Офицер черноморского подплава
Колчак».
Вице-адмирал А.В. Колчак срочно выехал в Петроград, о чем газета «Крымский вестник» № 113 от 16 мая 1917 года опубликовала заметку:
«Отъезд вице-адмирала Колчака и членов
Центрального Комитета с докладом
Морскому и военному министру Керенскому»:
«14-го мая в 12 часов ночи вице-адмирал Колчак и члены Центрального Комитета Совета депутатов армии, флота и рабочих: лейтенант Левговдт, солдат Зайцев и матрос Бундов, выехали из Севастополя с докладом Военному и морскому министру по поводу конфликта, возникшего между командующим флотом вице-адмиралом Колчаком и Центральным Комитетом, вследствие ареста генерал-майора Петрова».
После получения информации о конфликте между командующим Черноморским флотом и членами Центрального Комитета Совета депутатов армии, флота и рабочих Военный и морской министр А.Ф. Керенский 17 мая прибыл в Севастополь улаживать конфликт. Газета «Крымский вестник» № 115 от 18 мая писала: «Вчера, в 8 часов утра, морем в Севастополь прибыл Военный и морской министр А.Ф. Керенский…»
Вспоминая эти события, А.Г. Малышкин позже писал: «Пели горны на тральщиках – и в Севастополе, на рейде, пели горны. Роты строились всюду… с воды тяжело взмывали гидро, громыхали, как ломовики, разбрызгивая в воздухе взрывы красной пыли из бумажных бомб. Флот в порту разноцветно пылал играющей листвой праздничных флагов; все гуще и гуще устраивалась над улицами, над бульварами медленная пыль; цветной народ, в поту, задыхаясь бежал: Севастополь встречал Керенского». И далее: «Всего день пробыл Керенский в городе, но успел много: побывал на корабле «Свободная Россия» и госпитальном судне, в Покровском соборе поклонился праху лейтенанта П.П. Шмидта и возложил на склеп орден Св. Георгия IV степени. Днем Керенский побывал на Приморском бульваре, где собрались представители воинских частей и профессиональных союзов. Под звуки «Марсельезы» он обошел строй и обратился к присутствующим речью. Посетил он также торжественное заседание Исполкома Севастопольского Совета и собрание в порту… Вечером в зале Морского собрания состоялось делегатское собрание гарнизона, на котором А.Ф. Керенский произнес пламенную речь, славя Великую революцию, Великую Россию, доблестный Черноморский флот».
На встрече Керенского приветственную речь произнес председатель Черноморской Украинской Громады – господин Лащенко. Обращаясь к Керенскому, он сказал: «…Хорошо знаем мы, что огонь вашего сердца есть подлинный чистый огонь демократизма. С этим огнем в душе вы не можете быть недругом нашего, так же удрученного великой крестной ношей народа и в России, и за пределами ее, того народа, солнечно-голубые знамена которого говорят о безграничных, как небо, ярких, как солнце, идеалах свободы, равенства и братства народов. Мы прочитали вчера о том, что вы разрешили формирование украинских полков… Вы – наш, и мы с вами! Черноморская Украинская Громада приветствует вас нашим старым украинским кличем: «Слава!»
Чуть было не написал «Слава Украине!». Вот когда уже начинался антирусский проект под названием «Украина». Керенский в ответном слове сказал: «Я всегда был горячим сторонником самоопределения национальностей». Именно эта позиция Временного Правительства в годину Великой войны способствовала «самостийности» и «незалежности» на германских штыках, западных губерний Малороссии, которые позже гетман Скоропадский назовет «Украинской Державой», но продержится она недолго.
Нужно напомнить, что южнорусские земли до революции 1917 года назывались Малороссией, где официальным языком был язык русский. Фактически в быту говорили на диалекте «суржик», состоявшем из смеси русских, польских, венгерских, немецких, еврейских, румынских, греческих слов. Малороссы являлись частью большой русской нации, хотя при этом обладали своими этническими особенностями.
Изначально термин «украина» – «окраина» – «у края» – означал территорию юга России, но в конце XIX веке термины «украина», «украинцы» стали широко употребляться националистами, которые этим подчеркивали различия в культурном и историческом развитии Украины и России. Таким образом, Украина и Малороссия, говоря современным политическим языком, разные политические проекты. Малороссия была частью общерусского проекта, в то время как в основе украинского проекта лежала идея отличия украинцев от русских.
