. Я хочу поговорить с тобой.

– Откуда ты знаешь как зовут моего отца и меня? – не выпуская меч из руки, проговорил Герхольд.

Женщина смотрела прямо на него.

– Я многое знаю кузнец, – тихо сказала она. – Я знаю, что ты убил уже многих, и многие из них были невинны. Я знаю, что ждёт тебя за это. И пришла предупредить тебя.

Герхольд хотел ей что-то возразить, но не смог и с места сдвинуться. А женщина в белых одеждах продолжала.

– Внемли моим словам. Остановись, пока не стало поздно. Ты же хороший человек, вспомни об этом, – она очень пристально взглянула мужчине в глаза. – Твой друг Коловрат рассказал мне, что когда он встретил тебя, ты был совсем другим. А сейчас ему больно смотреть на тебя, и он часто винит себя за то, что его смерть превратила тебя в чудовище. Подумай об этом!

Герхольд открыл глаза. Солнце уже встало и озарило мир своим ярким светом. Мужчина уселся на кровати и потряс головой. Некоторое время он сидел задумчивый и в голове прокручивал увиденное. Было ли это на самом деле или всего лишь приснилось ему? Этого Герхольд не знал. Но слова женщины как будто впитались в его голову и звучали, звучали, звучали. Как та песня, что поют пастухи, или мелодия менестрелей, что прицепится и долго не выходит из головы. Он промучился с этим всё утро, но когда настало время выезжать на игры, он позабыл про странную женщину окончательно.

– Тарон, – обратился Герхольд к молодому воину, что помогал грузить в телегу оружие. – Поедешь с нами сегодня. Будешь на замене, на всякий случай.

Парень с явным недовольством воспринял поручение наставника, но возразить не посмел, и когда закончил свою работу, забрался в телегу к воинам.

Когда бойцы прибыли в арену, оказалось, что один из них за время дороги умудрился отравиться. Никто не узнал того, что Герхольд сам добавил в его еду сок из корня чемерицы. Взамен отравленного воина на арену вышел Тарон, где и погиб от руки наставника.

– Отличное зрелище Герхольд, – услышал боец, войдя в ворота арены. – Жаль только короткое. – Встретивший его мужчина рассмеялся.

– Да плевать, Залух, – грубо ответил ему Герхольд. – Моё дело убивать, а уж быстро это будет или медленно, зависит не от меня. Но результат всегда один и тот же. – Закончив свой ответ, он громко рассмеялся и, снимая шлем, направился в купальню.

Вечером Наместник выставил воинам пару бочонков отличного вина, и даже сам выпил бокал за отличное начало игр. Герхольд тоже пировал вместе со всеми, и когда уже понял что напился, отправился спать.

Ночью его разбудил оглушительный женский крик. Он попытался открыть глаза, но вечерний хмель ещё не покинул его, и сделать это было весьма непросто. Шатаясь, он попытался подняться на ноги, и в мутном мареве лампы сумел рассмотреть лежащую на полу женщину. Она была вся в крови и кричала. В комнату уже вбежали стражники, и ошарашенные увиденным стояли разинув рты, не зная, что и делать. Герхольд шатаясь, пытался что-то сказать, но губы его не слушались, а ноги подкашивались. И вновь пытаясь встать, он рухнул на пол как подкошенный. В комнату вбежал Гай, от увиденного его глаза налились кровью. На полу вся в крови, лежала его любимая и единственная дочь Квинтавия. Одежды на ней были порваны в клочья, а на теле были видны синяки и кровоподтёки. Лицо всё в крови и гематомах. Она дрожала как листок на дереве надрываемый порывом сильного ветра и не переставала кричать. Гай переводил свой полный ужаса взгляд с окровавленного тела дочери на шатающегося, и пытающегося что-то говорить Герхольда и не знал что делать. Затем он заметил глубокие царапины на лице и руках мужчины, и голос логики возобладал над ним. Он выставил вперёд руку, указывая на Герхольда, и без малейшего содрогания в голосе произнёс:

– Схватить его! – Стражники тут же скрутили воина и поволокли в подвал.

Когда он протрезвел, ему всё рассказали. Герхольда обвинили в изнасиловании дочери Наместника, и хотя он ничего не помнил до того как проснулся от крика, ему никто не верил. Он пытался всё отрицать и оправдываться, взывал к голосу разума Гая и его жены. Но, как говорят, один лишь плохой поступок способен затмить собой всё величие совершённого тобой блага. Так и случилось с Герхольдом. Ничто не шло в сравнение с жизнью любимой дочери, и Наместник приговорил Герхольда к самым жёстким пыткам. А перед самым началом казни к нему пришла посетительница. То была милая Квинтавия, поведавшая ему о своей мести.