Поддержка украинского национализма разведками Австро-
Венгрии и Германии в начале XX века, Первая мировая война и революция 1917 года радикализировали украинское национальное движение, эволюционировавшего в сторону полной независимости от России. Подлили масла в огонь украинизации «мелкобуржуазные, шовинистические группы украинской интеллигенции», поддерживавшие таких одиозных личностей, как Семен Петлюра, а позже – Бендера, Шухевич.
«Приложила руку» к радикализации националистического движения и советская украинизация, выразившаяся в навязывании, по сути, придуманной профессором Грушевским «украинской мовы», когда обучение и делопроизводство на Украине перевели на украинский язык. Политика правительства СССР выразилась в украинизации через увеличение издания газет, журналов и книг на украинском языке, массового строительства новых украинских школ и закрепления украинской идентичности заменой исторического термина «малоросс» термином «украинец» в официальных документах и партийной печати.
Через сто с лишним лет к 2022 году «украинизация» создала с помощью поддержки так называемого Запада из Украины анти-Россию, что привело к военному столкновению между «самостийной и незалежной» и Российской Федерацией в форме специальной военной операции.
Но вернемся в май 1917 года. 14 мая Военный и морской министр А. Керенский опубликовал приказ о наступлении русских войск на германском фронте. Для воодушевления солдат Керенский, одетый в светло-зеленый френч, с больной рукой на черной перевязи, смотревшийся как раненый герой, сам объезжал армейские части и боевые корабли, агитируя за продолжение войны. Его агитация шла триумфально. Очевидцы вспоминали: «Его всюду носили на руках и осыпали цветами». Исследователь Д. Митюрин в статье «Могильщик» монархии» о выступлениях Керенского пишет: «Его выступления буквально доводили публику до экстаза: дезертиры рвались на фронт, а великосветские дамы бросали под ноги пламенному трибуну жемчужные ожерелья. Правда, когда он начал ездить по фронтам, уговаривать солдат пойти в последнее и решительное наступление, то эти призывы солдаты игнорировали. Наступление провалилось». В народе Керенского с сарказмом прозвали «главноуговаривающим».
Офицер-подводник Черноморского флота Н.А. Монастырев, служивший на подводной лодке «Скат», которому удалось пережить весь этот кошмар и хаос, позже писал: «Все нравственные переживания для офицеров были не так ужасны в сравнении с теми пытками, которые приходилось переносить на постоянных заседаниях судовых комитетов, где приходилось отстаивать свою честь и честь флота и бороться против нелепостей командных постановлений и коммунистической пропаганды. Закона не было, приходилось действовать силой убеждения. Но что можно было сделать с людьми, потерявшими здравый смысл».
Судовые комитеты, выходя из своей компетенции и не понимая поставленных задач, часто брали на себя решение военных и тактических вопросов, забывая, что для этого требуются специальное военное образование и опыт, который имелся только у офицеров, и, следовательно, офицерам должно принадлежать право решать военные вопросы. Часто были случаи, когда судовые комитеты и команды вмешивались в распоряжения командиров и офицеров и своим давлением причиняли много вреда, а то и зла. Под влиянием большевистской агитации у многих матросов складывалось убеждение, что революция дала им все права, отняв таковые у офицеров, а обязанности и ответственность оставила только офицерам. Во время нахождения корабля в море специфика морской службы требовала ограничения деятельности судовых комитетов. Всякому здравомыслящему человеку было понятно, что корабль в море не может управляться комитетом, так как подобное коллективное управление грозит во время войны кораблю и в конечном итоге самим матросам серьезными бедствиями, а то и гибелью. Демократизация выходила боком и была губительна для всей флотской организации. Ложно понимаемая командой свобода часто принимала весьма уродливые формы, приводя к резкому падению дисциплины, которая уже не могла быть поддержана офицерами, ибо большевистская пропаганда делала свое гнусное дело, безнадежно подрывая авторитет офицеров в глазах команды.
После успешного похода «Кашалота» к турецким берегам, проходившего с 17 апреля по 27 апреля 1917 года, в котором «Кашалот» таранным ударом повторил успех подлодки «Кит» под командованием старшего лейтенанта Паруцкого, уничтожив двухмачтовую шхуну, а четверо суток спустя успешно ликвидировал 4-орудийную береговую батарею к западу от реки Сакари, а затем в районе Зунгулдака, у реки Эрегли потопил парусник и два парусника у Мелен-Агджи. Нижние чины «Кашалота» по прибытию в Севастополь были представлены к наградам. Георгиевскими крестами 4-й степени наградили: старшего комендора Алексея Баранова, моторного унтер-офицера 1 статьи Михаила Гусева, минно-машинного кондуктора Григория Даниленко, минно-машинного унтер-офицера 1 статьи Сильвестра Метелицу, комендора боцманмата Ивана Назарова, электрика кондуктора Евгения Янчицкого.
Георгиевскими медалями 4-й степени наградили: рулевого боцманмата Павла Вернигору, минно-машинного унтер-
офицера 1 статьи Николая Иванова, моторного унтер-офицера 1 статьи Каленика Лобанова, электрика унтер-офицера 1 статьи Григория Маслянникова, электрика унтер-офицера 1 статьи Дмитрия Наумова, минно-машинного унтер-
офицера 1 статьи Семена Никишина, сигнальщика Василия Побережняка.
Конечно, экипаж подводной лодки «Кашалот», много плававший, почти постоянно находившийся в море, впрочем, как и на других лодках, отличался от экипажей надводных кораблей, особенно линкоров, давно не выходивших в море. Костяк экипажа составляли унтер-офицеры – люди степенные, здравомыслящие, не берущие все легко на веру, дисциплинированные, с уважением относящиеся к своим офицерам, которые удерживали матросов и не давали разбушеваться революционным страстям на лодке. Но с каждым днем это делать становилось все труднее. По флоту прокатилась какая-то вакханалия противоречивых приказаний и нелепых распоряжений. Казалось, матросы забыли, что идет война и что есть еще воинский долг.
Общая ситуация в Севастополе оставалась напряженной. На флоте усиливались антиофицерские настроения. Начальник штаба Черноморского флота капитан 1-го ранга
М.И. Смирнов фиксировал: «Флот постепенно разлагается. Постоянно днем и ночью приходят известия о непорядках в различных частях флота… Наиболее частая причина непорядков заключалась в желании матросов разделить между собой казенные деньги или запасы обмундирования и провизии».
Но были и другие, не разделяющие подобные «революционные» настроения, сохраняющие понятия о дисциплине и долге службы. Так, 7 мая 1917 года газета «Крымский вестник» № 108 опубликовала Воззвание моряков Артиллерийской школы и Школы рулевых и сигнальщиков ко всем чинам Черноморского флота:
«Товарищи!
Родина в опасности и стоит на краю гибели!
Время не ждет. Эта опасность грозит потерею только что завоеванной свободы и самому существованию России и всех ее граждан…
Чтобы предотвратить неминуемую гибель, необходимо немедленно прекратить разрушительную работу под влиянием немецких агентов-шпионов (агитаторов-большевиков, ведущих антивоенную агитацию на германские деньги. – А.Л.)…
Спасти свободную Россию без осуществления в ней порядка невозможно. Организованный флот и армия вас спасут от внешнего врага. При составлении этого воззвания нами получено воззвание товарищей с «Георгия Победоносца»…»
К сожалению, такие матросы были в меньшинстве.
Боевые действия наших надводных и подводных сил весной 1917 года привели к тому, что германские подводные лодки перестали появляться в центральной части Черного моря, но их стали замечать у берегов Кавказа. Вражеская подводная лодка «UB-14» потопила в 11 милях западнее Адлера наш парусник «Керасунд» водоизмещением 155 тонн, а через несколько дней эта же лодка высадила диверсионную группу из трех человек, которую вскоре задержали на побережье южнее Лазаревской.
Накануне похода на «Кашалоте» стало известно об этой германской лодке. Информация о том, что вражеская лодка находится в районе патрулирования «Кашалота», требовала от экипажа, в первую очередь от сигнальщиков, повышенной бдительности, особенно на переходе в надводном положении.