– Ты будешь жить калекой, и всю жизнь помнить о том, что совершил, и благодарить меня за мою милость. Я оставлю тебе жизнь, но она будет для тебя бесполезной, – прошептала она на последок.

Герхольда истязали три дня. Ему вырвали ногти, ослепили и распороли пяты, чтобы он не мог ходить. А напоследок, кастрировали в наказание за покушение на плоть великородной девы. И хотя Гай подозревал, что его дочь подставила Герхольда в отместку за убийство её любовника Тарона, он никому ничего об этом не сказал.

Стражники вывезли окровавленное тело Герхольда за город и выбросили на дорогу, осыпав его всем, что он сумел нажить за эти годы.

– Теперь ты окончательно свободен,– сказал ему один из стражников и со всей силы вонзил в плечо калеке маленький деревянный меч некогда дарованный ему сенатором Аппием. Рассмеявшись над этой шуткой, воины бросили измученное тело Герхольда и уехали.

Первое время он просто лежал на пыльной дороге. Вытащив из плеча маленький меч, он сжал его в руке и стонал от боли, тяжело дыша. В попытках встать он потерял последние силы. Руки болели, ноги не слушались, и всё что он смог, так это отползти на коленках к обочине и прислонившись к дереву ждать смерти. Мир начинал угасать, и Герхольду казалось, что он слышит крики, стоны и ужасные речи проклятий. Он вспомнил былые времена, когда они с Коловратом бились увенчанные славой. Пусть и несвободные, но живые. Вспомнил горечь утраты и боль, с которой переживал эту потерю. Как молился перед глиняной урной, моля Богов о спасении духа своего лучшего друга. Он надеялся, что Боги подадут ему знак, или, быть может, укажут во снах удел души Коловрата. Он верил, что его друг достиг своей цели и сейчас в степях своих предков. Но время шло, а Боги не желали с ним общаться. Ни во сне, ни на яву. Он забросил молитвы. Порой долгими неделями даже не вспоминал ни о чём. Лишь изредка встречал он взглядом маленькую глиняную урну и, задавив в себе сожаление, шёл дальше по жизни.

– Внемли моим словам. Остановись, пока не стало поздно. Ты же хороший человек, вспомни об этом, – вдруг неожиданно услышал он голос незнакомки в своей голове! Голос был такой спокойный и ровный, что казалось, она шепчет слова прямо на ухо. Герхольд вздрогнул и осмотрелся по сторонам своими пустыми глазницами.

– Прости меня!!! – Выкрикнул он, не зная, обращается к кому-либо или просто кричит в пустоту. – Прости!!! – Кровавые слёзы потекли из его пустых глазниц. Он плакал, разрываемый отчаянием и болью. Ужас окутал его полностью. Страх, которого ранее он никогда не испытывал, сковал конечности. Неизвестность накрыла мужчину, словно чёрная грозовая туча. В этом кошмаре он издал нечеловеческий крик больше походивший на предсмертный вопль поверженного зверя.

Его подобрали странствующие артисты. Выходили и поставили на ноги. Они таскали его с собой, показывая как жалкого уродца. Люди обращались с ним очень плохо, не ведая, кто перед ними. Поскольку люди не видят душ своих и не ценят их смысла, а видят лишь оболочку тела, преклоняясь перед их бренностью, и не понимая, что они не вечны. Ценности тела, стоят гораздо дороже, нежели цена духа. Хотя порой второе несравненно дороже первого.

Три года страдал Герхольд в своей немощи, проклиная себя и лишь себя за надменность и самоуверенность. Мужчина сильно исхудал и был совершенно не похож на себя прежнего. От сильной и мускулистой фигуры не осталось и следа. Он ненавидел себя и очень ждал смерти, а она не спешила к нему в гости. И в один из дней он решил поторопить её приход.

Однажды на одном из горных перевалов через который перебирался цирк, чтобы попасть в соседнюю провинцию, прямо посреди ночи он вышел из палатки и пошёл по холодному снегу. Сжимая в руке свой деревянный меч, с которым теперь никогда не расставался. Ступни его окончательно так и не зажили, и он ходил колесом, ставя ноги на ребро стопы. Пройдя несколько метров, он оступился и упал в глубокую скалистую расщелину.

Глава 4. Найдёныш.

133 г. до Рождения Христа.

Пещерное обиталище отшельников.