Ранним утром 30 мая 1917 года, когда побледневший небосклон окрасили первые лучи восходящего солнца и легкий ветер слегка рябил поверхность моря и гнал по небу белые облака, подводная лодка «Кашалот» вышла в очередной боевой поход к вражеским берегам. Погода благоприятствовала переходу. Следующие два дня море было спокойно, как зеркало. Не только никакой волны, но даже ряби не было. Полуденное солнце палило немилосердно, синее море ярко сверкало серебристой чешуей. Жара стояла в воздухе, но еще жарче было в стальных отсеках подводной лодки. И хотя люки были отдраены и работала втяжная вентиляция, в прочном корпусе стояла невыносимая жара. Несмотря на жару, старший инженер-механик лейтенант Виктор Александрович Брискин постоянно находился в отсеке кормовых дизель-моторов, контролируя вместе с моторным унтер-офицером 1 статьи Михаилом Гусевым работу дизель-моторов и, главное, следя за тем, чтобы не перегрелись фрикционные муфты, соединяющие кормовые дизель-моторы с валами. Одновременно моторный унтер-офицер 1 статьи Лобанов контролировал работу носового правого дизель-мотора, напрямую соединенного с динамо-машиной, ведущей зарядку аккумуляторных батарей…
В связи с повышенной температурой воздуха волновало лейтенанта В.А. Брискина и состояние аккумуляторных батарей. Он требовал от электрика-кондуктора Янчицкого постоянных докладов о состоянии носовой и кормовой групп батарей.
Минный офицер «Кашалота» лейтенант Петр Петрович Ярышкин также находился в прочном корпусе лодки, в первом отсеке вместе с минно-машинным кондуктором Григорием Даниленко и минно-машинным унтер-офицером 1 статьи Семеном Никишиным. Самодвижущиеся мины Уайтхеда были оружием весьма капризным, в том числе и к перепадам температуры, требовавшие за собой постоянного ухода.
В жаре центрального поста несли вахту рулевой боцманмат Сергей Комендантов, боцман Самуил Колмыков и два матроса на вертикальном и горизонтальном рулях. Здесь же находился старший офицер лейтенант Сергей Владимирович Оффенбах. Всех измотала изнуряющая жара… С разрешения командира свободные от вахты подводники расположились прямо на верхней палубе, раздетые по пояс, кое-кто —
свесив ноги за борт. Нос лодки разрезал форштевнем водную поверхность, белая пена с легким шипеньем проносилась вдоль бортов, а широкий след от винтов стлался за кормой. Весь день белое солнце сияло во весь горизонт. Море было пустынным… Офицеры и сигнальщики на мостике вдыхали чистый морской воздух – «Хорошо жить!»…
Но тишина в море обманчива, терять бдительность нельзя… Германская подводная лодка «UB-14», возвращающаяся от Кавказских берегов в Босфор, в первый день июня обнаружила и попыталась атаковать «Кашалот», но сигнальщик Василий Побережняк вовремя обнаружил германскую лодку, и «Кашалот» успел погрузиться.
Вдали на горизонте виднелась темная полоска турецкого берега, а вокруг сколько хватало глаз простиралось бескрайнее море. Прошли сутки, и 3 июня 1917 года сигнальщиками подводной лодки «Кашалот» в районе Амасто-Керемпе были замечены четыре турецкие шхуны с углем и две большие шхуны, направлявшиеся за углем. Подводная лодка артиллерийским огнем уничтожила эти шхуны.
…Темная ночь спустилась над морем. Небо и море слились в единое целое, и только светлая полоска на западе указывала на границу между ними. Сонная зыбь покачивала лодку… Лейтенант Петр Ярышкин находился на мостике. Необъятное звездное небо над головой, вибрация палубы под ногами, шум рассекаемой носом лодки волны – Ярышкин ничего этого не слышал и не чувствовал: «Что за чудная ночь, какие яркие крупные звезды, какая фантастическая картина!» – проносилось у него в мыслях. Звездная южная ночь приняла его в свои объятия… Перед глазами развернулась во всю ширь горизонта грандиозная панорама, достойная кисти Айвазовского, где серебрилась величавая морская ширь, где сверху сияла луна и мерцали мириады звезд. Эта фантастическая ночь захватила его мысли и чувства целиком… Мечты Петра улетели к любимой Катюше. Он вспомнил ее, и сердце, казалось, остановилось и больно защемило в каком-то темном, нехорошем предчувствии…
На следующее утро, а утро было солнечным и тихим, по небу плыли легкие белые облака, темно-синяя, нежащаяся под солнцем гладь моря спорила с небесной синевой, лодка ходко шла в надводном положении. В полдень яркое солнце палило по-летнему. Кругом ни одного паруса, ни одного дымка. Легкий бурун подымался у носа «Кашалота», растекался светлыми струйками, которые с шипением стекали с бортов…
Прошли еще сутки. На море стоял полный штиль. Легкая дымка покрывала турецкий берег. В этот день, 4 июня 1917 года, подводная лодка «Кашалот» предприняла попытку уничтожить артиллерийским огнем находившуюся в районе мыса Керемпе турецкую судоремонтную верфь с ремонтирующимися там судами. После того как артиллерийский обстрел верфи не дал нужного результата, судовой комитет, вопреки мнению командира, принял решение высадить десантную группу и подорвать взрывчаткой сооружения и склады верфи.
Командир «Кашалота» опытный офицер-подводник старший лейтенант Петр Константинович Столица понимал, что после обстрела верфи эффект внезапности потерян, что шлюпка с десантом будет встречена серьезным огнем с берега. Он был категорически против этой авантюры матросского судового комитета. Да и погода не способствовала десанту. Спокойное море, высокая облачность. Шлюпка будет видна с берега как на ладони. Но судовой комитет «Кашалота» все доводы командира не принял во внимание, как говорится, не услышал. В каком-то «революционном» порыве, а скорее угаре, комитетчики проголосовали за десант.
Охотники (добровольцы. – А.Л.) в экипаже нашлись быстро. Так как посылать одних матросов было нельзя, то десант добровольно возглавил старший офицер «Кашалота» лейтенант Сергей Владимирович Оффенберг, а минный офицер лодки лейтенант Петр Петрович Ярышкин добровольно возглавил подрывную партию. С оружием и подрывными зарядами моряки погрузились в шлюпку. Шлюпка отвалила от борта лодки и под мощными гребками матросов, слегка покачиваясь, рывками пошла к турецкому берегу. Несколько минут было тихо, только слышался всплеск волн от ударов весел. Берег приближался… Шлюпка с группой десанта была обнаружена и подверглась сильнейшему обстрелу. Первой с берега ударила пулеметная очередь, затем защелкали винтовочные выстрелы. Охнув, съехал с банки один из матросов. Лейтенант Оффенберг, едва успев скомандовать «Огонь!», был ранен… Моряки из винтовок огрызались с носа шлюпки… Но новая пулеметная очередь застрочила с берега…
Десантная группа, понеся большие потери, возвратилась на лодку. Подводная лодка «Кашалот», имея убитого и раненых на борту, вынуждена была вернуться в Севастополь.
Как пишут исследователи В. Захар и В. Воробьев в статье «Георгиевские кавалеры Подплава Черного моря»: «4.06.17 г. судовой комитет ПЛ «Кашалот» принял авантюрное решение —
вопреки воле командира старшего лейтенанта П.К. Столица – высадить десант для уничтожения неприятельской верфи, корпусов, стоящих на стапелях, и складов судостроительных материалов в районе Керемпе-Амастро. Шлюпка с охотниками попала под жестокий обстрел пулеметов и винтовок неприятеля. Рулевой боцман С. Комендантов, будучи ранен в верхней трети бедра с раздроблением кости, продолжал управление шлюпкой кормовым веслом до возвращения шлюпки к лодке. …Десант понес потери, был убит лейтенант П.П. Ярышкин».
О том же пишет А.М. Пожарский в книге «Подводное плавание в России 1834–1918 гг.»: «Во время обеспечения высадки десантной группы на шлюпке с ПЛ «Кашалот» на побережье противника убит (лейтенант П.П. Ярышкин. – А.Л.) при обстреле шлюпки с берега» и В.Я. Крестьянинов: «На шлюпке был убит минный офицер лейтенант П.П. Ярышкин».
Последняя запись в Послужном списке лейтенанта
П.П. Ярышкина:
«Погиб при исполнении боевого служебного долга».
Так оборвалась жизнь офицера-подводника Черноморского Подплава минного офицера подводной лодки «Кашалот» Петра Петровича Ярышкина, кавалера орденов Святого Станислава 3 ст. с мечами и бантом, Святой Анны 3 ст. с мечами и бантом, Святой Анны 4 ст. с надписью «За храбрость», Георгиевского оружия «За храбрость». Последним орденом – орденом Св. Станислава 2 ст. с мечами «за мужество, доблесть и распорядительность проявленные в делах против неприятеля 01.08.1916 по 27.02.1917» лейтенант П.П. Ярышкин был награжден в июле 1917 года ПОСМЕРТНО.
Так оборвалась жизнь лейтенанта Ярышкина Петра Петровича. На этом обрывается и эта книга…
